БОСИКОМПОВЕСТЬ. 1. СОНЦЕ И СТЫД.
ВНИМАНИЕ!
ТОЛЬКО ДЛЯ СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ!
ЛИНИЯ ЮЛЯ-СОНЦЕ
Стройная девушка с русыми, пшеничного цвета волосами сошла у Техколледжа, выскочила из третьего автобуса напротив магазина «Продукты», прозванного в народе «Стекляшкой». Пока стояла на тротуаре, ожидая зелёного сигнала, достала из сумочки мобильный, набрала номер…
– Мам, я к Раисе пойду сейчас, хорошо? Позаниматься надо…
Выслушав одобрительный ответ матери – дело нужное, май пролетит быстро, а там и экзамены! – девушка отключилась, а потом снова набрала какой-то номер. Переходя улицу, она прощебетала в аппарат:
– Привет, Рая. Это Сонце! Я сейчас к тебе не приду, я к матери на работу, там помочь надо…
Реакция подруги особо радостной не была, но девушка с необычным именем «Сонце» явно успокоилась. Она перешла гремящий, ходящий ходуном пешеходный мостик через Щанку, потом взбежала по бетонной лестнице, ведущей на высокий насыпь линии. И, перед тем, как войти в аркаду, образованную разросшимися по обе стороны тополями, воровато оглянулась по сторонам.
Никто за ней следом не шёл.
По бульвару Молодёжи изредка проезжала какая-нибудь машина – обеденный поток схлынул, вечерний ещё не начался; справа внизу журчала и булькала речка, нагромождая запруды из веток и мусора. За ней, за кисеей зарослей, слепо глядели на мир окна двухэтажных бараков. Тополиный эскорт в этом месте, тянувшийся метров на пятьсот, надёжно скрывал всё происходящее на линии от посторонних глаз…
Девушка остановилась. Была она в обтягивающих тёмно-синих джинсиках, полосатой кофточке под кремовую ветровку; на ногах – белые «балетки». Достав из сумки полиэтиленовый пакет, девушка постелила его на землю, потом выпростала ногу из туфли, и осторожно встала ею на пакет. Проделала вторую такую же операцию, и – через десять секунд нерешительного стояния на пакете, со вздохом то ли облегчения, то ли испуга ступила голыми ногами на ближнюю шпалу – древнюю потрескавшуюся, пропитанную мазутом до черноты.
Белые, аккуратные ступни её, небольшие, но с довольно длинными пальцами и тонкой щиколоткой, смотрелись на этой шпале очень ярко, буквально светились мраморной, незагоревшей кожей, овальными ноготками, хоть и без лака, но идеальной формы…
Она подняла пакет, убрала в него туфли – затем сложила в сумку, что висела через плечо.
Назад пути нет. Она это сделала…
Уже не оглядываясь, девушка по имени Сонце пошла босиком по этим шпалам, нарочно стараясь выбирать самые грязные на вид и на таких плотно прижимать к тёплому, нагретому дереву голую подошву.
…Ей с самого детства не нравилось собственное имя, на котором настоял отец, на тот момент молодой и перспективный режиссёр городского театра драмы. Юлианна! Надо ж такое придумать. Конечно, все звали проще – Юлей, но громоздкий пафос имени, похожего на безвкусную люстру из искусственного хрусталя, всё равно напрягал. Девушка всерьёз планировала уже в этом году, отпраздновав восемнадцатилетние, пойти в ЗАГС и сменить имя…
На – Сонце. Да. Именно так. Без буквы «л», с нарочитой грамматической ошибкой. Сейчас можно как угодно себя в паспорте назвать. А «моим сонцем», мягко, теряя в бородатом оконце рта лишнюю букву, называл её на Алтае дед, и самые лучшие воспоминания – все оттуда. Пусть и она будет Сонцем, как называли её теперь и лучшие подруги.
Это будет её второй решительный шаг в жизни. А первый этот. Почему? Потому, что ей дико не нравились собственные ноги. От ступней до того самого места, где эти ноги собственно, заканчиваются. Во-первых, пальцы какие-то вялые, негибкие. Во-вторых, ноги сами кривые. Коленки слишком толстые. И вообще, они постоянно белые, как разваренные макароны, они просто отвратительные…
Из-за этого Сонце не могла терпеть юбки, хоть и приходилось их носить. И ей всегда хотелось сделать что-нибудь с этими проклятыми ногами… Но что сделаешь? Не оторвать же их, в самом деле.
