МОЯ ТЕАТРАЛЬНАЯ ОСЕНЬ (окончание)
РОНИ И МАРГАРИДА
Итак, продолжаем тему театральной осени. На фото – Рони Хадаш (1990 г. р.), израильский хореограф, исполнительница и педагог. “С 2015 года Рони создаёт свой особый язык тела и развивает философскую концепцию, которая определяет все её работы и направление их развития, – говорится на заглавной странице её сайта. – В своих физических исканиях Рони разлагает тело на составные части и преобразует его в абстрактные формы и фигуры, выходя за пределы физических возможностей. Рони постоянно выступает по всему миру и получила множество наград за свою оригинальность, в том числе награду Министерства культуры Израиля 2018 года для молодых хореографов.”
Рони Хадаш.
В программке вечера, состоявшегося 2 ноября, в рамках Недель еврейской культуры во Франкфурте (27.10.-17.11.2019), в помещении LAB, где Рони исполняла свой танец “Goofy” (не то, что я подумал вначале, не от ивритского слова “гуф” – “тело”, а нормальное английское слово, означающее “глупый, бестолковый, тупой”; или всё-таки игра слов? хорошо бы выяснить), сказано следующее: “… исследует в своем сольном исполнении превращение своего тела из аморфного состояния в форму существа, в общем определяемую как женская”.
А если оставить в стороне все эти сложные рассуждения, то, что Рони делает со своим телом, можно выразить одним словом “чудо”. Она может изобразить существо без головы, как в танце “Goofy”, без нижней части тела и даже лишённое как верха, так и низа, так что из всего тела остались только бёдра да ягодицы. И что нам особенно интересно, у неё есть работа, где она свои руки заставляет играть… ступни!
Из представления Рони Хадаш “Четыре меня”.
Рони, как видно, любит держать свои ножки в тепле, потому что, отработав свой “безголовый” танец босиком, прощаться к зрителям вышла в носочках. Всё равно она заслуживает нашего самого тёплого отношения, потому что то, что она делает на сцене, не делает никто, это поистине новое слово в мировой хореографии!
Маргарида Мациейра из Португалии, коллега Рони Хадаш.
Маргарида на набережной Тель-Авива, где она живёт и работает последние два года.
Другая артистка – отнюдь не израильтянка, она родилась и выросла в Португалии. Тот, кто работает в жанре “Современный танец”, неизбежно гражданин мира. Так же как в Германии пригрелись артисты “Антагон”, так же, как в Одессе процветает Карола фон Хердер из Германии, так и в Израиле годами работают иностранцы, не имеющие к титульной нации никакого отношения.
ФЛОРЕНТИНА
И вот мощный заключительный аккорд этой осени – представление “Танец” проживающей постоянно в Нидерландах австрийской танцовщицы и хореографа Флорентины Хольцингер. Вначале хочу привести текст передачи, которая была показана по первому общенемецкому каналу ARD незадолго перед этим – 18 августа 2019 г.
“Как художник, найдите свой собственный путь и идите по нему не сворачивая, и вы победите. Звучит хорошо, но очень трудно выдержать, потому что этот путь представляет собой полосу препятствий, вымощенную дубинками, камнями и ловушками.
Для танцовщицы, исполнительницы и хореографа Флорентины Хольцингер трудности начались уже с того, что ей закрыли путь к классическому балету. Там требуется тип эльфа. А она скорее борец и бунтарь. Поэтому она отклонилась от главного пути и выбрала ответвление в сторону своего собственного искусства. С мудростью и юмором она преодолевает свою полосу препятствий и не боится обнажаться на своих представлениях. Но её кожа служит не для вуайеризма, а для исследования того, что восхищает её больше всего на свете: тела.
