2506 Ретроспектива Rita-Maut. Часть первая: Томский вояж.
Эта девушка появилась в истории Студии в 2008 году. Незадолго до этого я приехал на семинар по журналистике в славный город Барнаул, который местные в шутку (и с долей шутки, но большой правды называют «Борнеаполь»). И там, в ходе семинара, мне в руки попал календарик – две босые девушки позируют у памятника Ленину в Барнауле… я потом с ними познакомился – это были Таня Магера и Оксана Силантьева, но речь не о них.
Потом я наведался к другу из Барнаула, найденному на этом семинаре, Дмитрию Виноградову. А он познакомил меня с двумя очаровательными детдомовками. Они сидели у него дома, очень живописно – в кухне, на полу, курили одну трубку (!) на двоих. Одну звали Рита, но в узких кругах её звали Мяут, вторая – Таисия… но потом с моей лёгкой руки она стала Богиней. Но и это не совсем о том…
В 2008-м Рита-Мяут объявилась в Новосибирске. В компании с неким автостопщиком, который тоже был перекати-поле. Мяут – такая же неформалка, мать живёт с китайцем по ту сторону границы, дед с бабкой в глухой деревне и крепко пьют… Я на тот момент переживал последнюю фазу мучительного развода со второй женой и имел в своём распоряжении до осени её дачу. И, конечно, дал это милой барнаульской беспризорнице «вид на жительство». Вот, на фотографиях – первая встреча с ней в центре Академгородка, уже под вечер; снято со вспышкой в наступающих сумерках, Рита балуется с моей трубкой, и не знает, что начинается её новая жизнь в Новосибирске…
На следующий день мы погуляли по Академгородку – и после обеда как раз выпала мне работа в качестве экскурсовода сопровождать группу туристов в Томск. В автобусе было место, и, естественно, я предложил Рите-Мяут поехать со мной. И, естественно, босиком. Так вот и началась карьера этой девушки в качестве модели Студии RBF.
В этом году мы начинаем большую ретроспективу Rita-Maut, постараемся вспомнить все её фотосессии, длившиеся в течение трёх лет. Чем «брала» Maut? Не красотой ступней, точно; хотя можно смело отметить – они у неё необычные, они «мальчиковые», мускулистые, как у юноши-подростка. На э
На этих фото, правда, эта “мальчиковость” не заметна, но чем старше Maut будет становиться, тем больше изменятся эти ступни и большой палец в крайней своей фаланге будет сдвигаться в сторону, показывая, что девушка своенравна, очень «себе на уме»…
Но Maut была просто Ритой – смешливой, азартной девчонкой, готовой к любым приключениям, готовой всю жизни топать по ней босыми ногами, очень пластичной, быстро учащейся позам. Ей, действительно, отчаянно НРАВИЛОСЬ ходить босой, она кайфовала от каждого шага голыми пятками по горячему томскому асфальту, от осознания самого этого факта – она босиком! – с восторгом неофита. Что ж, начнём ретроспективу с её томского путешествия, на фоне памятников-артефактов томской старины!
Обалдеть. Мяут! Помним и скучаем – прелесть и действительно real barefoot girl, ну или со стороны так казалось по крайней мере…
Blast from the past. Блин, куда 12 лет делись?..
Да, да, да. Начали мы её ретроспективу. Покажем ВСЁ, вплоть до фотосетов с лёгким намёком на лесби-ФФ.
Просто прекрасно.
А сейчас скажет еще один самый одержимый фанат Маргариты, некогда бывший малолетний онанист – теперь уже не малолетний, потому что любоваться Мяутом и скачивать ее фотографии я тоже начал, когда мне было лет 13-15, уже сам не помню, сколько я с Ассоциацией. Но до сих пор эти галереи для меня – начиная с Фуонг на Реке – остаются эталонами моих романтических фантазий.
Магнум опус. Будет много.
Так странно теперь думать, что я буду стареть, а она для меня так и останется такой, какой я на ее на этих фотографиях уже одиннадцать лет слюни пускаю. И черт знает как она живет и выглядит теперь, но для меня она была и останется в топе моделей, символов и богинь портала.
