Глава 87. НОВОСИБИРСК: МАРИЯ И ВЛАД МНОГОЕ УЗНАЮТ!
ТОЛЬКО ДЛЯ
СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ.
ЛИНИЯ МАРИЯ – ВЛАД – ДРУГИЕ
Требовательный, чёткий, как морзянка, стук в дверь вырвал Марию из сна и моментально вернул её к яви. Это стучит Разведчик, Влад, как она его про себя уже называла, на часах восемь утра, как и договаривались, а она спит голая, по обыкновению, не встала, кофе не выпила, макияж не навела… Вихрем вылетевшая из постели женщина начала метаться по номеру, крича: «Щас, щас, оденусь!», и успела немного. Её бешеное торнадо наделало немало разрушений: пакет с растворимым какао опрокинут, бачка сахара – тоже, халва, вчера купленная на рынке, раздавлена её ногами на ковре…
Мария открыла.
Разведчик стоял в солнцезащитных очках, в той же непритязательной одежде, что и вчера. Ожидаемо буркнул: «Дарова!» – и прошёл в номер, просто отстранив её, как занавеску. Устроился на единственном стуле, ноги в сандалетах, коричневые под ремешками, закинул на угол стола. Спросил, осклабившись:
– А ты чё, ногами и есть умеешь тоже?
Мария посмотрела. Боштымой! Ступни её в слое какао-порошка, присыпаны белой сахарной искрой, и раздавленная ими халва между пальцами. Вот они, сладкие пальчики. Доигралась. Маша бросила взгляд на разбросанную постель, трусики кружевные на самом видном месте, опрокинутую сумку с вываленными предметами женской гигиены и поняла, что спасать положение поздно. Фыркнула:
– Я много что умею…
Сходила в крохотный санузел – хоть номер и «типа люкс», душевой кабины нет, только унитаз да раковина. Намочила полотенце. Вышла, села на кровать и стала убирать со ступней последствия беготни. Затем психанула:
– Чё ты смотришь-то так?
– Да вкусно ты действуешь… – он даже причмокнул.
– Хорош балдеть! Рассказывай!
– А чё рассказывать? Смотри, подруга.
Он протянул ей пачку свежеотпечатанных фото. Девичьи лица, с разным удалением.
– Вся вечерняя смена, семь человек, и пять из дневной. Ударницы, по ходу. Или штрафницы. Какую выбираешь?
– А имена? Фамилии?! – Маша зло протаскивала полотенце между большим и указательным пальцем; ей почему-то первый раз было стыдно делать это при постороннем.
– Ты в уме, старушка? – хохотнул он, очки снял, глазами круглыми упёрся. – Я тебе не Эф-Би-Ай. У меня программы распознавания лиц нет… Если всех пробивать, жди дня три.
– Не могу я три дня!
– Тогда тычь пальцем.
Женщина разложила фотографии перед собой, а так как сидела на низкой кровати, сделать пришлось это на ковре, на сухом месте. Получилось – под босыми ногами. Всматривалась.
– У этой лицо простоватое, но глаза… стервозные глаза. Врать будет по-чёрному.
– И много денег запросит… – подсказал Влад. – Но правду не скажет.
– Вот… личико гламурное, а глаза простые, такие, как у коровы.
– Ленивая и нелюбопытная… – он широко зевнул. – Тоже не вариант.
– Ты спал, вообще?
– Тебя это, вообще, волнует? Я работу сделал, и всё.
– Ладно… Ну вот смотри. Вот эта… такая испуганная, в кудряшках. И эта. Прямо такая немецкая принцесса.
Он глянул.
– Рапунцель. Эх, Рапунцель, проснись, спусти свои косоньки вниз…
– Это откуда?! – поразилась она.
– Позывной был такой у моего корефана… А вообще сказки братьев Гримм. Да забей, подруга. Ну, допустим.
Ну да, от человека, читающего Апдайка в оригинале, и не того можно ожидать. Мария пальцами правой ступни переместила два фото вверх и уловила, как он усмехнулся этому её, совершенно инстинктивному, движению.
Маша вскочила.
– Хорошо! По этим двум можно узнать?
– Можно, если осторожно!
Она натянула на себя, для открытия двери, чёрные «велосипедные» штаны и майку на голое тело. И сейчас с ужасом поняла, что проклятые штаны на голое тело слишком хорошо обрисовывают её выпуклое лоно, а грудь топорщит сосками ткань футблоки. Накинула на плечи второе полотенце. Схватила бельё.
– Я в душ… Скоро буду!
…Когда через двадцать минут она, приведшая себя в бодрое состояние с помощью жестокого чередования холодных и горячих струй, вошла в номер, сандалеты Разведчика покоились на прежнем месте, а на коленях уже лежал исписанный листочек бумаги. Сам же Влад прихлёбывал её какао, из её единственной чашки – той, которая «ВСЁ БУДЕТ ХОРОШО!», и хрумкал её халву. Вот наглец. Но что сделаешь.
– Номер один, кудрявая. Сенникова Лия Адамовна, двадцать один год, в настоящий момент крупье казино «777». Адрес неизвестен. Рапунцель – Лебедянская Ирина Петровна, двадцать три года, студентка матфака Новосибирского государственного университета, проживает в общаге… нормально?