Карола Виттрок, журналистка: Флорентина Хольцингер, хореограф из Вены. Неустрашимая, нетрадиционная. Её выступления имеют культовый статус. Она выходит за пределы хорошего вкуса и собственного тела. Тело танцовщицы – может ли оно формировать себя через бокс? Или всё-таки через балет? Как можно заставить его летать? Можно ли его использовать как спецэффект, как машину?
Флорентина Хольцингер: По сути, речь идет о теле, которое определённым образом договаривается с окружающей средой. В этом сущность моей работы.
К.В. : В своем последнем произведении «Apollon Musagète» она разворачивает зрелище из танца, акробатики и физических упражнений. Титульный бог заменён родео-быком. Классическая балетная работа деконструирована. Чисто женский ансамбль – но не грациозные музы в пачках, а очень голые и очень раскрепощённые.
Ф. Х. : Мы не чувствуем себя обнажёнными. Мы всегда говорим об «обнажённом костюме». Это действительно служит для нас костюмом. Люди безумно много проецируют на это.
Из спектакля “Танец”. Флорентина Хольцингер – крайняя слева.
К. В. : Репетиции к следующему шоу. Оно называется «Танец». На этот раз речь идет о «Сильфиде», балетной теме 19-го века, начало пуантов и пачек.
Ф. Х. : Что меня интересует, так это то, как эта старая танцевальная традиция, которая ещё и сейчас представлена в оперном театре, связана с сегодняшним днем и как её можно перевести на сегодняшний язык. Как можно её не только ненавидеть? Как можно ей также отдать дань уважения?
К. В. : Тема балета снова и снова возникает у Флорентины Хольцингер. Она наложила на неё отпечаток, раньше означая обычно лишь: “Твоё тело не пригодно для этого!”
Ф. Х. : Но я также думаю, что балет во многом связан с преодолением травмы, потому что он просто представляет тело женщины определённым образом, и он основан на мега-традиционных представлениях о том, как движется тело женщины на сцене. И все эти идеи лёгкости, работы против силы тяжести.
К. В. : Силу тяжести устраняет и она. Иронически она опровергает в своём новом произведении расхожие представления о грациозной танцовщице. Это, мол, обязательно для женщин!
Ф. Х. : Балет очень нуждается в феминизме, я полагаю. И именно поэтому я забочусь о балете, потому что чувствую, что кто-то должен заботиться о нем с феминистической точки зрения.
Из спектакля “Танец”.
К. В. : Без страха и без табу: Флорентина Хольцингер пробует новое. И её не беспокоит, что некоторые посещают шоу, только чтобы увидеть, как голые женщины танцуют на крутых мотоциклах. Опять же, речь идет о теле как опытном участке, с которым можно делать всё что угодно.
Ф. Х. : В социальном плане дело обстоит скорее всего так, что человек предписывает определённые рамки телу. Часто они существуют только в голове. Вы должны подвергать их сомнению или проверять их на опыте. Я просто экстремальная подопытная.
К. В. : Это случилось шесть лет назад. Она падает во время акробатического номера с высоты нескольких метров прямо лицом вниз.
Ф. Х. : Физически я очень быстро выздоровела после этого. Была какая-то проверка осуществимости того, что я хочу сделать со своим телом, риска и прочего. Но с производственной точки зрения: как я могу быть более разумной и осторожной?
К. В. : Сегодня она больше не делает всё сама, её труппа – коллектив единомышленников. Женщины приходят из самых разных областей танца, балета, а также театра и цирка.
Репетиции – это процесс. Все здесь равны.
Ф. Х. : Я как хореограф не учу чему-то других, скорее я курирую людей в определенном контексте, чтобы они чему-то учили друг друга или меня.
Все участницы спектакля “Танец”. Флорентина Хольцингер – третья справа.
К. В. : В ансамбле – 80-летняя бывшая прима-балерина, которая раньше танцевала Сильфиду (небольшое преувеличение: Беатрис Кордуа родилась в 1941 г., сейчас ей “только” 78 лет – В. З.). Новое шоу будет опять театральным, танцевальным и зрелищным. Для Хольцингер это неразделимо.
