ИСТОРИЯ САЙТА И СТУДИИ. ЧЁРНАЯ И БЕЛАЯ: АЙГУЛЬ И АННА.

Я уже не раз повторял, что наши «модельные сезоны» очень сильно отличались от той психологической практики, того пути изменения личностных качеств, который среднестатистическая смазливая девочка проходит в модельной школе. Да, и там и там моделям фотосессия (или участие в показах) повышала самооценку: они смотрели на себя со стороны, они восхищались собой, они понимали, что у них красивые руки-ноги-бедра-уши-глаза и прочее; тем более, что именно с Иринессы Великолепной и других я начал делать анфасные кадры, притом много: лица оказывались прекрасными и одухотворенными. Но разница всё-таки есть…

В модельном агентстве девушки делают то, что социально одобрено. То, чего от них ждут. Засовывать ноги в обувную колодку, идти на каблуках с грацией недоенной коровы, блистать в этом гламурном сиянии… У нас же они делали то, что, наоборот, со стороны смотрелось странно. Вызывающе. Непривычно. И крайне неположительно… Да, это сейчас общественное мнение изменилось, о барефутинге, кажется, знают даже детсадовцы (да и о фут-фетише тоже!), а тогда: что вы?! Босыми ногами?! По грязной улице?! Дичь, жуть и вообще что это за бомжевание… И хотя классические бомжи не гуляли босыми по улицам ни тогда – когда их было много! – ни сейчас, публика относилась к нашим фотосессиям неодобрительно. То есть наши модели вызвали огонь на себя и априори делали то, что весьма противоречит общественным вкусам.

А это психологически закаляло. И поднимало самооценку гораздо круче: а я вот не такая, как все! Да!!! Я особенная! И могу идти босиком «по главной улице с оркестром», и горжусь тем, что меня фотографируют!

Очень многие девушки через это у нас прошли и именно этот «психологический тренинг» очень им помог; кстати, нетрудно догадаться, что буквально сразу после этого, в середине нулевых, такой прогон своих участников босиком по городу и загородной местности взяли на вооружение… компании, занимающиеся тим-билдингом! Как передовую психологическую методику, разом выводящую индивида из зоны комфорта и одновременно стимулирующую адреналиновый шок.

Так вот, до появления Новосибирской Ассоциации Босоногих, которая начала целенаправленно привлекать таких людей, не испытывающих никаких комплексов в отношении публичной босоногости, оставался еще год с небольшим, два года – до старта программы БосоТуризма и почти три – до организации регулярных БосоПоходов и БосоПатрулей. Пока что в нашем распоряжении были только модели: среднестатистические хорошие девушки со всем набором среднестатистических же мифов и предрассудков.

За Иринессой появилась Анна.

АННА: РАПУНЦЕЛЬ ИЛИ ГРЕТХЕН?

Анна также пришла по объявлению. Моя привычка классифицировать всех моделей по их «этическому образу» (а такой пункт есть даже в официальных TFP/TFCD – договорах, но об этом позже!) сразу же сработала: немка! Стопроцентная. Либо Рапунцель из сказок братьев Гримм, только не с такими длинными волосами, либо гетевская Гретхен: «У девушки несчастный вид. И, как у Гретхен, облик кроткий…». Кстати, Гретхен – это немецкая форма имени «Маргарита», что означает «жемчужная», а древнееврейская «Анна» – это «благодать, милостивая, миловидная». Так что сходилось…

Она была стопроцентной блондинкой, натуральной, с соломенного оттенка волосами. Тихая, как луна над кладбищем. Покорная всему. И мне захотелось ее, скажем так, испытать… В конечном счете, выдержит – продолжим сотрудничество, нет – так нет. Поэтому первая фотосессия началась не где-нибудь, а в коридоре НГУ.  Именно там Анна должна была разуться и гордо выйти через вход в Гуманитарный корпус, на улицу…

А там, на крыльце – орда ее будущих однокурсников. Абитура, «хвостисты» и вообще…

Курящие девки на шпильках, сидящие на перилах девчонки.

Пацаны, также курящие и похохатывающие – тогда не началась еще на Руси повсеместная борьба с проклятым «зельем».