Автор описания, наверное, на свой субъективный вкус заметил, что ступни Мяут не так чтобы особенно красивые – но это у каждого, конечно же, по-своему. Для меня ноги Мяут тоже были и остаются эталонными. Даже когда на чуть более поздних фотографиях у нее случилось что-то пубертатное с прической и появилось небольшое брюшко – для меня внизу, простите за такой пошлый выбор слов, все оставалось идеально. Когда мне нужно было прорисовывать форму стопы, я почти во всех случаях смотрел именно на ее фотографии – и всегда находил нужный мне ракурс и положение. Это поистине тот случай, когда можно сказать, что уйдут одни, придут другие – но эта останется лично у меня эдаким идеалом-мифом, на основе которого строятся мои внутренние стремления и желания, но которую сам я во плоти никогда не видел, и останется она у меня вот этих вот “замороженных” образах, вечная молодость которых переживет и меня, и даже ее где-то существующий оригинал.
Забыл еще добавить, что ноги Мяут особенно гармонично смотрятся грязноватыми – сколько фотографий не перебирай, они почти всегда там именно такие, не полностью в грязи, и не полностью чистые, а… тоже не знаю, как описать… как картошка, в общем (не смог придумать ничего удачнее!) – где-то грязнее, где-то чище, неравномерно, но почти всегда и везде. И я не про ступни, подошвы ног, а именно про саму стопу – подъем, своды и пальцы. Стало быть, верный признак того, что человек действительно ходил босиком неподдельно, с удовольствием, не просто по асфальту и “травке-муравке”, где кроме пяток ничего и не запачкаешь, а, очевидно, где-то по пыли, грязи и лужам по щиколотку.
И вот эта грязноватость меня в женских босых ногах, как я уже упоминал тыщу раз, особенно возбуждает – это показатель искренности девушки, того, что ей именно самой нравится ходить босиком, и нога здорового босохода – как та самая несбриваемая щетина настоящего мужчины – никогда не бывает девственно-чистой. И мне это нравится. Как верно описал автор – это такая мальчишеская нога, как будто смотришь советского Тома Сойера.
Хотя, может, я и притягиваю за уши, преувеличиваю и лукавлю – в конце концов, каждая девушка пачкает ноги, подумаешь, куда без этого. Если так – то это все опять-таки мое неприкрыто-предвзятое отношение к Рите, я в нее влюбился с первого взгляда – когда, там, около двенадцати лет назад, мне самому было лет пятнадцать. С тех пор меня даже из всего этого необьятного босоножества настолько глубоко в душу никто не западал – а у меня достаточно любимых моделей всех возрастов, о которых я тоже могу сказать очень много исключительно хорошего.
И тут в конце надо бы заключить банальное и романтическое ванильно-псевдо-натужно-позитивное “…остается надеяться, что у этой девушки все сложилось хорошо, что у нее появился замечательный кавалер, что ей по-прежнему нравится ходить босиком, и она сохраняет свою женственность, и тонус, так выпьем же за это!”
Но знаете, нет. Жизнь – она как дни рождения, сколько ни желай всех этих банальностей, здоровья-счастья-денег, всем приятно это говорить и слушать – вернее, принято – но на деле вечно не хватает ни того, ни другого, ни третьего. И с самыми лучшими из бывших моделей Студии понаприключалось черт знает чего – и далеко не все остались такими же смелыми и яркими босоножками, как на галереях. Для кого-то из них – и нас – может так статься, эти галереи вообще останутся лучшим образом, в котором их запечатлела намертво фотокамера. Кого захомутали в семейное рабство, кто-то повзрослел, а легкомысленное босоногое детство осталось в детстве. Кто-то рассорился, кто-то ушел в загул, монастырь, канул в небытие. Как в биографии той знаменитой “афганской девочки”, взбудоражившей однажды весь мир своей невероятной природной красотой, когда ее фотографию поместили на обложку National Geografic, и тридцать лет спустя кто-то ее нашел, и от этой красоты не осталось и следа, а биография полна банальных невзгод, рутины и лишений, что на этом самом лице и отразилось. Чуда не произошло – с этой девочкой не произошло ничего волшебного, хоть ее и увидел в какой-то момент весь мир и умилялся ею, как мы умиляемся сейчас этим фотографиям.
Любовь проходит и уходит. Друзья расстаются и больше не встречаются. Люди пропадают. Жизнь течет – кадры сменяют друг друга, и каждый уже не похож на предыдущий.
Все, что нам всем остается – это воспоминания. Всего лишь несколько отдельных кадров из всей этой длиннющей ленты неизвестного жанра – а там может быть и драма, и триллер, и легкомысленный ситком.