Ф. Х. : Вот почему я назвала это шоу «танцем». Люди должны понять: это всё есть танец. Каким-то образом это всегда проявляется. Или, может быть, нет.
К. В. : Старт будет дан в Вене в начале октября. Плакат уже отпечатан; типичный для Хольцингер. Конечно, она снова будет танцевать сама.”
Из спектакля “Spirit” (“Дух”).
Спектакль, о котором здесь говорится, впервые был показан в Вене 3 октября. Затем последовало турне по Европе: 19 и 20 октября Мюнхен, 8 и 9 ноября Антверпен. И вот, наконец, “Танец” дают два дня подряд в Mounsonturm Frankfurt, в рамках Фестиваля танца “Рейн-Майн”. Я, не возлагая особых надежд, взял льготный билет за полцены на второе представление. Закреплённых мест в этом театре нет. Памятуя о дармшатдтском провале, я сделал всё, чтобы занять место поближе. Мне без особого труда удалось попасть в третий ряд. Никто особенно и не ломился в первые ряды.
В программке, правда, были намёки на то, что режиссёр опирается на очень разные области искусства, причём в одной строке упоминались трюки, порнография и классический балет 19-го века. Но программки часто преувеличивают. ТАКОГО, что мы увидели, ни я, ни, возможно, никто из зрителей не ожидал!
Вот одна из первых рецензий, австрийского журналиста Пауля Лобергера, от 7.10.2019:
“Реклама в интернете показывает женщину с огромной вульвой на спине (по мне, так это открытый позвоночник – В. З.). Над нею слово “ТАНЕЦ”. Женщина – Флорентина Хольцингер. Для широкой общедоступной рекламы имеются менее откровенные плакаты, где видна только грудь, а артистка смотрит прямо вперед. В начале спектакля «TANZ», однако, почти 80-летняя женщина обучает в небольшом балетном классе самые разные типы девушек, включая Флорентину Хольцингер, родившуюся в 1983 году (по остальным источникам, в 1986 г. – В. З.).
“Маэстро, музыку, пожалуйста!” В наставлениях учительницы выражается философия балета, но её фразы имеют двойной смысл. Старушка обнажена и девушек также побуждает раздеться. Границы между сценическим персонажем и реальными людьми у Трикси Кордуа расплываются: «Я много раз обнажалась, и когда я впервые вышла на сцену и провела урок балета обнажённой, это было нелегко, но всегда очень важно, чтобы происходили изменения”.
Около 1970 году (согласно большинству источников, в 1972 г. – В. З.) Трикси Кордуа (Trixie Cordua, Beatrice Cordua, Beatrice Schönherr – В. З.) была обнажённой прима-балериной, адаптировавшей классику. В 2019 году она является героиней “TANZ”. Идущая по краю Флорентина Хольцингер посвящает своё современное танцевальное представление балету.
«Потому что речь идет о культивировании тела в высшей степени и его укрощении, и о том, что телу не позволяют делать естественным образом то, что приятно, а втискивают его в некую форму. И, конечно, вы можете смотреть на это критически и так далее, но для меня это просто обучение сопротивлению, тело в состоянии сопротивления, и это тоже круто».
Природа, красота и принуждение обеспечивают напряжённость действия. Параллельно со странным балетным уроком на заднем плане всё время прихорашивается какая-то женщина, другая женщина в начальной сцене работает пылесосом. Эта странная ведьма чуть позже едет на метле и где-то за сценой терпит крушение. Тем временем дисциплинированный урок танцев превращается в странный ритуал, который снимает на камеру одна из исполнительниц. Крупные планы этой съёмки появляются на экранах слева и справа от сцены. Поскольку ученицы такие замечательные, учительница приходит в экстаз, настолько, что кусает одну из них за ногу.
Из спектакля “Танец”.