И на улице – сырой холодноватый август, любой уважающий себя человек избегает сырости и носит тяжелые, плотные кроссовки или закрытые туфли.

Темный, набрякший влагой асфальт.

В-общем, кошмар.

Забегая вперед, скажу: съемки «босиком в ВУЗе» уже не были для нас новостью. После того, как босоногие Аня и Нина взяли штурмом «нархоз», оплот городской «золотой молодёжи», это уже не выглядело достижением. Но всё-таки… НГУ! И первый раз мы туда заявились с Иринессой. И она была в обуви, дабы не разжигать гончего инстинкта у охраны. Ну, разулась в коридорчике-простенке и пошла…

Я ее снимаю и тут вижу боковым зрением: идет по коридору черненькая девочка в джинсиках и как-то очень тихо идет. Пригляделся – босиком.

Мамма миа.

Я рванулся к ней, сразу же познакомился; это была Александра, будущий историк, с которой мы тоже отснимем немало прекрасных кадров. Но я первым делом. Конечно, поинтересовался: и как – нормально? Не гоняют за такой вид?! Александра пожала плечами – да нет, ничего, вот по курсовой заходила узнать…

Это сибирячки, детка!

Да, именно тогда я узнал, что босохождение в Новосибирском универе не то, что бы приветствуется: оно просто никого не интересует. Главное – как ты учишься. Полная толерантность и демократия. Впрочем, мы – в Сибири, всегда так жили, нам было далЁко до царя и высОко – до Бога. У нас всегда был свой устав… И это блестяще показал пример Александры.

Так вот, снимать в вузе мне после этого расхотелось – неинтересно, и ценность имел только вот этот проход «сквозь строй» Анны.

Я снимал сначала видео – это был один из первых видеоклипов Студии. И вот она появилась на крыльце… нет, ажиотажа не было, абитура не стала разбегаться сразу с воплями ужаса. Но и Аня вышла, потом я её попросил пройти еще рядом с крыльцом, прогулочным легким шагом.

Она шла спокойно. Ее большие, очень женственные ступни (потом выяснится, что размер был причиной комплексов!) не то, чтобы ступали – они ложились на этот густо-серый, блестящий асфальт, они промакивали его влагу. И вот тогда на крыльце повисла гробовая тишина… И только когда мы удалились – а дорога наша пошла через сырой лес, там начался нарастающий истерический смех. Типа чё-почём??? Чё, сдурела девка??? Она же придатки застудит! И все в таком духе.

Про придатки, особенно, когда про них рассуждают курящие девицы с полосками голого тела между джинсами и курточкой, вылезающего из ремешка, как тесто из кадушки – это особенно забавно. «Доставляет», как ныне говорит молодежь. Но это другая тема…

Я немного выяснял у Анны про её ощущения. Ничего особенного, никакой встряски. Только потом я понял загадку ее психологической крепости: она была немного не от мира сего. Полностью отрешенной. Это работало и на ее образ «Гретхен» – романтично-задумчивой, замедленной, призрачной… Позже мы много говорили и о «белых воронах», и о многом другом. Анну устраивало ее воздушное существование.

…Испытанный фотографический приём – контраст, это знают все профессионалы. Чем мягче образ, тем жестче должно быть окружение. Это работает с женским образом вообще, в 90% случаев, а тут особенно. Блондинка не в шоколаде, а в густом чернозёме. Этот чернозём обляпал нежные ступни Анны, пока мы снимались в лесу; к ним прилипли желтые листья – да, в августе уже начинает их золотой ковер. И это давало дополнительный драйв, новое ощущение – и не надо никакого средневекового замка, романтика уже есть. Золушки или Рапунцель, Белоснежки или Красной Шапочки – не знаю, братья Гримм видней.

Следующий забавный эпизод произошел на стройке. Тогда спешно заканчивали оборудование Выставочного Центра ННЦ СО РАН – в помещениях бывшего кинотеатра «Калейдоскоп» и ТБК – Торгово-Бытового комплекса советских времен; сейчас там разместился безумно дорогой, пафосный и, простите меня, довольно невкусный ресторан «Т. Б. К. Лонж», такой же неестественный, как и его название. Так вот, на всей этой территории царила безумная стройка. Гравий, всяческая кирпичатина, кучу цемента и земли… Полный хардкоровый хаос. Мне стало интересно: как будут смотреться нежные ступни Анны на фоне этого всего раздрая? Ведь Аня, как и большинство современных девушек, выглядела совершенно изнеженной, тепличным растением…

Итак, мы пошли на приступ этой стройки.