Решение родилось после поездки с бабушкой к деду на Алтай, в прошлом году. Автобус медленно тащился по забитой транспортом трассе – впереди ремонтировали дорогу, пропускали только по одной полосе; машины вытянулись в гигантскую колбасу, за окном жарило солнце, от хитрованов, прущих на своих джипах по обочине, летела в форточки удушливая пыль, от выхлопных газов слезились глаза. И вдруг она увидала парня и девушку. С рюкзаками. Длинноволосых, одетых в какой-то джинсовый затрапез, в футболках; у девушки куртка завязана на поясе за рукава, чёрные волосы бегут по красивым загорелым плечам.
И они шли босиком. Их кеды болтались сзади, притороченные к рюкзакам. Босиком… по обочине с её мелкими камешками, по пыли, по участкам жёсткой, как проволока, обочинной травы. По редким лужам, оставшимся после утреннего дождя, ещё не высохшим. Сонце была так ошарашена, что даже не запомнила ни единой детали этих двух пар ног, кроме их очевидной наготы – или босоты? Они были бронзовыми, крепкими и запылёнными.
И Сонце внезапно подумала, что вот своим-то ногам она отомстить сможет. Надо вот так же мучить их, подвергать таким же пыткам. Пройти босиком, и не раз, по самый ужасным дорожкам. Неизвестно, что будет. Не отвалятся. Конечно. Но может, перестанут так её раздражать; а может, испугаются и нальются такой же здоровой бронзовостью и силой. А может, вообще ничего не будет.
Одним словом, Сонце решила прогуляться босиком по линии. Там, где никто не видит. Там, где у её эксперимента будет простор.
А о нём самом – никто не узнает.
И вот сейчас она шла по шпалам, впрочем, иногда попадая ногой между них, на колкий гравий и испытывала смешанные ощущения. С одной стороны, хорошо. Шпалы хоть и грязные до невозможности, в темных пятнах мазута или ещё чего-то технического, но приятные. Гравий больно кусает за подушечки пальцев, между ними – за самую нежную и чувствительную кожу, но это не боль; точнее, это больно, но она какая-то быстро тающая, как мороженое на жаре, растворяющаяся в других ощущениях. Бодрости. Адреналина. А с другой стороны, страшно. Она идёт босой вначале мая, да ещё, как дура – по грязному месту. Как это вообще выглядит?! В то же время ей и приятно было, что со стороны это именно дико, и даже… и даже в глубине души хотелось бы, чтобы хоть кто-то да увидел.
Такой вот коктейль ощущений бурлил у неё внутри.
Она, отличница, без пяти минут староста группы – в следующем году, сказали, обязательно назначат! – пачкает свои нежные розовые пятки самым жутким образом; она, всю жизнь образцово-правильная, делает что-то неправильное! Отчего это происходило, Солнце сама не понимала, но сейчас она другими глазами смотрела и на тополя по обеим сторонам ветки, и на эти шпалы, и на чёрную воду Щанки, которая мелькала в прорехах зарослей. Зрение словно бы приобрело необыкновенную точность и чёткость; она видела, казалось, каждый сучок, каждую чешуйку коры, а под ногами – каждый камешек. Каждую упавшую ветку.
Только старалась не наступать на муравьёв, шныряющих по шпалам туда-сюда: жалко, да не задеть ногами за ржавые стяжки с массивными болтами, встречающиеся через каждые десять метров.
А ещё она, послушная дочь, делает то, чего никогда не разрешила бы ей мать! Обязательная, как построение в воинской части, генеральная уборка каждое воскресенье; бактерицидное мыло – иного мать и не признавала! – дорогущий пылесос, для покупки которого пришлось брать кредит. Целый ящик тапочек для гостей, плюс сменные тапочки для домашних, никакой живности в доме, никогда: собака лапами грязи нанесёт, от кошек шерсть, попугайчики корм рассыпают, а аквариумной воде могут завестись вредные бактерии и так далее…
А сейчас она чистыми, очень мягкими и нежными подошвами касалась сосредоточения всей мыслимой и немыслимой грязи. От невидимых глазу плевков до ясно угадываемых пятен неведомых технических жидкостей.
Но и ощущения были необыкновенными. Брезгливость, которую она с трудом поборола, уже давно ушла; теперь стыд от того, что она делает нечто запрещённое, и страх того, что это может быть кем-то раскрыто, смешались в гремучую смесь; Сонце с удивлением чувствовала, что ей приятно прикосновение шершавого дерева к пятке, приятно даже покусывание мелкой щебёнки.
В середине пути от нахлынувших чувств даже ноги внезапно стали ватными. И жарко стало. Девушка содрала с себя ветровку, запихнула в сумку – да без сил опустилась на одну рельсу, вытянув ноги в брючках к другой…
Даже не думая, что может испачкать одежду. Куда уж больше. Она машинально поправляла пшеничные волосы, рассыпавшиеся по плечам, светлую чёлку, лезущую на нежно-зелёные глаза – сама она называла их «болотными»; и, как будто чужие, рассматривала свои ступни на фоне тёмного металла рельсы.