Программа «ТАНЕЦ» завершает трилогию «О теле как зрелище и его укрощении», как говорится в тексте, который формулирует жанр этого представления. Помимо балета у Флорентины Хольцингер и её коллег были и другие ориентиры. «Общее, что мы видим в порно, комедии и балете, это то, что все они абсурдно-гиперстилизованы, а во-вторых, это герои, которые не развиваются, ведьма всегда остаётся ведьмой и всегда злая, а принцесса остаётся несчастнной принцессой, и она тоже не может развиваться “.
Поэтому динамика повествования должна исходить извне, через новых персонажей, смену декораций или угрозу. В этом и причина склонности Флорентины Хольцингер к боевикам и фильмам ужасов. Ученицы балетного класса переносятся в волшебный мир. Здесь их учат искусству летать, подобно ведьмам или феям, но им угрожает волк, который снимает кровавые порно и хочет откусить их конечности. Подъём на канатах и воздушные трюки реально опасны.
Флорентина Хольцингер: «Первой идеей было объединить балет с трюками. Поскольку балет имеет дело с невесомостью, с иллюзией отрыва тела от земли – да, это именно те самые волшебные существа, но, как говорится, «то, что поднимается, должно опуститься», вот откуда все эти трюки. Поскольку тела обучаются тому, чтобы подниматься над землёй, они также должны тренироваться в том, как чтобы, так сказать, уметь плюхаться на землю».
Из спектакля “Kein Applaus für Scheiße” (“Никаких аплодисментов за дерьмо”).
На самом деле Флорентина Хольцингер уже однажды разбилась на сцене. Тем не менее в хореографически остроумно поставленном произведении исполнители летают по всему пространству сцены, падают и ударяются. С другой стороны, Флорентина Хольцингер прерывает сюжет, чтобы провести с аудиторией психологический эксперимент (нагло попросить у зрителей денег, не монет, которые начали было ей кидать, а, как она выразилась, “настоящих денег”, крупных купюр – В. З.). В «обнажённом костюме» она действует так же непосредственно, как смотрит с больших плакатов – представляя собой лицо современного танцевального представления.
Когда мускулистая маленькая женщина, словно в замедленной съёмке, крутится на парящем мотоцикле без колёс, она превращает клише в оригинальную поэзию. Треш и поп вдохновляют Флорентину Хольцингер, но ей достаточно популярности в своём жанре. «Думаю, я просто останусь в той нише, где я получаю средства, чтобы делать то, что я хочу делать».
В этом смысле Флорентина Хольцингер предлагает продвинутое развлечение для непредубеждённых умов. В любой момент зрелища можно найти культурные аллюзии, зрители могут выбирать между рефлексией и чувственным восприятием.”
Из спектакля “Apollon Musagète” по мотивам одноимённого балета Стравинского.
Мне понравился один из комментариев к данной статье: “Посмотрев этот спектакль, я больше не смогу с чистой совестью ходить в театр оперы и балета…” Но не все критики были столь благожелательно настроены:
«К сожалению, в этот вечер не всё было краска и «похоже на правду». Когда танцовщица вешается на собственной коже, чтобы станцевать умирающего лебедя, из раны сочится настоящая кровь. Тогда боль настоящая, даже хуже, чем в пуантах кордебалета, танцующего «Лебединое озеро». И я заперт(а) между рядами сидений, и мне не остаётся ничего другого, как закрыть глаза на эту ужасную сцену. Ужасную, ибо я знаю, что эта женщина вешается не добровольно. Рынок цирка заставил её изобрести этот подвиг, чтобы обратить на себя внимание. Только тогда её вклад будет востребован. Как сейчас госпожой Хольцингер. И это тяжёлый упрёк.»