– Нормально.
– К кому первой – к крупье или к студентке?
– К студентке. И выйди, я переоденусь.
– Да пажалста…
В спину она ему твёрдо залепила:
– И не называй меня «подругой», Влад.
– А как? – тёмные очки обернулись, блеснули. – Маша?
– …и не «…растеряша!». Машей, Марией.
– Хоп, принял!
Она осталась одна. Ты смотри-ка… первый раз она встретила достойного соперника. Это тебе не деликатно-добрый до кисельности Дима, потомственный интеллигент, это тебе не зубр Маштаков. Человек со дна, но выбившийся до уровня чтения на английском. И такой же резкий. Его не осадишь. Он может и нахамить, а потом гибко отступит на заготовленные позиции… Разведчик! Такой заманит её в ловушку, и она захочет, чтобы он её трахнул. Ну, посмотрим.
Когда они проходили ресепшен, та черноволосая хозяйка посмотрела на Марию; и что-то было нехорошее, осуждающее во взгляде. Но времени разбираться – нет. Положила ключ. Предупредила «Я вернусь!» На улице вчерашняя сырость сменилась сырой жарой, асфальт прилипал к пяткам, под голыми подошвами скользило чуть от намывов грязи. Влад, не оборачиваясь, заметил:
– В универ так не пустят. То есть пустят, но будут вопросы. А нам они нужны?
– Спокойно. Кроссовки в сумке!
– Одобряю. Стиль держишь.
Автомобиль рванул с места, как и тогда, с визгом тормозов. Иначе Влад водить не умел. Мария усмехнулась:
– Где бампер посеял?
– Да подрезали меня тут одни козлы недавно… – объяснил он не очень охотно. – Бабок хотели срубит по-лёгкому. Выходят, лыбятся. Я вес прикинул. У них – «паджерик», хоть и навороченный, но трёхдверка. Лёгкий. Жестянка. А у меня сталь волжская, движок форсированный… Ну, как даванул раз… Даванул два. Они разбежались, тачка в кювет, а я поехал. Без бампера.
– Хорошо разобрался… Мы куда едем? В Акадэм?
Он снова перекосил лицо ухмылкой.
– Слышь, Маша… я тебе одну вещь умную скажу, но ты…
– …не обижайся, знаю прикол. Дальше!
– Ты больше никогда не говори «АкадЭм». Если хочешь за свою проканать. Потому, что «акадЭмий» не существует, есть «акадЕмии», и нормальные аборигены говорят «Академ». Поняла? Не «ОдЭсса», а «ОдеЕсса».
– Уел, – хмуро ответила Мария. – И что, там правда сплошь кандидаты с докторами?
– Ну, бичей полно. Как везде. И всяких ушлёпков.
– Плохо.
– Да не… там публика другая. Там твои… – он покосился, – лапы даже никого не взволнуют. Там академик какой-то ещё недавно в двадцать градусов мороза по Морскому проспекту рассекал. По утрам бегал.
– А… А почему Морской? Всегда удивлялась.
– Он к морю ведёт.
– К какому?! Ах… водохранилище!
– Это вам, городским тютям, водохранилище. А у них – Обское Море. Тоже какой-то академик и контр-адмирал одновременно так улицу назвал.
– Я закурю?
– Не вопрос.
Она выдохнула дым из лёгких, отрегулировала кресло. Отодвинулась, приняла удобную позу.
– А почему «Рапунцель»? Мне казалось, что позывные должны быть короткими…
– Это кореш мой придумал. Грузины с ума сходили. «Рапунцель», «Аврора», «Жасмин», «Мерида», «Покахонтас»… Мы им потом дезу прогнали, что в Цхинвал прибыло спецподразделение НАТО, они охренели, даже наступление остановили, давай госсекретаря штатского телеграммами долбить, чё за на фиг, типа, вы ж за нас… А они тоже пока прочухались, мы полдня точно выиграли.
– Ну да… Диснеевские принцессы… – вспомнила женщина. – А у тебя какой псевдоним был?
Он скривил рот.
– «Белоснежка».
– Ага. Похож!
– Да лана тебе язвить.
– Я просто.
– Ты лучше скажи, как ты её, Лебедянскую, колоть будешь?
– Может, ЛебедИнскую?
– Нет, ЛебедЯнскую. Фамилия-то запоминающаяся. Ну, так как?
Мария задумалась.
– Ну… не знаю пока. Поговорю по душам.
– По душам она тя на хер пошлёт, – доходчиво объяснил Влад. – И права будет. А если бабло сразу ввалишь – она, как и кудрявая, наврёт с три короба, и всё, провал операции.
– А что делать?!
– Я тебе такую фишку расскажу… – Влад пошёл на обгон сразу двух фур и в решающий момент броском руля втиснул «девятку» меж двух огромных силуэтов; от рёва сигналов, визга тормозов Маша чуть не оглохла, в сиденье вцепилась и судорожно пристегнулась.
– Так вот… про «белые колготки» слыхала?
– Да. Снайперши из Прибалтики на чеченской войне.
– В Грузии это тоже было. Только там уже не из Прибалтики, там украинки были, чешки… Одна негритоска была, представляешь? Короче, как колоть. Раздеваем догола, руки связываем, ноги тоже. За руки к дереву, на отвес. Под ногами сапёрной лопаткой на штык – ямку делаем.