Точно так же, как и во многие другие разы – видимо, я умею выбирать людей! – девушка равнодушно перенесла все эти испытания, включая колючий гравий. Не стоически – а именно равнодушно. Что еще больше, конечно, подняло ее в моих глазах… но самым интересным было не это.

Рабочие, которые делали там опалубку для бетонного бордюра, работу побросали. Надо ли говорить, что эти труженики были из ближнего зарубежья, с раскосыми и жадными глазами?! Для восточного человека блондинка – вообще существо из иного мира, небожителей, а тут блондинка, да еще босиком топает по всему этому ужасу… Кажется, анна еще была в чем-то вроде камуфляжных брючек, армейского вида, так что вынос мозга рыцарям мастерков был обеспечен.

В тот день мы не доснимали – подвел аккумулятор. Уговорились продолжить на следующий. Зашли на стройку, на ее неогороженный участок, с другой стороны и я отметил подозрительно выросшее количество трудовых ресурсов. Без изменения этического компонента. Они уже не побросали работу – потому, что почти не работали, и рассредоточились, заняв выгодные места для наблюдения.

 

К нам скоро подошел товарищ в ослепительно-оранжевой каске – нечто среднее между Равшаном и Джамшутом, и все в одном флаконе. И начал мне строго выговаривать за то, что вай, такой хароший дэвушка и так плоха ходит! Я, стараясь не обидеть восточного человека, отвечал ему столь же восточной витиеватой лестью. Он, конечно, ничего не понял, но строго предупредил меня:

– Больше сюда не ходы! Не нада!!!

Я думал, что он скажет. Как герой бессмертного фильма: «Э-э, снег башка упадет – савсэм мертвый будишь!», но он горестно резюмировал:

– Видыш? Савсэм не работать никто! Все твой баба смотрят! Не ходи большэ! Нам строит нада!

Сейчас Выставочный ННЦ сверкает зеркальными окнами, а в летнее время его черно-белые, как пингвины, охранники изредка выходят покурить на плитку, старательно уложенную нашими среднеазиатскими друзьями. Построили всё-таки.

Ну, и слава Богу!

Анна впитывала всё, как губка. И мне кажется, она ловила в своем «рабочем» босохождении новые ощущения – да и в принципе, ощущения. То, о чем пишут на многочисленных БФ-форумах начинающие барефутеры: я там прошелся (-лась), земля такая-то, покалывает-щекочет-царапает и так далее. Если учесть, что все это не выдумки людей, вдруг помешавшихся на желании прикоснуться голыми ногами к миру, а реальное следствие физиологических процессов и раздражения нервных окончаний, те самых «активных точек стопы».

Анна ходила босиком аккуратно. С чувством. Буквально впечатывая каждый шаг. Став в лужицу, трогала голой подошвой, щупала ее скользкое донце. Подолгу задерживала ступню на колючем гравии. Когда были в лесу, специально искала шишки: правда, были они уже не те, волглые, мягкие, но Анна пробовала. Она наступала на них… ждала; она шла, ставя ступню к ступне – как матрос на корабле, привыкший лазить по реям. Она смаковала эти ощущения.

В один из дней она призналась мне, что как-то специально ночью (!) пошла босиком (!!) в лесной массив за общагами (!!!), чтобы получить эти ощущения босых ног, в темноте, от лесной подстилки – с ее мокрой землей, сколькой травой и даже сучками, впивающимися в нежную мякоть ее пятки… Хотите верьте, хотите нет. Вот такой был сенсуализм у этой девушки. И это случилось как раз после начала наших фотосессий.

 

 

И последний эпизод с Анной был не менее забавен. Пошли мы сниматься на спорткомплекс НГУ – сооружение привлекло меня минималистичностью дизайна, своей новизной – его только что сдали! – и амфитеатром для зрителей. Ну, фотографируемся. Процесс это на самом деле довольно муторный, и рутинный; и утомительный, я уже говорил об этом. Уморились, сели внизу. Перекур; для меня, конечно.