Не знаю, мужчина или женщина писала эти строки, псевдоним Circus Krone ничего не говорит. Действительно, и нас, франкфуртских зрителей, больше всего поразил именно этот трюк. После спектакля мы все оживлённо обсуждали, действительно ли на каждом спектакле девушке протыкают острыми крючьями кожу спины, чтобы затем подвесить её на этих крючьях. Я убеждал своих собеседников, что такого не может быть, как не может подняться в воздух и попасть прямо в рот сигарета, хоть я и сидел в каком-нибудь метре от того угла сцены, где это происходило. А напрасно! Правда, я не решился подойти к обеим исполнительницам, задержавшимся на некоторое время после спектакля, чтобы пообщаться со своими знакомыми, – одной, всё ещё с крючьями в спине (пародия на крылья Сильфиды), похоже, чувствовавшей себя превосходно после этой операции и этого трюка, и другой, делавшей эту операцию, воспроизводившуюся крупным планом на экране, которую можно узнать по татуировкам по всей поверхности тела (обе стоят слева на фото с изображением всех участниц спектакля, которое я нашёл на Инстаграме Флорентины).
Но я обратился, после того как девушки ушли, к этим самым их знакомым с вопросом, фокус ли это, и если нет, почему не было крови и как девушка могла это выдержать. Они однозначно подтвердили: здесь была применена та же методика, что при пирсинге. Нужен ментальный настрой, и тогда не будет ни крови, ни боли.
Гм… Значит, на том спектакле в Вене, на котором присутствовал зритель или зрительница под псевдонимом Circus Krone, что-то пошло не так. А может быть, тогда использовали краску для ещё большей зрелищности, как и в других сценах спектакля, а теперь во Франкфурте от краски в этом случае решили отказаться. Что на фото с Инстраграма – краска или кровь, конечно, мы вряд ли узнаем. В любом случае подвешивание на коже – супердостижение, как, наверное, и подвешивание на волосах, а этот трюк в спектакле тоже проделали, причём даже две девушки.
А вот что пишет несомненный мужчина, мюнхенец Кристиан:
“Сегодня был первый из двух спектаклей в Мюнхене, и я буду очень удивляться позитивным отзывам. Возможно, были некоторые хорошие идеи, но в целом царила непроходимая скука, это первый и самый большой упрёк в отношении этого вечера. И что эти 10 голых женщин хотят мне сказать? Собирается ли госпожа Хольцингер меня провоцировать? Это невозможно с помощью обнажённой натуры. И я не хочу видеть женщин, которые мочатся в ведро, а потом “отряхиваются”. Что это, эмансипация? Я так же мало хочу видеть это, как людей одного со мной пола, которые публично мочатся на деревья. И девушки-рокеры на мотоциклах так же раздражают меня, как и их коллеги-мужчины. И наконец: у меня нет желания наблюдать, как кто-то калечит себя во имя акробатики, даже если их к этому не принуждают.
Пусть они делают это за закрытыми дверями. Я нахожу это отвратительным и смешным, это не вызывает никакого уважения ни с художественной, ни с акробатической точки зрения. Таким образом, желание найти что-нибудь положительное в сегодняшнем вечера осталось напрасным. Обычно меня беспокоит, когда зрители выходят из зала, сегодня я с пониманием отношусь ко многим, кто это сделал, и это не имеет абсолютно никакого отношения к ханжеству с моей стороны, не это, на мой взгляд, было причиной для большинства тех, кто ушёл (некоторые слабонервные зрители, как женщины, так и мужчины, которые, очевидно, не могли терпеть вида крови, покинули зал и во Франкфурте посередине спектакля, однако обнажённость, думаю, тут была ни при чём – В. З.). И последнее, но не менее важное: психологическое искусство госпожи Хольцингер сегодня тоже не сработало…”
В Мюнхене, может быть, и не сработало, а во Франкфурте сработало, ха! Двух человек Флорентина развела на 50 евро каждого, я свидетель… И слава Богу… Милая озорная Флорентина… Милая хулиганка…