И вот мое личное противоречие – даже самой любимой из своих девушек мне даже нечего пожелать хорошего, потому что – будем честными и беспощадными – мне на самом деле плевать. Какое мне, в общем-то дело? Равно как и ей до меня или моей обо мне заботы. Мы о существовании друг друга даже не знаем – а даже если бы и знали, то, расставшись, все равно бы друг другом не интересовались больше весь остаток жизни, как будто были бы мертвы.
В этом и зловещий парадокс всех этих фотографий. Вроде каждая из них когда-то была мгновением из жизни живого человека – но где теперь этот человек и насколько он отличается от этого самого мгновения? Вот смотришь на человека – и как я часто про это уже говорил, ему 13, тебе 13, потом тебе 15, а ему все еще 13, вот тебе 20, а ей все еще 13, вот тебе уж 30, 40, 50 – а она как та самая река-Волга из этой старой унылой советской песни. И когда об этом вот так думаешь и говоришь, ощущение как в каком-то фильме ужасов. Три часа ночи и окружающий безмолвный мрак – конечно, самое то для придания зловешности даже кексику с изюмом, но я об этом уже не первый раз и год думаю.
Это в какой-то мере даже одна из причин, по которой я долго не захожу на сайт. Что мне эти фотографии – замороженные мгновения незнакомых мне людей, котопым наплевать, что я о них думаю, и это взаимно – у каждого из нас своя жизнь. Может быть, тот, на кого ты смотришь, уже мертв – и тогда ассоциировать себя с ним даже в своих фантазиях уже окончательно веет, как говорится, крипотой. Смысл на них смотреть? Что в этом прошлом? “Сказка о потерянном времени”? “Дни минувшего будущего”? Просто красивые картинки – уже дальше больше не фетиш или, простите, порнография. Уже ничего не чувствуешь, глядя на них – кроме разве что тоски, как обо всем хорошем, что осталось в безвозвратном прошлом. А в моем случае даже это прошлое было чужое – я любил не живого человека, а картинку. Электронный скан – бинарный, мать его, код.
Я понимаю, что мне хочется и необходимо уделять больше времени своему непосредственному, реальному окружению – хватит, мол, всех этих чатов, сообществ, картинок, фантазий – периодически совершаешь рывок, чтобы оттолкнуться от дна и пробиться к поверхности, вдохнуть воздуха, выбраться на сушу.
Но тот факт, что я каждый раз снова возвращаюсь сюда, в этот вязкий океан своих фантазий и чужих жизней, означает, по сути, то, что своей реальной жизни у меня так и не появилось. В очередной раз я не смог выбраться на сушу – я вдохнул воздуха, но вокруг пустой океан. В какую сторону ни плыви – горизонт сплошной. Устаешь плыть, и останавливаясь, снова погружаешься в подводный мир – такой чужеродный моей физиологии, но моя душа уже настолько давно в нем, что вот эта вот подводная, читай – загробная – жизнь для меня реальнее поверхности и суши, с которой я сюда нырнул и в которую вроде бы как надо вернуться. Я снова тону в эфемерных для себя вещах – снова чужие жизни, люди, фотографии, события с других концов планеты, застывшие образы недосягаемых людей… как шизофреник, я разговариваю сам с собой – сейчас, когда в реальности уже давно надо спать – в эгоистичном стремлении оставить хоть где-то хоть какое-то свидетельство о своем существовании, словно оставляю запечатываю письмо в бутылку, только чтобы потешить свой маниакальный эгоцентризм – видит бог, на суше меня слушать некому, и мой голос уже отвык от суши, так трындеть на человеческом, сухопутном языке я не могу.
И как сумасшедший, я знакомлюсь с воображаемыми девушками из года в год – и даже не с ними, а с их идеализированными проекциями, создаю на их основе идеалы, аналогам которых на земле вокруг меня и надо мной нет – и за это я начинаю ненавидеть и реальную жизнь на поверхности – за то, что не дает мне того, что я навоображал, и вот эту полуреальную, подводную – за то, что она постоянно дразнит меня фантастическими образами, которые вроде бы реальны – но не в моих пределах досягаемости. И с этими сиренами уже так комфортно, их сказочная красота так меня ублажает, что мне уже и на поверхность снова не особо хочется. Словно герою кукольных мультфильмов Тима Бертона, Виктору из “Трупа невесты” – живому не место в загробном мире, и инстинктивно, рационально из него хочется сбежать, но по сравнению с куда более серым, мрачным и скучным миром живых он куда интереснее и красочнее. Порождая из всего этого очередной шизофренический парадокс.