Анна отошла… ну, по очевидной надобности.

А на стадионе тренировалась группа ребят вполне призывного возраста; молодые, коротко стриженые, в спортивных костюмах «найковских» и таких же кроссовках. Бегали. И вот один из них подходит и начинает деликатно интересоваться: а того, девушка не простынет? Может, ей чем-то помочь? Может, она обувь потеряла?!

Ага, потеряла. Мыши поели.

Я вежливо отказываюсь.

Ну, тут его позвали, он отошел; пришла Анна, мы продолжили.

А потом идем с ней уже к остановке, естественно, босые, и утомленные. И я вижу: за оградой мимо нас наяривают по гаревой дорожке те самые добрые молодцы. Только уже без своих чудо-кроссовок. Молотят крепкими мозолистыми ногами.

Значит, проняло. Мол, девка-то босая… И ничего… а мы как же?

Вот только тогда еще никто не знал о том, что бег босиком – самый продвинутый тренд.

Наступил сентябрь. Закровили унылые дожди. Я не помню, было ли тогда «бабье лето». Как в песне: всё, что было не со мной – помню; а это забыл. Анна с головой ушла в учебу, и этот прелестный палиндром исчез. Стерли его другие модели, более активные, более яркие, более нахальные, можно так сказать. А потом и вовсе, я помню, позвонил – она говорит, мол, уезжаю к родственникам за Урал, может и навсегда…

Но вот что эта милая скромная девушка, может быть, самая скромная из всех моделей была – это я помню. Рапунцель, Рапунцель, проснись – спусти свои косоньки вниз!

---

АЙГУЛЬ: ЯРКАЯ ИСТОРИЯ МАДАМ ВОНГ.

Вот в договорах FTP, которые сейчас Студия заключает с различными моделями, был такой пункт – в их англоязычном варианте, я немало подивился. Он гласит: «Я подтверждаю, что я дал(а) согласие на публикацию данных о моей этнической принадлежности, приведенных далее, а также осознаю, что в описательных целях Фотограф/Режиссер и/или Правопреемники могут ассоциировать со мной и другие этнические группы». Первый раз прочел и не понял, в чем дело. А потом вспомнил историю нашей «Мадам Вонг» – и все сошлось.

Я вообще обожаю азиаток. И всегда хотелось поработать со стопроцентно азиатской женщиной: китаянкой, японкой или кореянкой. Да, пожалуй, последнее – всё-таки Страна Утренней Свежести таит для меня больше очарования, чем Страна Восходящего Солнца. Кстати, этот вариант реализует только в 2012 году наш фотограф Елена Емельянова, сняв чудесную кореяночку под псевдонимом “Боня”, ну, а я уже буду немного не у дел… Но об этом после. Итак, хотел я азиатку.

И Бог меня услышал.

 

Уже одно имя – Айгуль. У него множество толкований – и «цветок», и «звездочка» и просто «красавица». На скамейке в сквере в центре Академгородка меня ждала прелестная тонкокостая казашка. Ну, а вы чего хотели? Поговорили. Конечно, сделал фотопробы: Айгуль разулась и подарила мне 15-20 кадров. Ножки у нее были… да, это была одна из немногих настоящих звезд сайта. После Яны Петровой, после Тани – Дикой Розы я увидел еще одно совершенное творение Природы, со смуглой бархатной кожей, гибкое, совершенно безупречной формы – и по-азиатски хищное. Охотничье. Конечно же, вопрос о том, подходит ли она под наши стандарты или нет, не стоял.

 

 

Но Айгуль меня удивила и в самую первую фотосессию. Это был конец мая; довольно прохладное время для того, чтобы люди просто так, за здорово живешь, скидывали обувь. Я закрутился, немного опоздал на встречу; выскочил из дома поздно, добежал до мостика через овраг, где мы уговорились встретиться… и обнаружил Айгуль. В голубеньком платьице, черном кожаном плаще и босиком, без малейших признаком обуви ни рядом, ни в руках.

Её узкие безукоризненные ступни были словно открашены типографской краской – с помощью которой снимают отпечатки пальцев. Черная земля легла на них трафаретной густотой.