– И?
– И потом между ног ей гранатку вставляем. С выдернутой чекой, есессно. Ну, она сначала держит, а потом устаёт, потеет и так далее… Корочке, гранатка выпадает – и в ямку. А там – пух-пух, и половины её нету.
– Да ты что?!
– А чо я? Сейчас об этом на форумах рассказывают.
– Ну и к чему эта гадость?
– Гадость не гадость, но они быстро прочухивали. Особенно когда мы ямку копать начинали и гранату показывали… Сразу так пели – не остановить! Короче! Я к чему? Тебе результат нужен или чисто покрасоваться?
– Результат!
– Тогда нужно действовать максимально жёстко и максимально эффективно. Без всяких нюней. Ясно?
– Да…
– А чё у вас случилось-то, если не совсем секрет?
Сжав зубы, женщина коротко изложила небольшую историю щанского маньяка и охоты за ним. Влад покачал головой; шрамы на черепе заметно побагровели.
– Не люблю таких… – заметил он, снова бросая машину на обгон, но вдруг отказавшись от этого намерения. – У нас в дивизии был один… с Москвы. По старухам пёрся. А сам молодой.
– По старухам – это как? – ревниво спросила Мария.
– Да ты не суетись. За семьдесят. У которых едва душа в теле. Ну, раз – изнасилована, убита. Ну, второй. Короче, его наши вычислили.
– Поймали?
– Зачем ловить… – деловито заметил Влад, с подчёркнутой автомобильной вежливостью пропуская какую-то машину на светофоре в Матвеевке. – Чпокнули из засады, из трофейного оружия. В затылок. ГВП-ники потом разбирались, ни черта не нашли, но нам большое офицерское спасибо передали. В виде ящика бухла.
Мария нервно выбросила окурок в окно; чтобы уйти от неприятной темы, поинтересовалась:
– Слушай… а как ты английский выучил? В школе?
– В школе я полным мудилой был… Дурака валял. Ну, вернулся капитаном после Грузии. Пенсия ништяк, хата от родаков, трёшка. Жри, бухай, трахайся. Чё-то мне это скучно показалось. Я английский выучил. Программированием занял. Потом – немецкий и китайский.
– А китайский-то почему?
– Да по приколу. Вот поеду в Китай, скажу: ёп вашу мать китайскую, я вот переплыву щас Хуанхэ?
– А переплывёшь? Как Мао? – засмеялась Мария.
Он улыбнулся, первый раз – открыто, хоть очки и не снимал, но это было заметно по рту.
– Переплыву! Я в школе КМС по плаванию был.
– Так ты раньше в… Академе бывал?
– Да у меня там кореш жил. Такой, старый. Ну, старше меня. Писатель.
– Писатель?
– Ну да. Романы мистические шарашил, в Питере издавали. Он, кстати, насчёт девчонок босоногих тоже был такой… спец.
– В каком смысле?
– Ну, просто опекал их. Фото делал. Жить учил.
– И что с ним сейчас?
– Да не знаю. Я ему сайт делал, литературный. Как-то связка порвалась…
Тёплая сырость от мокрых ещё обочин рвалась в открытое окно, забрасывала волосы на лицо Марии; она позёвывала. Умоляющим голосом попросила:
– А можно по дороге кофейку хотя бы попить? Не могу я с утра без этого…
– И пожрать, да?
– Если чуточку только.
– Да в лёгкую!
Совершив пируэт, автомобиль из левого крайнего ряда, под носом у следовавших сзади, выкатился на бетонную площадку у киоска; женщина опять за ремень ухватилась:
– Камикадзе!
– Да я ж рассчитал…
Выключив двигатель, Влад пообещал:
– Будешь довольна. Эта беляшная на трассе легенда. Кафешек тьма, но водилы только тут едят…
Действительно, «девятка» затерялась среди безразмерных грузовиков, с забрызганными грязью надписями на кузовах и номерами чужих регионов. Мария вышла, с удовольствием потопталась ногами на уже нагретой солнцем, тугой земле, подошла к киоску. Влад уже брал кофе.
– Американо двойной? – с надеждой спросила женщина.
– Угадала.
– Это ты угадал. Но как?
– Разведка…
В машине ждало ещё одно открытие: беляш оказался настолько сочным, так брызнул в рот, что Маша поперхнулась, вскрикнула, боясь залить кофточку этим мясным соком; тут же на колени ей легла довольно чистая тряпочка.
– Спасибо…
– Кушай-кушай… – он сдержанно засмеялся. – И уши открой. Совет дам.
– Слушаю…
– Ты в лобешник не бей сразу, вопросами про самое главное. Чел он такой – шугливый. Его припрёшь с самого начала, прыгать начнёт в разные стороны. Вилять. Его подсечь надо…
– Это тоже из методики допросов в армейской разведке?
– А ты как думала? Не, не хочешь, не надо.
– Да надо, надо!
– То, что тебе узнать надо, держи в уме. Сначала начинай с того, что челу меньше всего рисково сказать. Потом – поглубже, подальше… Пусть говорит. А ты его потом снова в тему, на ту же дорожку. Он думает, что всё сказал, а ты снова про то же, только другими словами… Усекаешь?