На кончиках пальцев, тесно прижатых друг к дружке, ровных, как по линейке, на самом краешке подушечек – тёмный налёт. Да, это и есть та самая грязь, сажа, пыль… К пятке прилипла травинка: и можно было смахнуть её, но Сонцу почему-то не хотелось нарушать эту неожиданную дисгармонию, убирать из картины эту деталь!
Посидев немного, она встала, пошла дальше.
Шла, думая, как обеспечить полную конспирацию: ладно, эти час-полтора она выиграла своим враньём, но перед тем, как обуться снова, надо где-то чисто-чисто вытереть ступни, подошвы; гигиенические салфетки она припасла, даже спирта отлила из баночки, мать протирает всё дома со спиртом – телефонный аппарат, телевизор, дочерин компьютер – и экран, и клавиатуру. Хорошо протереть. А если пахнуть будет спиртом? Ну, запах выветрится наверняка.
Но пока так хорошо. Да, босиком по этим чернющим шпалам.
И вдруг она увидела впереди, на шпале – коричневый кусочек…
Трубочку. Или пару шариков. Или на что это похоже…
Одним словом, это был кусочек собачьего кала. Обыкновенное дело.
Сонце замерла. Идея, которая пришла ей в голову, была не просто фантастична. Она была сумасшедшей, насквозь идиотской и, наверное, отвратительной. Но это была сильная идея, как сказал бы её отец, оставивший семью, когда Сонцу исполнилось семь…
Девушка остановилась. Покрепче сжала рукой ремешок сумочки. Глубоко вздохнула. Потом закрыла глаза и, слабо вскрикнув, опустила голую ногу на выбранное место.
Нет, ничего особо страшного не случилось. Просто тёплая, липкая кашица размазалась по середине ступни, ближе к пятке – словно на кусочек сливочного масла наступила.
От шока Сонце даже не ощутила резкого запаха, высвобожденного этим разрушительным шагом; она всхлипнула, потом ещё раз… глотая слёзы, даваясь рыданиями, побежала вперёд. Уже не разбирая ни шпалы, ни гравий – в поисках спасительного спуска к Щанке. Да, такой она нашла метров через двадцать; буквально съехала вниз, путаясь босыми ногами в горячей пыли – к воде, на илистый замусоренный бережок, где воняло уже другим, скорее тиной и гнильём, и, захлёбываясь плачем, долго, судорожно болтала испачканной ногой в оказавшейся удивительно чистой воде; правда, одновременно подняла тучу ила, замутила небольшую протоку. Но цели добилась. Кое-как дошлёпала по жухлой траве, по острым, впивающимся иглами, сучьям до коричневой крышки чьего-то погреба – их тут было множество! – села на неё и стала яростно тереть салфетками мокрые ступни, щедро полив их спиртом. Они остались такими же былыми и безжизненными; только прибавилась пара царапин там, где начинается большой палец, и на «косточке» щиколотки, да позабилась между пальцами какая-то труха, какие-то кусочки водорослей, а может и мельчайших водных насекомых…
Через десять минут она уже шла по ещё одному железному, такому же дребезжащему, как и первый, мостику через речку, выходя к задам Дома Быта, построенного ещё в советские годы и поэтому бетонно-уродливому.
Но про это Сонце не думала совсем. Она думала, что самый первый и до предела решительный шаг в своей жизни она уже сделала.
ЛИНИЯ АННЕТ – ПАША – МОДЕЛИ
Примерно в то время, когда светловолосая Сонце экспериментировала с собачьей какашкой – будем уж называть вещи своими именами! – к подъезду городской гостиницы «Витязь» подкатило такси. Обыкновенная, немаркого серо-зелёного цвета «Тойота Марк II» лет тридцати от роду: большая, вальяжная и нарочито не заглаженная, в стиле мастодонтов восьмидесятых. Из машины вышла дама – эффектная блондинка в тёмных очках. Почти белые волосы красиво уложены на изящной головке, на самой даме шерстяное полупальтишко, обтягивающие джинсы от известного бренда – а худые длинные ступни украшают узконосые туфли, тоже не самые простенькие. Блондинка фыркнула, сунула тонкие руки в карманы пальто и, словно бы рассеянно, поинтересовалась у своего спутника – он вытаскивал из багажника объёмистый чемодан на колёсиках и с выдвижной ручкой:
– Это у нас всё так и дальше будет? Трястись в вонючем поезде от Омска, а потом ещё ехать в этой вонючей лайбе…
То, что водитель за рулём прекрасно всё слышит, блондинку, видимо, ничуть не интересовало.