Я спросил: э-э, вы так и пришли?

«Конечно!» – безмятежно ответила девушка – «Да я тут недалеко живу!».

Недалеко – означало то, что она живет на соседней улице и ей нужно было босиком выйти из дома, пройти под шквальным огнем взглядов бабушек на своей скамейке (а летом в Академгородке на скамейках по-прежнему сидят всевидящие пенсионерки!), пройти два двора по холодной майской земле и появиться тут. При этом Айгуль только краем уха слышала о правиле «модель является босая» и даже не попыталась как-то увильнуть от него! Это меня реально подкупило.

Первая сессия – «Мостик», была недолгой просто потому, что я не знал, что с такой красотой делать. Надо было придумать ей какой-то образ. И образ мадам Вонг, азиатской бандитки, предводительницы пиратской шайки – или спецагента южнокорейской разведки, сложился сразу же. Кстати, говорят, в Голливуде роли мафиозных корейцев не без успеха играют этнические казахи, по причине удовлетворенности меньшими гонорарами; и тут приходилось верить. Через неделю мы с Айгуль пошли на «Банку».

Это, ныне не существующее сооружение, стояло в Ботсаду Академгородка. Гигантский, высотой с трехэтажный дом, резервуар для горячей воды – как нефтяные бочки в известном фильме «Белое солнце пустыни». Только полый внутри; в его ржавой колбе, обшитой разлохмаченной изоляцией, любой звук приобретал зловещий тембр, отражался эхом. Говорят, там устраивали рок-сейшены: может быть, не был, не знаю. На тот момент эта емкость была пуста, заброшена; на ее верх вела умопомрачительная витая лестница, а в самой бочке имелись два хороших круглых лазав. Знатоки говорили, что их регулярно заваривают коммунальщики, но любители экстрима неизменно срезают заглушки и открывают туда доступ всем любителям. При этом в самой банке царил полумрак – через два люка вверху, светившихся маленькими солнцами, туда всё-таки пробивался свет.

Айгуль собрала наряд, я вытащил из кобуры старый «пневматик» ИЖ-Корнет, захватил свою фляжку и мы пошли.

Тут уже мне было не до съемок по дороге. Хотя всё-таки хорошие кадры я сделал. Смуглые босые ноги Айгуль так бестрепетно месили глину по дороге, и при этом коричневатая глина быстро высыхала на бронзовых ступнях, не меняя колера кожи… что удержаться от съемки было немыслимо. Айгуль казалась воплощением чистоты, к которой ничего не прилипает.

А там, на Банке, она преобразилась. Косынка на голову, темные очки, угрожающий черный пистолет в тонких руках… Точно. Спецагент корейской разведки – северной или южной, уж не знаю. Меня захватил сам образ! Айгуль безошибочно попала в точку с этим (да и я, видимо, как режиссер сцены!), и сомнений быть не могло – фотосессия станет шедевром. Так оно и случилось. После публикации первых галерей Айгуль  сразу пришли заявки на ее сольный диск.

Что только не писали о ней, о ее прекрасных ножках! Сравнивали с ланью, африканской серной, газелью – конечно же, не микроавтобусом нижегородского завода! В рифму и белым стихом… ее ступни сравнивали с лепестком цветка, с морской волной, с крылом чайки, с морской раковиной… некоторые сравнения были натянуты, но я ощущал: в них правда жизни. Может быть, правда страдания тех мужчин, которые в далеком Челябинске (где, как известно, носят алюминиевые трусы) или в Москве (где девушки делают всё только за деньги), они оказались еще более жгучи, когда они увидали эту богиню, легко ступающую босиком по сибирской земле.

Решил я с ней повторить опыт любезного моего учителя Арно Феррана и снять фотосет в электричке. И больше почти никогда не повторял (разве что мимоходом, когда на электричке мы куда-то добирались). Почему? Ну, во-первых, наши электропоезда – это не то же самое, что RER или RATP во Франции. Как-то знаете, все так по-железнодорожному убого. Во-вторых, снимать в электричке – все равно, что в автобусе: места вроде бы много, есть где фантазии разгуляться… но фантазия заканчивается на втором ряду сидений. Все очень одинаковое, ракурса хорошего не выберешь и самих ракурсов кот наплакал. Однако в электричке мы с ней поехали… и была там одна история.