– Да.
– Если чел соврал, он второй раз так уже не соврёт. Забудет, ошибётся. На лжи подсекаем. Делаем вид, что простили… И заново та же песня. Доводим до того, что хотим получить. Вот тут можно дуло в затылок…
– Слушай, я так не умею!
– А ты учись, пригодится. Ну, я фигурально выражаюсь-то. И говоришь: чел, ты уже и так много сказал, уже по уши в дерьме, давай, выкладывай последнее… Дать понять, что уже терять нечего.
Она беляш доедала, жадно допивала кофе, а перед глазами картинка стояла: она, голая и связанная, у дерева, а под ногами Влад в камуфляже сапёрной лопаткой копает ямку для «гранатки»… в такой же тёмной и упругой, как около киоска, земле. Да, впрочем, он бы и без этого её расколол. Может, и правда она мазохистка? Затем нахлынули воспоминания о военскладах, о том покалывающем страхе, с которым тогда едва справилась, и Марию передёрнуло. Она поспешно проглотила последний кусок, бумагу масляную сворачивать стала…
– Салфетки есть?
– В бардачке.
Она помедлила, прежде чем открыть этот ящик Пандоры, но он заржал:
– Не бойся, презервативы переложил уже!
Да, теперь в компании с Апдайком лежал там тускло поблёскивающий кастет. Но и салфетки – тоже.
Машина тронулась. Кто-то позвонил Владу, и женщина замолкла, слушая короткие, кажущиеся ленивыми, ответы своего спутника неизвестному абоненту. Поняла, что тот, по сути, говорит ни о чём; по этим ответам совершенно невозможно было понять, где Разведчик и что он сейчас делает…
Да, хороший у неё напарник!
Перед щитом «Новосибирский научный центр» Влад замедлил ход машины, то ли повинуясь знакам, то ли из уважения к местным жителям. Женщина положила ладонь на его пятерню, сжимавшую рычаг скоростей:
– Влад, мне очень ценно, что ты мне сказ…
– Руку убери! – прохрипел он яростно.
Она отдёрнула. Стала молча натягивать кроссовки.
Университетским охранникам на входе он показал какие-то корочки, бросил в отношении Марии: «Это со мной!» Пропустили. На огромной лестнице поднялись на второй этаж. Там Влад попрощался:
– Я к знакомым. Тут матфак, вон… по переходу. Если чо, я на связи.
– Хорошо… – Маша улыбнулась. – Позывной – «Белоснежка»?!
– Да иди ты… Как назовёшь!
И он исчез.
Раздумывая о самых разных вещах, женщина принялась бродить по коридорам. Из информации Влада следовало: да, занятия у большинства факультетов закончились. Но группа Лебедянской отрабатывает хвосты по семинарам, вызванные болезнью их научного руководителя. Каждый день – две пары. Они тут…
В университет она поехала в тех же «велосипедных» штанах, только кофточку поновее и покраше надела. Ну а что? В таком наряде она мало отличалась от некоторых студенток, печальными тенями бродящих по университету. Она подошла к большому расписанию, где уже стояла щуплая студенточка в очках, посмотрела на строчки, опустила взгляд и… охнула: студентка была боса!
Голые ступни с худыми пальцами, прямоугольными ногтями без всякого лака выпрастывались из-под края синих джинсов. Маша как можно небрежнее спросила:
– А босиком круто?
– Не знаю… – равнодушно ответила студентка. – Мне нравится.
– И всегда так?
– Как жарко – так всегда.
– А не ругают?!
– Да привыкли… Ну, декан сказал, чтобы я прекращала это, а то общаги на следующий год не дадут. А я всё равно у родственников поселилась..
– Как интересно. Меня Маша зовут.
– А меня – Александра. Я на истфаке.
И она совершенно спокойно пошла прочь, никак не желая продолжать неожиданное знакомство. И смотря, как отлипают от серого бетона её тонкие серые подошвы, Мария – придумала.
Иру Лебедянскую она выследила с момента выхода из аудитории. Ну да, невысокая, но в теле, девушка. Натурально белокурые волосы спускаются на покатые плечи. Глаза – большие и грустные; рот – безвольный. Одета она была в трогательно-цветастое платье, романтичное, но безвкеусная “веттровка”, накинутая поверх, портила всё; в руках – сумка и пакеты.
Шла, уткнувшись в какой-то конспект. Неужели к выходу? Тогда весь план ломается. А, нет. Завернула в кафетерий.
Маша влетела туда.
Так, народу негусто, но есть. В самый раз. Дождавшись, когда белокурая Рапунцель займёт своё место за столиком, Мария оказалась там, перед ней.
– Вы позволите? – и уже сидела напротив. – Ирина! Поздравляю! Вы выбраны!
Та хлопала ресницами непонимающе, что роняла изо рта крошки.
– А вы… кто?
– Мария Меньшикова, корреспондент «Радио Шансон»! – женщины показала девушке удостоверение, открыв его ровно на полсекунды, но обложку с золотистой надписью «СМИ» засветила. – Вы же принимали участие в конкурсе по номерам телефонов?
Телефон её тоже дал Влад, но предупредил – старый, не отвечает. А про «шансон» она сказала наугад, ориентируясь на наушники на шейке Ирины, рисковала, но не ошиблась.
– А-а… в прошлом году! Но я тогда телефон случайно утопила. В Обском море.
– Неважно. Наша студия хранит все архивы. И мы вас нашли! У вас суперприз.
– Какой? – она заинтересовалась, кофе пила мелкими глотками.
– У нас флэш-моб: «Босиком в Универе»! Согласитесь со мной пройти?!
Рапунцель-Ирина чуть побледнела.
– Босой? Тут?! Но это же… на меня ж смотреть будут!
– Наша победительница Александра, с исторического факультета…
– А, знаю такую! Она славянской культурой увлекается… Поэтому и ходит так!
– …уже выиграла поездку в Сочи! – бодро заявила Маша. – Ну что, рискнёте?
– Но я не знаю… как это будет. А правда, в Сочи?
– Ваш суперприз – в Германию! На три дня!
– Ох ты… – растерянность и жгучее желание играли на её свежих щеках то бледностью, то румянцем. – Прямо босиком?
– Да.
– А можно в носочках? Они у меня телесного цвета…
– Нет! – отрезала Мария. – Только босиком!
Девушка колебалась. Потом начала вглядываться, наверняка ища глазам однокурсников.
– Не бойтесь! – успокоила Маша. – Я тоже разуюсь с вами.
– А вы-то зачем?
– Для честности!
Ну, ей-то это было – плёвое дело. И даже содрогание внутри испытала: подумать только – сейчас пошлёпает по этим коридорам босиком, как ни в чём ни бывало. Эх, Маша-Маша, сказал бы тебе кто, что ты вытворять будешь, десять лет назад…
Ирина боязливо разулась под столом, и её бледные ступни – широковатые, в меру полные, сочные, блеснули на ковровом покрытии.
– Ну, пойдёмте?!
– Ага…
Она шла неуверенно, опять оглядываясь, она ступала на цыпочках, пока Мария не прикрикнула:
– Смелее! Босиком в универе – наша тема!
– Ну, у меня ж грязные ноги будут…
– Это отлично! Наш стиль!
И на лестнице, на той самой, ведущей в вестибюль, парадной, Машка поймала парочку каких-то студиозусов:
– Молодые люди! Сделайте нам фотку!
Они не отказались; пересмеивались, взяли Машин телефон. Сделали снимок в обнимку с оробевшей Ириной, полный план на фоне вестибюля, по особой просьбе – их ступни, такие непохожие, на ступенях; анфас на фоне расписания. Двое охранников наблюдали эту сцену лениво, с интересом, но не побуждающим желания вмешиваться.
Да. Это вам не Щанск. Это «АкадЕмгородок»!
Они вышли на улицу, дышавшую в лицо сырой жарой.
– А когда… приз? – робко осведомилась Ирина.
И ту Мария переменилась. Держа в руках кроссовки, она заявила холодно:
– О призе поговорим в другом месте. Серебристую «девятку» видите? – у машины уже маячил Влад. – Садитесь туда.
В зелёных, болотных, больших глазах Ирины промелькнул в первый раз страх:
– Но если я не сяду?!
– Во-первых, останетесь и без приза, и без денег. Во-вторых, я ваш босоногий «подвиг» рассую во все места в Сети. Лебедянская Ирина Петровна – босиком по Универу! Масса лайков и куча внимания. Ваш куратор будет спрашивать. Декан – спросит. И ещё спросят. И… – сверкая глазами, Мария нанесла последний, тонко рассчитанный удар, – пожелают узнать, не та ли это девушка, которую мы видели на видео фирмы веб-видео «ВИЗИТ»?! А? Круто будет?
От этих слов Ирина побледнела совсем, полные губы судорожно задвигались. А Мария жестоко добивала:
– И, поскольку фотографии нас с вами, вот сегодня, будут везде, просто везде, такое обычно в Сети обсуждают, то и история с вашей подработкой выплывет. Фамилия у вас запоминающаяяся, ЛебедЯнская, это точно сразу выплывает, ни с кем не спутают… Я думаю, что университету это совсем не понравится. Декан, ректор… Объяснения. Разговоры за спиной. Готовы к этому?
Ничего не ответив, сгорбившись и шаркая белыми слабыми ступнями по тротуару, Ирина пошла к машине.
ЛИНИЯ МАРИЯ – РАПУНЦЕЛЬ
– …ну, клиенты разные бывают. Кому можно просто раздвинуть, кому надо обязательно писю показать… в деталях. Кому-то этого достаточно, а кто-то хочет, чтобы девочка обязательно мастурбировала. Это засада самая!
Вкус третьего за утро стаканчика чёрного кофе до Марии не доходил, как будто это просто была горячая вода. Она слушала. Она думала, что знает про эту сторону жизни всё, но, похоже, ошибалась.
Они сели там, где порекомендовал Разведчик – в каком-то дворике между двумя большими зданиями, соединёнными переходом; это, кажется, знаменитый Торговый Центр, куда мать её бывшего мужа моталась за продуктами в своё время. С одной стороны шумит фонтан, играя белой пеной, с другой – визжат и перекрикиваются дети в надувном батуте. Как сказал её новый знакомый, это им разговаривать не помешает, но основательно помешает сканеру, если человек с таким прибором пристроится поблизости – фоновый шум! Но Разведчик уже обошёл периметр, слежки нет.
Можно общаться. На этом пятачке, средь бела дня, и никто не слышит их занимательного разговора.
– У нас на смену всего три члена искусственных было. Передавали друг дружке. Два резиновых, из секс-шопа, а третий деревянный, кто-то выточил. Там кошмар, им натыкаешь, потом болит всё!
То, что она говорила, совсем не влияло на её аппетит. В кафетерии она взяла кофе с молоком и рогалик, здесь – латте и клубничный маффин. И с губок этих, ангельских, легко слетали страшные вещи. Похоже, Ирина справилась с первым шоком и болтала о своей «работе», как будто про летний отдых в пансионате рассказывала.
– А были клиенты, которые хотели ноги ваши увидеть в камеру?
– О, много! Ну, чтобы пяточки крупным планом, пальцами шевелить. Тоже неудобно, у нас там в комнате места мало. Так выгибаться приходится! И много этих было… которые хотели, чтобы девочка на веб-камере писала.
– И вы что… прямо на пол?
Ирина светло, безмятежно улыбнулась.
– Нет… тазик ставили. Просто не всегда же по-маленькому хочется! Ну, придумывали всякое.
– Какое?
– Резинку с водой туда вставишь, надавишь, она лопнет и течёт. На камере же не видно. А если он просит на ножки пописать, то тогда на табуретку вставали и плёнку садовую на пол стелили.
– То есть…
– На свои голые ножки пописать или по-большому.
Свершилось: Мария, наконец, не смогла пересилить отвращения, поперхнулась своим напитком, закашлялась и зло выбросила недопитое в урну рядом. А эта, сама невинность, спокойно откусывала от маффина.
– Там тоже… плёнку стелили?
– Ну, я не делала, девочки рассказывали. Пахнет, конечно, но зато тройная оплата. А одна у нас вообще придумала, потом все начали так делать…
Сделав над собой усилие, женщина продолжила «допрос»:
– Что придумала?
– Она шоколадных батончиков купила… – Ира засмеялась. – Затолкала себе. Ну, и когда это растаяло, то как это… ну, вы поняли. Обмазала себя. По цвету же похоже! Клиент был доволен. Да и все тоже…
«А не хватит ли с меня этой всей грязи?» – в какой-то момент подумала Мария. Показать ей ту самую картинку, с которой всё началось, и всё? Но ведь она может не узнать, намеренно или случайно, и всё, пропала поездка, может и не совсем, но всё равно – жалко трудов… Когда она переводила дух, настраиваясь и дальше слушать про трудовые будни работников веб-камеры, Ирина вдруг проронила.
– Она, которая с шоколадкой додумалась, вообще странная была. То есть не то чтобы странная, она просто всякие штуки с ногами хорошо умела.
– Какие?
– Ну, сосать свои ступни. У нас ни у кого так не получалось. Она свернётся, как… как змея, и пальцы облизывает. Она потом куда-то уехала, потом вернулась. А потом стреляла в кого-то.
– Что?
Женщина напряглась. В конце тоннеля вдруг сверкнул свет… Пока что очень слабый, но свет!
– Она там влюбилась в кого-то… – терпеливо объяснила девушка. – А он её бросил. Тогда она настоящий пистолет купила и даже стреляла в него! Но промахнулась. Как-то так.
– Где это было?
Ирина пожала полными плечами.
– Не знаю. Она тогда вроде автостопом собралась в Омск. Наверное, там… А можно ещё маффин?
– Можно. Сейчас принесу. Не вздумай уйти!
– Да нет, что…
Принесла ей ещё порцию сладостей, дрожа. Австостопщица. Стреляла. Как это хорошо соответствует информации Степана! И тому, что говорили об обитательнице общаги Педколледжа «Мышка» с Натальей Волосюк. Надо только скрыть, замаскировать свой интерес, иначе сорваться может всё… как Влад говорил: нельзя показывать человеку, что ты хочешь узнать. Он должен проговориться сам, это ценнее. Иначе может забросить дезу, с большой вероятностью.
А сама, от предвкушения, тряслась. Коленки ходили ходуном. Выхватила сигарету, прикурила, и как только кончик сигареты чуть покрылся серым пеплом, уронила окурок, да наступила на него голой подошвой. Как тогда, на скамейке с Дмитрием, но тогда было не так… От боли дёрнулась, не смогла сдержать гримасу.
– Обожглись? – участливо спросила Ирина.
– Да так, немного.
– А-а… – протянула девушка. – А эта… ну, про которую я говорю, тоже могла себе прижечь.
Мария снова закурила и вроде как рассеянно постукивала пачкой по столику, прищуренными глазами смотрела на мелькание струй фонтана, волосы растрепала рукой… Как будто ей всё это так, между делом.
На самом деле вот сейчас она была спокойна и совершенно сконцентрирована.
– Разве там у вас можно курить?
– Нет, конечно! А она зажигалкой. Под пальцами ступней себе прижигала.
Больше, чем кривой ухмылки, скорее, судороги лицевых мышц, у Марии не вышло.
– Это кто же такой… интересный клиент?!
– Не знаю, она его в Интернете нашла. Он ещё любил, если она берёт и пятку иглой тычет. Чтоб до крови, чтобы кровь была и размазывать её. Или в пальцы.
Ирина ресницами взмахнула – непринуждённо так, легко – да принялась за второй маффин. Утирая ротик тыльной стороной белой ручки, добавила:
– Её хозяин после этого и попросил от нас. На выход.
– А что, что-то не понравилось?
– Да нет. Просто он сказал, что это слишком дорого стоит. Ну, подумали, что она леваком сверх этого берёт с того клиента… За кровь и прижигания.
– Такое бывает?
– Ой, редко! Мы все там почти студентки. Никаких контактов, кроме как по вебке, ни за что. Мы же не проститутки! – с оттенком возмущения заметила девушка. – Все скрывают, что подрабатываем так… Я знаете как испугалась сегодня?!
– Да ладно. Ты вон уже… успокоилась. Уже наговорила много чего.
– Ну, вы же не пишете?
– А если пишу? – глаза женщины блеснули яростью, бешеным огнём. – Если в этой сигаретной пачке – диктофон скрытый?
Фиалковые глаза Ирины только на момент замерли. Нет, она уже не остановится. Ей самой, похоже, понравилось исповедоваться.
– Я пошутила… – выцедила Мария, показала сигаретную пачку. – Рассказывай…
– Что рассказывать? Деньги хорошие платят. Это как пять стипендий в месяц! И спать ни с кем не надо… самое главное – это стонать хорошо и себя пальчиками ласкать. Нет, ну некоторые девочки реально кончают, сами заводятся.
– Так её всё-таки уволили за левые заработки?
– Наверное. Хотя не поймали. У нас ещё дресс-код, а она его нарушала.
– Какой?
– Босая, как вот мы сейчас, на работу могла придти. Летом. Ну, ноги грязные, она мыла, конечно… Но это не поощряется.
– Почему?
– Мы, кто работает, ничем не должны выделяться. Привлекать внимание к себе нельзя. Обычные девушки, как все…
– А она была необычная, получается?
– Ну да. То босиком ходит, то синяки себе делает… Соски так пальцами давила, что потом следы оставались. Мы спрашиваем: ты что? А она говорит, ей по кайфу, когда боль доставляют. Она, кстати, точно кончала на камеру. Прямо вот, оргазм реальный. С ней рядом сидеть невозможно было!
С невероятным трудом Мария заставила себя зевнуть – именно зевнуть! – и обронить ленивый вопрос:
– Как её звали хоть, эту вашу… придумщицу-автостопщицу?
– Тала. Ну, это псевдоним, как у всех у нас. А так её Паша звали.
– Паша? – хмыкнула женщина. – То есть Полина, да?
– Точно не Полина. Но я не знаю, как…
Мария ещё уточнила временные рамки – когда происходило то, о чём рассказывала её собеседница. И опять всё совпадало. Работа в «ВИЗИТЕ», отъезд в сторону Омска, месячный жаркий роман с неизвестным, возвращение, аборт от этого неизвестного, о котором «девочки» тоже знали – и снова туда же, месть. А потом вот – бах! – и Труп из Гнилого.
Может, уже показать фото? Созрела почти наша Ириша, созрела… Мария достала телефон:
– Вот эта девушка ваша Паша!
– О! – вскрикнула Ирина. – Она! Точно! Она эти фотки показывала, я помню! Я ж говорю, она и босиком фоталась, а нам вообще запрещено фотографироваться…
И разоткровенничалась. Совсем уже потеряла недавние страх и стыдливость; вдохновенно болтала:
– Я ничем таким не занимаюсь, да и клиенты у меня обыкновенные. Пися, грудки, ну, мастурбация, конечно… У меня маньяков нет. Но у меня подруга там есть… Она мне рассказала, как можно ещё заработать.
– Как? – печально усмехнулась Мария.
Действительно, как?
– А есть клиенты, которые запах потных ступней любят! – горячо сказала Ирина. – Ну, стельки нюхать, туфли. Она одного такого знает, в Универе. И ему свои колготы продаёт. Носочки… Поносит, не стирая, неделю и продаёт. А если быстро, надо их надеть и в сауне сухой посидеть примерно полчаса. Тогда…
– Понятно! – прервала поток этой мути Мария. – Ты этим решила тоже позаниматься?
Вот тут, кажется, она выдала своё отношение, не сдержалась, разрушила конспирацию – и обидела Ирину.
Та губки сочные бантиком сложила:
– Ну, это же не сношаться…
– Да, не сношаться. Ты потрясающе права!
Девушка её сарказм не заметила. Допивая латте, добавила с остатком обиды:
– У этого парня знакомый есть. Приезжает откуда-то. «Колдун» его зовут. Так он девчонкам ноги вылизывает и платит! Но я не хочу такое. Мне, чтоб меня не касались, главное…
– Уфф! – произнесла Мария, как будто втащила на высокий холм мешка два картошки на горбу.
– Вы что?
– Я?! Ничего. Пойду я. Да… извини, забыла.
И Мария, достав из сумочки, стукнула об столик тугим цилиндриком. Скрученные и перехваченные резинкой купюры.
Влад её инструктировал: сразу деньги не давай, возьмёт и посчитает, что теперь может лапшу на уши вешать. Совсем не дать тоже нельзя – обозлится, гадость сделает. А если будет ждать гонорара до конца, то честнее будет, мысли деньги занимать будут, а не страх сболтнуть лишнее…
– Здесь две штуки баксов. Хватит в качестве гонорара?
Ирина кивнула. Деликатными пальчиками взяла деньги, спрятала в аккуратный рюкзачок. С учебниками и конспектами, наверное..
– Ещё пять сотен накину, если ты мне всё-таки узнаешь фамилию этой девушки. Которая вся такая… разносторонняя! Как угодно, как хочешь! – резко сказала Мария. – Это тебе понятно?
– Да.
– Вот мой мобильный.
Она не собиралась нежно прощаться, любезничать и вообще как-то залечивать её душевные раны; тем более что, похоже, никаких ран и не было. Это у неё под пяткой жгло, волдырь уже наверняка лопнул. Но, когда Мария двинулась от столика, Ирина остановила её:
– Подождите!
– Да?
– А вы ноги чем отмываете? Я же тоже их испачкала… – она сокрушённо смотрела на чуть сероватые от недолгой прогулки подошвы.
– Чем? – мстительно переспросила женщина. – В уксусе отмачиваю. Так что удачи!
ЛИНИЯ МАРИЯ – ВЛАД
…В «девятке» Мария откинулась на спинку сидения, без единого слова. Закурила. Влад ничего не спрашивал, с необычной для него деликатностью. Задал вопрос, только дав ей перевести дух, закурить, постряхивать пепел в окошко, просто помолчать.
– Сняла инфу?
– Сняла… Мне нужно две вещи. Выпить и пластырь. Бактерицидный.
– Да без проблем.
Перегнулся назад, копался там – заднее сиденье забросано каким-то барахлом, она это давно заметила. Достал замызганную автоаптечку и бутылку водки.
– С собой возишь? – усмехнулась женщина.
– Да алкаш один забыл. Бомбил я позавчера, подвёз его. У него две было, ну, вот и не заметил. Держи пластырь.
– Я тебе на коврик накапаю.
– Капай. Хуже не будет.
Уже не стесняясь его, закинула ногу на колено, плеснула водки на ожог; поморщилась от жжения, налепила пластырь.
– Может, обуешься?
– Пошло оно в жопу!
А потом, вспомнив практику их Глазова, раскрутила водочную бутылку и влила в себя больше полстакана из образовавшейся воронки. Едва остановиться смогла.
– Влад… – горько проговорила Мария, прокашлявшись и возвратив водку: больше не хотелось. – Одно понять не могу… Это что? Вот сидит она вся такая, чистенькая, приличненькая. Вся такая положительная… учится, наверное, хорошо! И ведь считает, что ничего страшного не делает! Её, типа, руками не лапают. А то, что она письку по ночам показывает, с резиновым хреном балуется на камеру – это так, шутка такая. Хобби, мля! И ведь замуж выйдет нормально, и детей буде рожать, и ни-че-го в голове, никаких воспоминаний, ни капельки!
– Ну, а чё? Виртуальный секс… – крякнул он. – Безопасно, бесконтактно, без последствий… Я тут выяснил: эту фирму раза два уже прикрывавали. Но девкам предъявить практически нечего, это не проституция даже, статьи нет. И не распространение порнографии – они видеоролики не записывают, а остальное всё легально. Знаешь, как называется официально? «Горячая линия психологической разгрузки», во как. Вот и разгружаются уже по третьему адресу подряд. Коттедж сняли, и нормально.
– Приехали. Совсем… – пробормотала Мария. – Не-е. Лучше, когда по честному. Когда вживую.
Он хмыкнул, снял с зеркальца вверху тёмные очки, напялил. Сказал отстранённо:
– Я бы тоже себе в жёны проститутку взял. Не с улицы, конечно, но так… профессионалку, которая по вызовам. Они проверяются.
– Почему это?!
– А на хера мне молоденькую девочку всему учить? А тут – всё уже умеет. Всё попробовала. На сторону не побежит, за приключениями. Хорошая баба, верная жена, если всё сладится по сердцу, конечно. Типа боевая подруга…
– Ну… ну у тебя и намерения.
– Да это так, мысли вслух.
Он встрепенулся, словно до этого дремал:
– Так, ну чё? Погнали наши городских? Куда поедем сейчас?
– Никуда… – вяло проговорила Маша – Я пройдусь. По «АкадЕму».
– То есть я тебе больше не нужен?
Женщина повернулась. Очень долгим взглядом посмотрела на него, не сумев выразить что-то словами.
– Ты мне попробуй найти контакты второй… Которая Сенникова, Лия. Ещё с ней надо встретиться. Вечером позвонишь?
– Добро…
Она вышла из машины, дверь захлопнулась. И поняла: забыла. К окошку склонилась, подарила разведчику улыбку и ласковое: «Пока!»
Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF, а также фото из Сети Интернет. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.
Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме “первого черновика”, с предварительной корректурой члена редакции Вл. Залесского. Тем не менее, возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические “ляпы”, досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв – он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них – вы можете помочь написанию повести!
Игорь Резун, автор, член СЖ РФ.