Спутник её выглядел попроще. Круглое простецкое лицо, косая чёлка волос с тёмной рыжиной; такая же рыжеватая лёгкая небритость на мясистом подбородке. Сам в кожанке, джинсиках дешёвых, в кроссовках. Раскладывая чемодан, спутник блондинки примирительно сказал:
– Ну, Аннет, не злись… «Морковник» вполне ничего себе машина. Комфортабельная.
– А то, что бензином в салоне воняло, ничего? – зло оборвала его блондинка. – Представляю, что нас ждёт в гостинице. Пойдём!
Тот, кому бросили этот короткий лающий приказ, покорно подхватил чемодан. Сам он не видел ничего ужасного в авиаперелёте Москва – Омск хорошим лайнером «Трансаэро»; от Омска вообще можно было бы взять такси, даже дешевле вышло бы, но достойного минивэна бизнес-класса не нашлось на это путешествие, а терпеть три часа в более скромном автомобиле Аннет категорически не желала; в итоге получилось купе в поезде «Сибиряк» – хорошее купе, спальный вагон, биотуалет, но даме всё решительно не нравилось: простыни – несвежие, воняют сыростью, проводник – хамло, в вагоне – грязища…
Сейчас каблуки её туфель, очевидно с металлическими набойками, грохотали по мраморным полам «Витязя», как отбойный молоток. Вероятно, этот грохот и разбудил пожилую администраторшу с усталым лицом, дремавшую за высокой стойкой ресепшен. Она очнулась от этой дремоты; но, скорее всего, просто не успела сообразить ничего, как худая рука с непомерно большими накладными ногтями, в кольцах и перстнях, легла на стойку и выстучала требовательную дробь.
– Девятьсот восемнадцатый, двухместный люкс, у нас забронировано! – металлическим голосом сказала блондинка, словно приказывая немедля выдать ключи. Ошарашенная этим администраторша так и сделала – в нарушение всех правил! – выложив на стойку деревянную грушу с ключами и номером, и только потом спохватилась:
– Ой… а ваши паспорта? И анкету гостя заполнить надо.
Цепкая рука блондинки уже ухватила ключ. Жилистая рука, с холёной кожей. А вторая шлёпнула на дерево чёрную с золотом обложку паспорта.
– Паша, заполни всё, что нужно! – приказала блондинка. – А я пошла…
И грохот её каблуков покатился к лифту.
…Круглолицый управился с делом за десять минут, быстро заполнив карты бисерным почерком. В обеих он указал место постоянного проживания «Москва»; администраторша со страхом смотрела на него – этот страх на неё успела напустить гостья, а от этого увальня чего ждать? Но Паша не стал ни хамить, ни грубить, добро улыбнулся на прощание. Забрал паспорта и покатил чемодан туда же – к лифтам.
В номере он застал Аннет полулежащей на шикарном кожаном диване в первой комнате. Блондинка курила, стряхивая пепел в тарелочку, из которой уже вынула графин и стаканы; на запрет курения в номерах она, видно, плевать хотела – да и балкон, настежь, распахнутый, впускал в номер свежий майский воздух, шевеля тюль занавесок. Блондинка уже избавилась от туфель, утонувшими кораблями они лежали на ковре – а босые ступни свои, заброшенные на диванный валик, женщина внимательно рассматривала. Очень худые, узкие, с прорезавшими их линиями сухожилий; с длинными пальцами, каждый из которых, кажется, мог сгибаться отдельно от остальных – и роскошным перламутровым лаком с блёстками на прямых плоских ногтях, эти ступни были красивы. Паша остановился в дверях и секунд десять не отрывал от них глаз.
– Номер – говно. – не оборачиваясь, сказала блондинка, так и не снявшая тёмных очков. – Все мои опасения подтверждаются. Смотришь?
Мужчина сглотнул слюну, не нашёлся, что ответить. Блондинка пошевелила пальцами ног. Точно – длинные и гибкие, как маленькие змеи.
– Ну, смотри… – лениво сказала она, затягиваясь сигаретой, а потом резким тычком опущенной руки затушила её в стеклянной тарелке. – Только подумай, как мы будем тут другие искать. Давай, разбирай вещи, я в душ.
Она встала. Сняла очки. Глаза у неё оказались небольшими, серо-голубыми, очень-очень холодными. Цепкими, острыми. И очень злыми.
Пальто упало на диван – блондинка осталась в чёрном длинном жакете с аппликацией. Гибкие, как лист бумаги, голые ноги проследовали по ковру к ванной.
На этот раз – совершенно бесшумно.
(продолжение следует)
Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.
Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме “первого черновика”, без предварительной корректуры. Возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические “ляпы”, досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв – он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них – вы можете повлиять на их судьбу!
Искренне ваш, автор Игорь Резун.