…Народу было не очень много. Мы только с Айгуль устроились в одном из отсеков и я пару раз успел ее щелкнуть, как к нам подсела дама весьма средних лет, с обесцвеченными волосами. Довольно сухопарая, не расплывшаяся, в очках-«кошках». И строго спросила:

– Скажите, почему это ваша дочь босая?

Я слегка опешил о самой постановки вопроса и пока мялся, думая, как бы объяснить, то эта хрупкая тоненькая девушка мне совсем не дочь – и вообще, что, сразу не видно, что у такого старого бородатого еврея, как у меня, не может быть дочери-казашки?! – пока я всё это оформлял в сложноподчиненное предложение, Айгуль дерзко сказала:

– А мне так нравится!

И ведь чертовка, положила свои босые, чуть испачканные пылью ступни на соседнюю скамейку, прямо перед женщиной.

Ну, думаю, сейчас и начнется. Про СПИД, туберкулез и грибок…

Но дама внезапно выдала:

– И правильно! Я вот тоже своей говорю: зачем ты дома в тапках шлёндаешь? А она шлёндает и шлёндает!!!

Дальше посыпались обрывочные сведения о том, как дама в свое время развелась с мужем, как ей помог выйти из стресса метод закаливания Порфирия Иванова – и как она выходила обливаться перед подъездом и мучилась дилеммой: оставлять ли тапки в квартире или все-таки снимать их за дверью подъезда?! И как к ней приставал пьяный сосед с первого этажа…

Я не знал, что сказать. С одной стороны, дама вполне одобряла наше поведение (да ведь и я был босым!), с другой – к роли отца такой красавицы я оказался явно не готов.

А на прощание – в Речкуновке, дама нас просто убила. Она лихо сдернула с ног кремовые туфли на низком каблуке, с бантиками.

– А я вот тоже босиком обожаю! Так и пойду!

Ноги у нее, кстати, были весьма приличные – для женщины глубоко за сорок это явление нечастое. Я был так поражен, что не успел удивиться по-настоящему: это был первый случай, когда великая сила искусства… нет, просто примера, заставляла отказаться от обуви представителя «среднего старшего поколения», выросшего в пору брежневского застоя и совкового мещанства, причем буквально в этой обуви родившегося!

Светя желтоватыми пятками, дама упорхнула. Я поначалу думал броситься за ней – и сфотографировать, но в тамбуре скопился народ… да и выходить над нам надо было только на следующей остановке.

Я сфотографировал ее стоящей на перроне. Она разговаривала с более пожилой женщиной и, судя по лицам, та ее стыдила – а наша неофитка победно размахивала туфлями в руках. Очки она сняла и глаза у нее оказались очень добрыми…

Но, как и следовало ожидать, из фотографии, сделанной сквозь грязноватое стекло электрички, ничего не вышло. Пришлось удалить.

Когда мы вышли, я, исключительно к слову, рискнул спросить о родителях. Просто как-то раньше тема не возникала. Оказалось, отец – казах, бывший крупный чиновник, теперь бизнесмен, переехал в Новосибирск, мама – украинка, есть старший брат…

Кстати, если у Иринессы на момент знакомства молодого человека не было априори, а потом их приходилось отшивать пачками; у Анны его не было тоже по определению и не появилось, то у такой девушки, как Айгуль… его просто не могло не быть! Но почему-то речь о нем никогда не заходила. И тут я, после перечисления родственников-мужчин, в принципе, догадался, почему.

А отца я ее один раз увидел в окне – ух, суровый, наголо бритый и усатый дядя. Если и брат такой… Тогда все понятно. Эта шайка всех ухажеров отшугнет.

Последняя фотосессия была у нас во дворах Академгородка, сравнительно короткая. Но она оставила самые замечательные кадры, и один из них был использован позже, в первых листовках Ассоциации Босоногих. У Айгуль была замечательная улыбка: столь же безупречная, как и ее ноги. Открытая, дружелюбная, искренняя и живая. И когда такая девушка, улыбаясь, шагала босиком – не шла, а именно шагала босиком по летней улице, как-то все переворачивалось в душе. Хотелось петь и радоваться жизни, и вообще: и я еще пройти смогу, солёный Тихий океан и тундру, и тайгу!

Я планировал ее снять в ночном клубе, в ресторане «Шанхай», в центре города… у нее было мало времени: училась на юриста, и подрабатывала.

Но расстались мы с Айгуль, увы, совсем по другой причине.

Никто не делает секрета их того, что в 2006-2008 году мы моделям еще платили. Очень и очень немного: например, фотосессия летом, на улице, оценивалась в 50-100 рублей за час, зимой – краткий выбег босиком на снег, в 200-250 руб. ну, там много и не побегаешь…  С одной стороны, нас гнобили: как, мол, это нехорошо, ваши девушки продаются, мол, за деньги, это все ненастоящее, и гоните вы туфту…

А с другой стороны я и сейчас считаю, что это правильно.

Основной закон пресловутого «капитализма» – да, собственно, и просто разумный закон жизни гласит, что любой труд должен быть оплачен. А фотосессия – это прежде всего труд модели. Она должна потратить время для того, чтобы приехать в нужное место и это место не всегда по линии метро. Она тратит деньги на проезд, на пирожок с водичкой, хотя могла бы и не тратить. А время? Пока доехала-уехала – минус полтора часа, 2-3 часа длится этот поход, ведь мы работали не на пленере, за одну фотосессию, я потом специально посчитал, мы отматывали по 12 километров, бывалочи…

В конце концов, на кой хрен ей наша Студия с нашими заморочками, если она эти часы может провести со своим любимым человеком или с гораздо большей пользой?

Или просто поваляться на диване, поспать?!

Конечно, определенным бонусом служили фотоснимки (то. На чем и зиждется принцип FTP-сотрудничества). Но тогда это было малоразвито. Да и само слово «модель» так и отсверкивало пафосной позолотой… Надо же! Она – МОДЕЛЬ. Летиция Каста и Линда Евангелиста в одном флаконе.

Поэтому – платили. И разрази меня гром, если я хоть на секунду в этом раскаиваюсь!

Так вот, Айгуль гонорары сне устроили. А если быть точным, у нее началась звездная болезнь. Когда кто-то из посетителей форума (а девушки оставляли там свою резервную почту и выходили туда под псевдонимами) всерьез ей предложил трехмесячное проживание в Москве и работу в службе эскорта – ничего криминального, я уточню, на всякий случай! – то у Айгуль закружилась голова. Ее, простую студентку, приглашают в Москву босоногой моделью! Ее лицо и ее ноги оценили! Она – звезда!

В-общем, она осталась очень недовольна временем сотрудничества и озвучила мне сумму, за которую она согласна фотографироваться.

Со многими нулями, естественно…

Понимаете – не ходить босиком, с этим у нее проблем не было, а дарить свое бесценное изображение Интернету. Я попытался ее образумить. Никак. Нули в глазах сияют. Последовало решение: контракт с Айгуль прекратить. Ну, и она сама все поняла и более не появлялась.

Вот так, если вас интересует, мы потеряли еще одну модель. Не знаю, что сыграло свою роль: меркантильность папы-бизнесмена, азиатский менталитет или что-то еще, но Айгуль, эта яркая «мадам Вонг» осталась в истории сайта звездой, чиркнувшей по его небосклону и высветившей суть модельных отношений.

А жаль. Это был, действительно, эталон здоровых и красивых ног.

Эталон, который мы найдем гораздо позже…

 

---

Текст подготовлен редакционной группой портала “Босиком в России”. Фотографии Студии RBF.

Все права защищены. Копирование текстовых материалов и перепечатка возможно только со ссылкой на newrbfeet.ru. Копирование фотоматериалов, принадлежащих Студии RussianBareFeet, возможно только с официального разрешения администрации портала. Если вы являетесь правообладателем какого-либо материала, размещенного на данном портале, и не желаете его распространения, мы удалим его. Срок рассмотрения вашего обращения – 3 (трое) суток с момента получения, срок технического удаления – 15 (пятнадцать) суток. Рассматриваются только обращения по электронной почте на e-mail: siberianbarefoot@gmail.com. Мы соблюдаем нормы этики, положения Федерального закона от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе», Федерального закона от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных».