ЗАКОЛДОВАННОЕ СЛОВО

Название для этого материала «О сургуче, о башмаках…» так и просится на язык, но кэрроловская метафора давно стала в журналистике избитой банальностью, поэтому так мы материал не назовём. И, хотя наши Морж и Плотник – обозреватель портала Станислав ЛЕВИН и шеф-редактор Игорь РЕЗУН беседуют почти обо всём, что находится вокруг понятия «босиком», и не только, естественно о башмаках – это не беседа даже, а комментарии одного на часть эссе другого (первая часть опубликована ранее). Поэтому пусть это будет такая заочная перекличка. И интересна она тем, в первую очередь, что оба не погнушались щедро разлить по тексту свои личные, почти интимные, детские воспоминания.

Редакция.

---

КАБЛУКИ И БОСЯКИ

С. Л.: В ходе развития общества от племенного строя до первых подобий цивилизации, неоспоримого прогресса, нестабильного, неравномерного, но все же повышающегося качества жизни, а стало быть – потребностей – появляются, как мне думается, и первые предрассудки. Я читал, что в первобытном племени все были, так сказать, чистыми “коммунистами” – каждый сам себе мастерил одежду, оружие, разделывал пищу, участвовал в охоте. Ну или делали все сообща, сидя в одной компании – благо, была она, наверное, в каждом племени небольшая. Ремесленники и разделение труда – удел уже развитого общества. Стало быть – неравного. Уже не каждый сам себе обматывает ногу и тело шкурами, а есть, как говорится, специально обученный человек, который развивает свой навык и, соответственно, оценивает свой труд. Ведь думаю, все согласятся с тем, что в какой-то момент появляется четкое разделение: босой – значит, бедный, обутый – стало быть, состоятельный.

Итак, обувь, с одной стороны, не перестает быть предметом первой необходимости, но моя логика подсказывает, что именно поэтому она становится тем ценней. Мы ведь все знаем, что такое одежда: чаще носишь – быстрее износишь. А более-менее пристойная обувь – это искусство, ремесло, этому надо учиться. Сплести лапоть – уже искусство. Тем паче – туфельку или сапог. Тут, я думаю, все понятно, глубже пример развивать не нужно. Отсюда банальная практичность – вот у тебя одна пара добротной обуви для охоты, на зиму или еще зачем. Чем чаще будешь носить – тем быстрее придет в негодность, а дело это дорогое. Если можно обойтись хотя бы физически – зачем носить? Достаточно же состоятельный человек такой проблемы не испытывает – следовательно, ему себя закаливать лишениями ни к чему.

Отсюда простой, как день, вывод – босой, значит бедный. Обутый – богатый. Зарождается второе противоречие – вроде бы ничего такого физически непостижимого, а уже психологический и социальный нюанс.

 

И. Р.: Ну, в какой-то мере этот момент можно определить даже относительно точно: это период перехода к феодальным отношениям и появлением первых ремесленников, причём довольно крупных, скажем так. Если до этого обувь можно было изготовить самому, типа лапти сплести, то «тачать сапоги» – уже нет, нужна хорошая кожа, дратва, прочее. И важный ещё момент – собирать ягоды, трудится в поле можно и босым. А вот на лошади ты босой много не поездишь, особенно со стременами. Получается, что как только появляется класс «профессиональных феодалов», начинается и обувь. У меня только один момент всегда недоумение вызывал: носков тогда, естественно, не было. Портянок – тоже. Значит, все эти сэры-пэры, рыцари круглых и не очень, столов, свои сапожищи на босу ногу носили?! Хе. Попробуйте современную кирзу так потаскать. Мигом ноги сотрёте (кто в армии советской служил – знает!). Значит, либо ноги другие были, либо сапоги…

Тут ещё небесполезно вспомнить о том, когда началось украшательство обуви. Тот же самый каблук – это ведь не для красоты, если вы не догадываетесь. Это как раз для того, чтобы нога со стремени не соскальзывала! Или чтобы в грязи средневековой улочки не утонуть. Об этом говорят во всех исследования истории каблука…

С. Л.: О-о, каблуки. Каблуки – это то, с чего я начал подавать голос на старом rbfeet. Наши обсуждения, самые разные материалы – тайна каблука, в чем секрет этого фетиша, неожиданное откровение о все том же рельефном подъеме обнаженной стопы и крушение тайны – мои первые сорванные шаблоны. Всегда знал, что ненавижу каблуки, но никак не мог понять, почему их так любят, пока на форум не пришел.

И. Р.: Да, именно так – высокий каблук ступню напрягает, делает более рельефной, изящной, красивой и бла-бла, это ясно. Вон, мы и моделей ставим чаще всего в те же позы, с таким же подъёмом ступни – это ясно. К тому же этот подъём маскирует многие дефекты, даже вальгус (если он небольшой) вот почему по ногам женщины в туфлях на каблуке я редко определю здоровье её ступней. Но сие есть тема отдельная, а мы об обуви вообще.

С. Л.: Хорошо, вернёмся от каблуков к нашим баранам… Занятный каламбур получился! Поскольку бедный человек попросту в силу необходимости закален лучше, ему в принципе и нет нужды лишний раз тратиться – и босоногий крестьянин с таким же, думаю, презрением начинает относиться к неженке-боярину в алых сапожках, с каким барин смотрит свысока на “босяка”…*

Кстати, по поводу “босяков”. Вспомните Горького – ненавижу его, кстати, всей душой, вы уж меня простите. Но когда мне, при моей тонкости в отношении к вопросу, что в юности, что сейчас, приходилось регулярно и слышать, и читать вслух, и рассуждать о “босяках” (читай – бомжах), и связывать это слово и образ исключительно с грязным контингентом, с негативным оттенком, подразумевать примитивность или отсталость – пикантность ситуации добавлял еще тот факт, что я, будучи маленьким, глупым и зашуганным, по каким-то своим собственным стеснительным соображениям боялся даже само слово “босиком” произнести, реально было и даже до сих пор частично остается такое самопровозглашенное табу, но об этом я потом еще упомяну – согласитесь, изощренная пытка для пубертатного возраста. “Горьковские босяки” – целые сочинения на тему, которых не избежать. Спасибо, Алексей Максимович – спасибо, курс литературы за какой-то там класс.

И. Р.: Тут согласен на все 100%. Товарища Горького надо линчевать уже за одну «Старуху Изергиль» и до тошноты физиологическое описание её внешности, включая, простите, половые органы. Это, вкупе с дикой толстовской фразой «Элен сидела в ложе совершенно голая…» было тем, что мне просто напрочь внесло мозг в старших классах школы и, мягко говоря, не должным образом отразилось на моём половом воспитании. Два треклятых корифея русско-советской литературы, глаза бы мои их не видели и не читали… но в защиту Максимыча хочу сказать: а вот журналист он шикарный. Книгу его очерков прочитал на одном дыхании (даже слащавый очерк о Ленине – и то проглатывается!). а Толстой хорош т только фамилией; меняешь имя – на «Алексей» и читаешь с неизбывным удовольствием, хоть «Ибикус», хоть «Петра Первого». Ну, и про босяков, наконец. Ты не забывай: горький-то родом с Нижнего. Волга-матушка, бурлаки да рыбаки. Рыбацкого этот дело – босым ходить; от рыбаков-то и пришло это в мейнстрим горьковский, в его нежное влечение к люмпен-пролетариату. Навидался он такого у себя, в Нижнем. Замечу в скобках, что, например, московский босяк (почитайте Гиляровского!) он совсем иной, нежели у горького. И не всегда босой.

С. Л.: Читал еще “Барышню-крестьянку”. Запрягла Лизонька своих нянек платье крестьянское шить, училась у подружки-горничной простецким манерам, “попробовала было выйти во двор босая, да только нежным ножкам было колко по камушкам да сухой траве”. Пришлось просить деревенского кузнеца лапти мастерить.

Да уж – тяжко, будучи барыней, под крестьянку косить. Впрочем, это работает и в обратную сторону – проблема неудобной обуви, думаю, вечна на все времена. Эпонина из “Отверженных” Гюго, старшая дочь семейства Тенардье, в которой одной неудачной зимой на четырех человек оказалась всего одна пара башмаков, жаловалась: “Уж лучше буду босиком ходить, эти башмаки так противно по грязи чавкают – чавк-чавк”.

И. Р.: А-а-а, Александр Сергеич! Наше всё. Да-да-да. Дианы грудь, ланиты Флоры… однако ножка Терпсихоры – всего милее для меня! Или : «Едва ль найдёшь по всей России три пары стройных женских ног!». А рукописи, исчёрканные абрисам ножек женских. О, светло русской поэзии был, наверное, первым фут-фетишистом в истории России. Я, конечно, не знаю, как у него там предпочтения разделялись6 ступню он больше любил или, так сказать, ножку в целом, но факт-то налицо. Ни у Лермонтова, ни у иного корифея-то его века таких откровений, рассыпанных по стихам, не обнаружишь! Зато потом пошло-поехало: “Всё чаще девушки босые, возносят простодушный смех, отвергнув обувь, душный грех…” Сологуба,  ” закрой свои бледные ноги” Брюсова и прочее…

С. Л.: В общем, тут и начинается всем известный, осточертевший – и наиболее интересный и неоднозначный – психологический аспект босой ноги. И расползается, как плющ, во всех направлениях, трактовках, реакциях, отношениях. Тут мне особенно тяжело сконцентрироваться и привести мысли и слова в какой-то удобоваримый вид, но я попробую.

С одной стороны, процесс естественный и постепенный. Племя прогрессирует в цивилизацию, простые физические потребности становятся атрибутами моды, признаками неравенства, физические различия перерастают в психологические. С другой – получается очень интересное дело. Западный человек – он вообще самый своеобразный и противоречивый, наверное, из всех. Европейский, я имею ввиду.

Древние греки открыто (как я думаю) превозносили эстетику красоты обнаженного тела и прекрасно знали о непосредственной связи босых ног с крепким здоровьем настолько, что заниматься спортом – в том числе и борьбой – было принято не просто босиком, а нагишом в принципе, а детям, насколько мне известно, прямо-таки запрещали носить обувь, и лишь на совершеннолетие дарили первую пару сандалий. Весьма иронично, кстати – древние люди запрещали детям обуваться, современные – наоборот…

Правда, как по мне – последнее больше похоже на какой-то символический ритуал или красивую современную легенду. Ибо логически я, честно говоря, не понимаю – если уж привык ходить босым, и если это действительно считалось в обществе нормальным, но на кой уже в зрелости обуваться? Даже воинов изображают порой в полной амуниции – в кирасах, в наручах и даже поножах, с оружием, но босиком – может быть, это тоже преувеличение?

Но, как я обычно говорю, “факт факом” (sic! – именно так, без буквы “т”) – ходили и босиком, и нагишом. Уж спартанских детей точно лишали и обуви, и одежды. Еще даже были извращения вроде ежегодного прилюдного и обязательного избиения плеткой, поощрялся поистине апокалиптический по современным кинематографическим меркам “сурвивализм” в форме воровства, грабежей, даже убийств – но Спарта славилась своей отмороженностью и милитаристическим помешательством по всей Элладе, это, думаю, тоже не секрет.

И. Р.: Ну, что ж ты, друг мой, всё на бедную Спарту-то вешаешь, всех собак? А мирные афинские мыслители, которые вполне себе так открыто мальчиков для любви употребляли? А остров Лесбос с его однопололюбыми красавами? Это потом про развратный Рим начали говорить – а кто их, научил? Зараза оттуда пришла. Другое дело, что мне кажется, греки, действительно, есть уникальный культурно-исторический феномен: они секс любили во всех его проявлениях. Как процесс, так сказать. Жаль, конечно, не спросишь, а бы поузнавал – у них там были такие развлечения, как, например, фут-джоб?! Что-то мне подсказывает, что были. Но, впрочем, мы об обуви, а не о фут-фетише.

С. Л.: …Как обстояли дела у египтян – на самом деле, интересно. С одной стороны, чисто практически – кругом раскаленные пески, пустыня, босиком некомфортно просто физически. А с другой – посмотрите на рисунки, все древнеегипетские боги – босые. Но к теме богов я тоже еще вернусь. А еще доисторический и примитивный по современным меркам французский мультсериал ”Приключения Папируса” по одноименному комиксу – все босые, и герои, и злодеи, на все население Египта только один фараон да его дочь, принцесса, да еще главный злыдень были замечены в сандалиях. Значило ли это что-то или нет – поди разбери, но я запомнил. Впрочем, французы – это вообще такая тема, которую я вообще, от греха подальше, сегодня затрагивать не буду. Это даже не отдельный пост – это диссертация.

И. Р.:  Согласен. Особенно французы после своей великой французской кровавой замятни, когда все с ума посходили и давай – то Культ Разума, голыми в бассейне общем купаются, а потом оргия, то Жозефина босая на балу (кстати, деталь, которую до сих пор только ленивый не поминает, когда начинает углублять в историю босоножества!). Ну, действительно, оставим на десерт этих лягушатников.

С. Л.: У индусов с греками, по-моему, единая логика – можно заметить босыми всех, и бедняков, и богачей – да, в длинных рукавах и штанинами до пяток, но там у них уже свои какие-то эстетические соображения. Но тоже неоднозначный народ – насколько мне известно, если босиком ходить и традиционно, то вот демонстрировать голые ступни считается неприличным, вплоть до этикета правильного сидения в приличном обществе.

И. Р.: О таком я не слышал, правда, но ведь ты сам прекрасно знаешь, что у них там религиозный аспект. В индуистский или буддистский храм обутым-то не войдёшь – живьём закопают. Кстати, любопытно, да – аллюзия с древнееврейским: «Сними обувь с ног своих, ибо земля, на которой ты стоишь, святая» (Толкования Исх., 3:5). Ну, в любом случае, мне кажется, это влияние климатических условий. Чтобы индиец, урождённый и чистокровный, двенадцать часов в обуви ходил… ну, это разве что англичане им так мозги переломали. Это ж пытка. Раньше всё было путём. Ну, а сидеть – наверно просто удобно так, ступни узелком под собой завязав. Нам этого не понять.

С. Л.: Но средневековое европейское население, как я считаю, дадут фору в плане противоречивости всем народам мира. Сам себе испокон веков придумывает правила, строгие-строгие – чтобы потом с ними же и вести целые культурные войны. Выдавать детей замуж против воли и чуть ли не с младенчества – а потом перетирать скандалы, связанные с супружескими изменами. Свято и набожно чтить заветы Христа – а потом идти во имя этого Христа нарушать его же заветы. Табуировать и подавлять сексуальность во всех ее проявлениях – и тут одежда говорит красноречивее всего – чтобы потом за нее же и бороться в форме откровенных нарядов. Потом сменяется эпоха – и снова об эротичности говорить уже не принято, но только вслух – зато появляются художники, скульпторы, ремесленники, которые вдруг выражают все свои тайные неприличные помыслы в своем творчестве.

Где прикрываясь все той же святостью – вот босоногий Иисус, вот обнаженный Адам, вот античные герои, вот языческие боги, вот Афродита. А где уже говоря по существу – у меня есть множество примеров живописи, где художник просто изображает люд – особенно, я заметил, очень нравятся художникам босоногие пастушки и крестьянки. Да и что далеко заходить за примерами – погуглить “живопись босиком”, и только сиди рассматривай результаты поисковика.

ОТКУДА РАСТУТ НОГИ “БОСЫХ НОЖЕК”?

С. Л.: Итак, поэтизация этого всего и вообще – некой сверхсмысл начинается в то самое Возрождение. Так вот отсюда мой самый большой вопрос, третье, самое шизофреническое, если позволите, противоречие. Не последние люди на земле, творческие люди, писатели, художники – несмотря на запреты, несмотря на всю ту логику, что я описывал ранее – все они открыто и недвусмысленно раскрывают нам свои фетиши, как на ладони. А художник, как правило, всегда честен с самим с собой – если уж он хочет видеть дворовых мальчиков или пастушек босыми, то либо это так и есть, либо он этим откровенно восхищается – и одно другому не мешает. В конце концов, я уверен, что именно обутый художник и интеллигентный писатель будет с неприкрытым вожделением упоминать раз за разом “босые ножки”, как Гюго, Майн Рид – тысячи их – и запечатлевать на полотнах. Художников перечислять не буду – вышеупомянутый поиск скажет лучше, я только даром потрачу время и текст.

 

Но что касается писателей, хе-хе – я в какой-то момент уже заметил, что все эти авторы упоминаний “босых ножек” так кучно группируются где-то в пределах 18-19 веков, что, натолкнувшись недавно на какой-то очередной роман, написанный в тыща осьмьсот каком-то там году – ни названия, ни автора уже тоже не припомню, какие-то там очередные “Бриллианты Калькутты”, популярная приключенческая британо-индийская тема, но это неважно. Важно, что я, даже не удосужившись целиком это прочитать – ибо, хоть я на этом вырос, но интерес к жанру уже давно пропал – знал навскидку, прочитав описание, что и даже где конкретно я найду. Описание было что-то наподобие: “…Главный герой встречает прекрасную индийскую принцессу” и я, наученный опытом юности, тут же нашел электронный вариант, начал даже не читать – а перелистывать. Прохожусь глазами – ищу момент непосредственно встречи героя с героиней. Ищу-ищу, вот уже по смыслу чую, скоро – вот “Генри заходит в пещеру”, вот он видит каких-то людей, вот он выходит и встречает…

А дальше идет классическое описание, чего же он увидел. И, я уверяю вас, авторы этих самых 18-19 веков настолько одинаковы в своих идеях, стиле и методах повествования, что это уже сложилось в шаблонный алгоритм. И знаете, что? В первый раз в своей жизни я что-то предугадал с совершенной точностью – аж гордость взяла. Как по шаблону, начинает описывать с головы до ног – и когда я говорю ног, я имею ввиду буквально: “На голове ее корона, бла-бла-бла, грудь ее покрывает шелковое трали-вали, талию обхватывает то да сё…” – и вот, наконец, нахожу то, что искал: “Босые ноги ее обхватывали два золотых браслета”

ВОТ. И так – у всех. Ну или если не у всех – значит, мне так везло. Один, другой, третий, десятый – если дело происходит в Британии, Индии, Франции, Америке, Африке вышеописанной эпохи, если речь заходит о крестьянках, принцессах, дикарках, пастушках, младших дочерях суровых трапперов, невестах бравого моряка – то со стопроцентной вероятностью, когда автор дойдет до описания внешнего вида героини, он опишет ее подробнейшим образом – и обязательно, ОБЯЗАТЕЛЬНО – упомянет “босые ножки”.

И. Р.: Тут я свои пять копеек добавлю. Мне кажется, что объяснение – есть! Ведь что была литература до середины 19-го века? Либо жития святых, либо всякие там плутовские романы, либо авантюрные… В общем, галимое действие. Всклочил на коня, поехал в Палестину, завалил сорок сарацинов, заболел лихорадкой, вылечился, вернулся, заколол любовника жены, наделал детей и так далее. Сплошная «Одиссея» на европейский лад. Да и святые жития тоже глубиной рефлексии не отличаются, верно?  Мысли там – все их Ветхого или Нового заветов.

А в восемнадцатом веке, в начале в просвещённой Великобритании появляются такие науки, как социология, политология, экономика (и он читал Адама Смита и т. д.). В Европе всходит звезда доктора Фрейда. Человече европейский с изумлением начинает заглядывать внутрь себя и вываливать скелеты из шкафов своей душонки. А скелетиков-то – ого! Если в Средневековье как бы об этом не очень задумывались: ну, хочет настоятель монаха – ну, грех, ладно, но жить-то надо! – и понеслась, а тут этот настоятель вдруг понимает, что он хочет именно монаха, язви его, с тугой задницей, а не девку… и как с этим жить?

Утрирую, конечно, но мне кажется, что подобного рода рефлексии, собственно психологизм в виде подоплёки, контекста, лакуны в литературных произведениях 19-го века продиктован именно этим. Писатели и поэты, да и художники начинают обращаться к подсознательным образам, и в первую очередь считывают свои – подсознательные. Раньше бы это им просто в голову не пришло.

НОРМА, ПОНИМАЕШЬ!

С. Л.: Ностальгически вздыхать о “босоногом детстве” – удел современного поколения. Вернее, уже даже и далеко не современного – а людей, как правило, среднего и пожилого возраста. Но и среди них все не так однозначно – ведь по, черт его побери, все той же противоречивой иронии, именно ЭТИ люди, которые вспоминают СВОЕ босоногое детство, НАС же сами и обувают! Как принято ныне выражаться в интернетах – WTF?! (выражаясь культурно: “Что за ерунда?”, только с очень характерной, ярко выраженной и искренней интонацией).

Тут уже у каждого из нас своя история. Кто в деревне в детстве жил, а потом в город переехал, кто голодные послевоенные времена вспоминает и содрогается, кто вообще все это пропустил и родился позже 90-х и не дальше густонаселенных городских рубежей, и так далее. Было, короче, принято, а теперь “не принято” – то самое, да-да.

И как-то люди об этом не задумываются – просто не испытывают потребности – а другие испытывают. Либо сами по себе, либо смотрят на других и задаются вопросами.

И горе тем, кто испытывает потребности. Я встречал, знаете, эти самые обидные лично для меня примеры – когда подружка, девушка, вроде бы и не реагирует негативно, вроде бы даже и не против – но блин, видно, что ей это и не надо. Ну не голодный человек – ему и так хорошо. Разуешься сам – ничего не скажет. Спросишь, как к этому относится, поведаешь о своих проблемах на эту тему – удивляется: “А что тут такого?”.

Что тут такого – а сама не разувается. Для меня это четвертый большой непостижимый парадокс. Вроде бы и не против человек – а ему не надо. А я очень не против, мне очень надо – но у меня-то на эту тему и комплексов, и проблем, и мыслей миллион! Тут уже, как говорится, сытый голодному не товарищ. И человек, способный разуться без проблем, но при этом не испытывающий потребности, для меня, если честно, еще более скучен и даже противен, чем принципиально обутый.

Понимаете, у “принципиально обутого” – какие-то явные проблемы, предрассудки, сомнения, убеждения. Пускай он, видя босого, откровенно скажет: “Че, больной, штоль?” Но его хотя бы понять можно. Даже врага можно понять – тогда с ним понятно, как бороться.

А с “непротивленцем” не понимаешь, как быть. Если не против – почему только я хожу босым, и делаю это чаще? И почему я об этом одержимо думаю, почему меня это возбуждает – а тебя нет? И при этом у человека не было “босоногого детства” – не работает аргумент, что, типа, человек в детстве набосоножился, “наелся”, поэтому у него и не горит. Может, тут как раз все дело в том, что для девушки это в самом деле не такая проблема – надо будет, разуется, а так – ну нет и нет. И только у мужчины, в самом деле, на этой теме босых ног какой-то вечный пунктик, возбуждение, борьба.

И. Р.: Ну, тоже не у всех. Ты вот поезжай в глубинку куда-нибудь со своей родины великого Канта, в славный город Урюпинск (есть же ведь такой, как ни странно), найди там шоферюгу или сантехника, и поговори с ним насчёт эротического значения босой женской ступни. Ты услышишь пятьсот сорок матов, четыреста тридцать «Чо?!», остальное будет глухим мычанием быка под ярмом. Я на своём жизненном опыте уже убедился – большая мужчин, как то и задумано природой – это биороботы (как говорила бабушка моего хорошего друга, «ёбтаматы»), примитивные существа. У них никакого пунктика и никакой борьбы. Они твёрдо знают, что есть баба, что в ней есть полезное спереди и сзади, и уж ниже бедер точно ничего полезного (для них), нет.

Это нам, городским интеллектуалам, свойственны такие искания (не зря каждый фут-фетишист чует, что он – эстет неким образом!); хотя встречал я футлаверов весьма прозаических профессий и очень скромного интеллекта. Так вот у них тоже борьбы нет, у них там другое (но это тема отдельной беседы, скоро на портале будет).

Плюс ко всему этому учти тот многовековой русско-патриархально-совковый лак, которым густо покрывали, каждую эпоху, наше общество. Та знакомая, о собирательном образе которой ты говоришь, искренне НЕ ПОНИМАЕТ, чего такого в босых ногах, и что ты на этом завёлся. Ногами ж ходят? А ты про что?! Какие-такие здесь вообще проблемы могут быть…

Надо сказать, что об этом, сиречь об эротизме женских конечностей, нижних, и о ФФ в частности, случалось мне беседовать с жительницами глубинки, можно сказать разных сибирских урюпинсков. И вот ведь парадокс: там, где городская дура, начитавшаяся википедий да PSYHOLOGIE-джей, морщит носик: фу-у-у, извращение, женщина или девушка с незамутнённым умом проявляет живой интерес. И нередко не видит ничего предосудительного в этом нашем общем, таком странном, с точки зрения некоторых, интересе.

С. Л.: Тут я снова соглашусь с Татьяной Анисимовой (недавний материал – пр. ред.) – пускай меня закидают тапками все феминистки мира и вторящие им хитроумные голливудские продюсеры, подчиняющиеся веяниям моды (которые, впрочем, в любую минуту бессовестно их предадут, если эти веяния подуют в противоположном направлении), но от факта не уйдешь – подавляющая часть традиционного мирового общества патриархальна, ибо была таковой на протяжении тысячелетий, а что там происходит последние пару десятков лет на каком-то клочке Евразии – этого из гигантского, неповоротливого монстра, называемого Человечеством, так вот сразу и с корнем не выковыряешь.

И созидали этого монстра именно мужчины – мужчины руководили этим миром, создавали предрассудки, сами же их ломали. Я не говорю, что мужчины в этих своих проявлениях были логичны и справедливы – напротив, швыряло нашего брата от крайности к крайности. Сами навязывали женщинам святость брака – сами же и изменяли. Сами порабощали – и сами же преклонялись. Отнимали у женщин и у других мужчин свободы и права, а потом сами же их и давали. Придумывали нормы, которые архаично соблюдали. “Так делал отец моего отца, а до того – все наши предки”. Потом внезапно наступил двадцатый век.

Разумные люди – не просто маргиналы-революционеры, не задроты-хиппи, живущие в своих мирках или среди немногочисленных товарищей по несчастью – а РАЗУМНЫЕ, анализирующие, способные оценить ситуацию трезво, признают: гомосексуалисты, трансвеститы, люди, меняющие пол хирургическим путем, хипстеры, нудисты, и, вы уж меня простите, товарищи-босоходы – мы все в данном существующем варианте цивилизованного общества отщепенцы. То что мы делаем – это НЕНОРМАЛЬНО. Позвольте объяснить, прежде, чем на меня посыплются тапки.

И. Р.: Прежде, чем эти обувные изделия посыпятся на г-на Левина, давайте и я скажу. Чтобы за примерами далеко не ходить – ну те же штаны. Не на мне с обозревателем, на дамах. Март 1913 года – по историческим меркам, это ещё «вчера вечером», совсем недавно; вы почитайте – там много занятного про то, сколько не только нервов истрепано было и чернил пролилось (да и крови, впрочем0, за право женщин носить брюки. Ну, вы попробуйте объяснить вполне здравомыслящему, начитанному и эрудированному (про Дарвина уже знают, электричество есть, автомобили ездят, еропланы в воздухе, из пушки на Луну – уже мысленно летали!) человеку 1913 года, что женщина носить брюки… можно.

Это как сейчас объяснить обывателю, что босиком ходить по улице… можно.

Вы понимаете, что тут просто, банально, безвариантно ставится знак равенства?

Так вот и суфражистки с парада 1913 года были тем, чем сейчас являемся мы, и, как тонко подметил г-н Левин, остальные «отщепенцы» – от гомосексуалистов и трансвеститов до нудистов и хипстеров. Так вот, господа-товарищи, вы сами-то куда – к умным или к красивым? Я – определился. Я лучше к отщепенцам. Потому, что правильное, послушное, цивилизованное нормальное тупое быдло… нет, это меня не прельщает. Блевать, простите, тянет, от «среднего класса», среднего ума, среднего человека и вообще от всего среднего, «нормального» и самсой «нормы».

С. Л.: НОРМА (не могу удержаться – у писателя-хулигана Вл. Сорокина есть повесть «Норма», там люди нормально так… говно поедают, каждый день – пр. И. Д.) – это то, что в данный момент и в данном социуме делает большинство. Мода – если хотите. Так вот, все эти революционные общественные проявления последнего столетия – это такая МОДА. Раньше была другая мода и норма. Казнить людей прилюдно было нормой. Относиться к женщине, к людям определенных рас, убеждений, физических особенностей, как к вещам или хуже, чем к вещам – было нормой. Было бы не так – не было бы многовекового рабства. Не было бы средневековых архаичных предрассудков – не было бы сейчас Ассоциации Босоногих – потому что мы тут с вами всеми разными путями боремся с тем, что считалось НОРМОЙ на протяжении очень продолжительного временного промежутка, намного большего, чем одна человеческая жизнь – и тем более, чем поколение. За последние сто лет мода и норма поменялась – но не надо отрицать, что не было того, что на самом деле было, и что существует и поныне. Симпатизировать негру какие-то лет пятьдесят назад там, где сейчас за одно только слово “негр” и штрафуют, и судят, и тумаков дают – было так же ненормально, как перечисленное, и за это тоже можно было отхватить, стать изгоем для социума и так далее. Загуглите историю первой чернокожей девочки, пошедшей в школу для белых. Ее сопровождал отдельный эскорт полицейских. Да, сейчас все по-другому – но это СЕЙЧАС. Сейчас так принято – а раньше было не принято. Понимаете – это всего лишь вопрос времени, поколений, отношения. Но так уж сложилось, что на протяжении веков моду и норму диктовали мужчины – патриархальное общество, не знавшее ни прав, ни свобод, ни вообще каких-либо привилегий для физически слабого.

Вот проживем в современном толерантном обществе со всеми этими новомодными громогласными правами и свободами, не возвращаясь к патриархальной первобытности, еще две тысячи лет – вот тогда уже, в четырехтысячном году, можно будет говорить, что это нормально. Когда никто никого не будет оскорблять или принижать за то, кто во что одет, кто какого цвета кожи, какого пола, каких мировоззрений, кто обут или бос – и когда так будет в ПОДАВЛЯЮЩЕЙ части ЦИВИЛИЗОВАННОГО общества. (Но мы ведь все прекрасно понимаем, да, что даже если такой рай обетованный на земле и наступит, то мы с вами, живущие сейчас, до него не доживем?). Но до тех пор – мы меньшинство, так уж получилось, мы те, кому это надо, и, стало быть, нам с этим сейчас пока что только бороться. Но спокойно жить – это у кого какая воля и окружение. Как повезет, в общем. Повезет родиться в толерантной Европе, где и босиком можно ходить, не делая из этого идейной борьбы ни с самим собой, ни с сообществом – хорошо. Не повезет родиться в Саудовской Аравии – будете ходить в парандже, удачи вам там бороться с общественными нормами и заявлять: “А никто, знаете, и не обращает внимания. Делаю, что хочу, потому что я вот такая.”

И. Р.: Правильно, Станислав, правильно! У великого Гёте есть такие строки: «Лишь тот достоин счастья и свободы, кто каждый день идёт за них на бой!». И уж если ты, общество, провозгласило права, то давайте за них бороться. За права задавленных в России курильщиков – я не шучу, обложили хуже, чем волоков; за права пешеходов, за права учеников, за права покупателей, за права дольщиков, за чьи-угодно-права-мать-их-за-ногу… Это по-честному будет. А то за права животных бороться – святое дело, а за права любителей ходить босиком – фи, какая ерунда.

А если не бороться, то стойте, как те три мужика из известного анекдота, в море дерьма и только отплёвывайтесь, когда волна идёт. Вон, босоногие москвичи так и стоят – по сей день, по горло в этом самом, я имею в виду ситуацию с запретом проходить босиком в метро. Столько у них ярких да харизматичных – и тебе Полина Смерч, чуть ли не голливудского пошиба уже звезда, и Антон Никитин, яростный ЗОЖевоин, и Юрий Георгиев, диванный анархист. Ан нет, не получается у них за свои-то права побороться. Ибо – не дано, от природы.

С. Л.: Это в двадцатом веке у каждого человека появились такие привилегии, как права и свобода – и то, как я уже отметил, не везде. Мы сами все еще живем если не в средневековье, то в пережитке постсоветского пространства – нам ли это не знать, обсуждали, упоминали и критиковали не единожды. Развиваемся по примеру просвещенного Запада – правда, Запад тоже в своей толерантности привирает изрядно.

Социальный прогресс – это, конечно же, хорошо. Но считать, или, тем более, заявлять, что так было всегда, что чернокожие и гомосексуалисты свободно разгуливали по, например, средневековой Богемии четырнадцатого века, или что женщина всегда имела права – просто исторически неверно. Если это просто мнение – то оно ошибочно. А если убеждение – то это уже лицемерие и глупость.

Да, то, что мы в современном мире со всем этим боремся – это очень хорошо. Но нужно понимать, что мы боремся с инстинктами – с тем, что в нас закладывалось воспитанием. А воспитание – все сами прекрасно знают, что это такое. Что прививают с самого впечатлительного детства десятилетиями – то и является для каждого нормой. Помножьте каждого на миллионы – вот вам и общество. Современное общество в силу глобализации очень быстро и резко изменяется. Интернет и коммуникация нам всем в этом деле первостепенно помогает. Я сейчас на личном примере это докажу.

БОСОНОГОЕ ДЕТСТВО, КАК ЕГО НАМ ЗАСТАВЛЯЛИ

С. Л.: Как я уже упоминал, с самого детства я привык быть обутым, одетым, “оносоченным”. Сам факт того, что можно где-то быть босиком, кроме как не в ванной и не в собственной кровати, для меня был недопустим. Никто мне это не прибивал палками – наоборот, мать сама, помню, с меня, четырехлетнего, насильно летом стягивала колготки. Я упирался, дрыгал ногами – в истерике залупил матери в нос, больше с тех пор не насиловали. На вопросы: “А чего ты босичком не ходишь?” упрямо и убежденно молчал. Почему – мне тогда с моими мозгами еще было не понять.

И. Р.: А вот сейчас наш обозреватель задел за живое, да так задел, я аж виртуальной кровищей клавиатуру залил. Поэтому признаюсь: знайте – шеф-редактор босопортала, главный бософотограф  Новосибирска, экс-председатель целое десятилетие существовавшей Ассоциации Босоногих не ходил босиком НИГДЕ и НИКОГДА (и ни за что) до 1992 года. То есть до сознательных 24-х лет…

Когда совсем маленький был, то воспитывался у бабушки с дедушкой, на юге нашей многонационального СССР. Там кутали-парили-оберегали, хоть порой и предлагали малышу «босиЧком» на даче побегать – ни в какую (отчего, скажу позже – И. Д.). в школе – Боже упаси, «физ-ра» вызывала ужас одним своим запахом потных кед в раздевалке и необходимостью на краткое время разуться. Ну, и так далее…

А всему виной ранняя начитанность и рассказанное некстати и невовремя семейное предание. О том, что я по материнской линии не кто иной, как наследник польских графьёв, магнатов Сосновицких, то есть белая косить и голубая кровь, аристократ. Правда это или нет, до сих пор на 100% не знаю, но гонор у меня явно польский, а презрение к быдлу, толпе и вообще, всякого рода люмпенам – как видите, в моем нынешнем снобизме (грешен, да!) хоть отбавляй. Ну, а так как автор сих строк был к тому мальчиком советским, сначала правоверным октябрёнком, потом пионером, Гайдара читал, то так и закрепилось: рабочий с крестьянином босы от природы, как и апофеоз их – Мальчиш-Кибальчиш, а буржуины так и рождаются с чёрными штиблетиками на белые носочки на коротких толстых ножках… И после этого мне, аристократу – да «босиЧком»?!

…Как-то раз мама моя дочиста вымыла пол в нашей квартире. А пол был деревянный, коричневые доски; вымыла, блестят, разгар лета, тёплые сливочные квадраты окон на них… и говорит: «Игорёша, а походи босиком, а?». И сама разгуливает6 а ступни у матери были роскошные, крепкие, загорелые, длиннопалые такие, с польским алым лаком на ухоженных ногтя сама себе всегда тщательно педикюр делала). Что было, не выразить. Я орал, бился в истерике, когда у меня отняли тапки и носки, я залез на тахту и просидел на ней три часа, изнемогая от желания сходить по-маленькому: но не мог позволить себе пройти и пять метров босиком по чисто вымытому полу. Это было унизительно! В общем, родители сдались и больше никто и никогда мне такой гадости не предлагал.

С. Л.: Однажды меня решили отдать на каратэ – все там же, на севере. Приводят – а там все босиком. Взрослый тренер, дети – в штанах и рубахах, но босиком. Для меня это был шок. Настолько, как говорится, эпически, что я разревелся – прямо при всех. При этом никто не понимал, почему, а я и объяснить не мог – запретная тема, под страхом смерти запрещено обсуждать вслух. Вывели при всех, при всех спросили – чего, мол, ревешь – я в ответ что-то промямлил, так и стоя босым, при всех, как на эшафоте (это важно – я к этому моменту еще вернусь), так с позором и выгнали. С кем-то оттуда еще в первый класс потом ходить – в общем, первое в жизни монументальное унижение.

Так никто и не понял, из-за чего я разревелся – я и сам это понял только два десятилетия спустя, и то лишь догадываюсь.

И. Р.: Читал ещё в первом варианте, опус нашего обозревателя и поражался. До какой степени мы похоже. И при этом я в Новосибирске, мне 51, он Калининграде, ему до полтинника нескоро, а всё остальное – как под копирку списано! Так вот, и меня классе уже эдак в 5-6 отдали на… нет, не карате, на дзю-до (а велика ли разница?). К тому времени у меня в мозгах уже что-то сломалось. С одной стороны, ходить босиком лично , и показывать свои бледные, тощие, незагорелые, да с едва заметным следом от ожога, ступни мне казалось постыдным (отчего? Почему? Хто сказал, хто внушил?! Сие есть тайна…). С другой, нестерпимо хотелось этих ощущений, о которых я не знал, но догадывался. Наверное, именно в силу запретности их, запретности, самим собой обозначенной. И вот я тоже оказываюсь в зале, на матах жёлто-коричневого оттенка, где все пацаны – босиком. Там, правда, две какие-то девки были, короткостриженые пацанки, но от ужаса ситуации и прочего я даже половую принадлежность не осознал. И вот много-много босых ног: кто в грязно-белых штанах от этого «кимоно», кто – в трениках светских, пузырями на коленках….

Нет, я не разревелся, меня спас Марик, друг детства, царствие ему небесное ныне! – которого отдали в эту же секцию тремя днями раньше. Подошёл, заговорили. Туда-сюда. В общем, я остался. А момент истины, знаете, какой был? Момент был в том, что я, будучи босиком в спортзале (это-то я как-то ещё принял, всё-таки спортивные маты, ну, типа коврик резиновый, да, можно то есть?), познал и иное. Ибо перед каждым занятиям нас гоняли в пробежку. А так как на дворе стояла злая сибирская зима, бегали мы по второму этажу ДЮСШ. Представляете. Хоп – побежали! Голые пятки стучат о холодные и липкие (как щас помню) ступеньки лестницы, мимо прокуренных площадок с урнами. Потом по холодному полу второго этажа, где кабинеты располагались. Потом снова площадка, тёмный холл, мраморный пол, липкая лестница, второй этаж… три круга.

И вот тогда я впервые осквернил голые ступни свои прикосновением к чему-то иному, чем ковёр, домашний пол или маты; к грязному, почти к уличному.

И вы знаете, мне понравилось. Очень. До сих обожаю по этой причине холодный мрамор новосибирского метро…

Ну, через месяц меня родители из этой секции забрали, ибо делали из меня там учебную куклу, не ладилось у меня, с моей врождённой очкастой хилостью; а вот разревелся в подобной ситуации другой человек. Мой одноклассник, Георгий Жигульский. На физкультуре, классе эдак в 8-м, забыл он дома кеды. Физрук в таких случаях хмыкал: или занимайся я босиком, или пара в журнал. А Гера – почти отличник. Да, в носках нельзя – скользят, можно упасть. В общем, Гера маялся пол-урока. Сидел в носках этих, синих, на длинной скамье в углу спортзала. И потом не выдержал, носки снял… под заинтересованными взглядами.

Герка был выше меня и худее. И его непомерно длинные, костлявые ступни, конечно, казались ещё костлявее да карикатурнее. Вот тут, так с носками в руках сидя, он и разревелся. Рыдал. Я это хорошо помню.

А сейчас вот думаю: ОТЧЕГО?! Стыдно было? А стыдно чего?! Ну, это у меня, говоря молодёжным языком, такие траблы были с босоногой темой… выходит, не только у меня?!

Так вот, дорогие мои, подумайте. Получается, нас, «отщепенцев», очень много. О многих вы просто пока – не знаете.

С. Л.: Но одно я знал точно – что-то с этим “босиком” не так. Носки снимал в последнюю очередь, и надевал в первую – и если еще не так страшно быть “босиком и голым” или “босиком в трусах”, то вот именно чтоб ладони и ступни были открыты – для меня было недопустимо еще до этого сакраментального первого и последнего в своей жизни урока каратэ.

Так и ходил, даже здесь, уже когда в десять лет к Балтийскому морю переехали – в носках. Если шорты летом и даже открытые сандалии – все равно носки. Знаете, как сейчас дети тоже так встречаются, и даже взрослые, что обычно принято обсмеивать. “Носки с сандалиями” – это даже не внутренний мем, и шутка босоходов. Это и в кино, никакого отношения к босоногой теме не имеющего, высмеивается.

И. Р.: Носки с сандалиями, дружище – это типичный наряд советского ИТР-а. Совковая культура, и ведь не только ты на ней вскормлен. И я – тоже. Так и я носил эту специфическую обувь. А теперь тошнотно смотреть на взрослых дядек (особенно пузатых, в шортах), с ногами-балясинками, волосатыми, упрятанными в носки… и сандалии. Нет, я понимаю, я тут себе же противоречу вдруг кому на меня, босого, противно смотреть, но промолчать не могу. Эк ты меня разбередил, воспоминания полезли какие!

С. Л.: В процессе продолжал смотреть телевизор. В детстве был диснеевский Алладин – тот самый, в штанах, жилетке, и босиком. По совпадению (?) – этот мультик был мой самый любимый. Был еще Маугли – но там он был босиком и в трусах – а это, как я уже упомянул, в моем подсознании было не так экзотично. Как будто все вокруг – пляж. Правда, в конце появилась первая в моей жизни босоногая девочка – в маечке, в платье. Но уже пошло, как говорится, движение. Советская “Золотая антилопа”, где босыми тоже были все – и главный герой, мальчик, и слуги Раджи, и даже бородатые седовласые воины.

Мне бы очень хотелось вспомнить, начинались ли уже тогда первые признаки эрекции – само ощущение помню, но ассоциации – уже нет. Разве что помню мультсериал “Приключения Конана” – но там брутальный, накачанный, с длинными черными волосами Конан был в сапогах. Но при этом голый – я еще очень помню, что запомнился момент, где он с этим своим голым торсом ползет по земле, маскируясь, подкрадываясь, спалился – и на него наваливаются еще несколько таких же полуобнаженных дикарей. Я этот момент определенно прочувствовал, ибо по секрету (всему свету, ага, но так и есть, в первый раз об этом кому-то говорю, но при этом совершенно не стесняюсь), ибо хорошо помню, как перед сном, в кровати, у себя в комнате один, я снимал майки и прижимался голым торсом к большим плюшевым игрушкам – у меня было две, обе были на тот момент с меня ростом. Смешно или нет – но таки никаких прочих действий не совершал. “Действия” намного позже уже произошли, в юности – но я уже к тому моменту из плюшевых игрушек вырос.

Вспомнил – был еще, конечно же, диснеевский “Горбун из Нотр-Дама”. Вот там уже появился первый в моей жизни самый настоящий городской барефутинг – смуглая, прекрасная, босоногая цыганка Эсмеральда, посреди Парижу, на мостовой, по лужам, под дождем – если с Алладином еще как-то на фоне песка как-то было не очень впечатляюще, то вот тут уже – совсем другое дело. Дети, к тому же, промелькнули – тоже очень важно.

Ну и, конечно же, индийское кино. Конкретно – Зита и Гита. Смотрел и переваривал информацию молча – ни разу в жизни не спросил: “А почему босиком?” Только в том самом вышеупомянутом Аладдине спросил у матери: “А что такое босяк?” Получил логичный ответ: “Ну, тот, кто ходит босиком” – но не помню, чтобы у меня что-то с этим негативное завелось. Типа “А, ну ок”.

И. Р.: С индийским кино у меня другие ассоциации. Вообще, когда в описываемый период, до 34 лет, я в компании где сталкивался с визуальной демонстрацией босоногого киноискусства, то есть каких-то сцен в фильмах, сейчас уже не помню точно, но было! – то я каменел. Как Штирлиц, застигнутый у сейфа Мюллера. Напрягался и всеми силами старался сохранить безучастное выражение. Какие фильмы? Да шут знает. Кажется, про Тимура и его команду что-то было такое. А, вот! «Приключения Электроника». Там герой босиком ПО СНЕГУ во дворе бегает! В самом начале фильма. Я сидел, как жена Лота, соляным столбом эти полторы минуты. Или песня звучит, помните, шлягер был: «…и туфли узкие, и туфли узкие, и туфли узкие – и босиком!». Жизнерадостным таким голосом, а у меня внутри всё в морской узел завязывается. Нет, эрекции не было, был какой-то страх того, что я себя вдруг выдам – как мне этого хочется и как это я не могу.

Так вот, индийское кино. Был там момент, когда некий злодей заставляет главную героиню танцевать. И вот танцует она на горячих камнях смуглыми своими индийскими ножками с браслетами, а злодей пьёт вино и…  бац ей бокал под босые ноги! А она танцует, ибо если прервётся, злодеище погубит её любимого. Он второй бокал – бац! Крупным планом (уж не знаю, как там это снимали), но босые ступни режутся, кровь алая, понимаешь, течёт по пятке, по пальцам и падает уже почти, бедняжка, и кусочину стекла из этой пятки вытаскивает…

Это я немного забегая вперёд, к другому эпизоду из твоего опыта, тобой припомненного ниже.

С. Л.: С голым торсом вообще была какая-то тема – помню, как летом на балконе, уже здесь, испытал неистовое желание так же проползтис животом по какой-нибудь поверхности – на балконе был разогретый на солнце линолеум. Наверное, это были первые два основополагающих момента, когда я уже начал осознанно связывать соприкосновение обнаженного тела с прочими поверхностями с возбуждением – я не скажу “с эротичностью, сексуальностью”, потому что еще и слов таких не знал. Но вот это вот необъяснимое ощущение внизу живота уже было.

Упомяну еще об одном своем, наверное, не совсем здоровом проявлении – или даже интересе. Мне попадалось раз от раза “взрослое” кино, историческое, где кого-то казнят. И как-то так случилось, что на эшафоте вечно стоят босиком. Опять-таки, не помню, чтобы я кого-то домогался, что происходит, что делают, почему убивают – помню только, что само зрелище снова вызвало это щекочущее чувство, вперемешку с испугом и отвращением – но сексуальный отголосок уже был.

Очень хорошо помню сцену из старого французского фильма “Анжелика и султан”, где девушку, привязав к столбу, били плетью. Меня почему-то очень заворожила эта сцена – очень неоднозначное сочетание чувство опять-таки, испуг, отвращение… и влечение.

Такого слова я еще не знал, но подсознание не обманешь – я знал, что хочу еще. Хоть это со здравомыслящей моралью не коррелировалось, конечно.  По обыкновению, я никому ничего не сказал, и ни у кого ничего не спросил – просто запомнил.

И. Р.: А у меня другое. Начало второго класса, помню точно. Приходит наша учительница, Вера Ивановна (это была такой «Сталин в юбке»), и вместо обычного приветствия машет рукой, садитесь! Показывает на горло, пишет на доске: «Пропал голос! Будете слушать пластинку!». Приходит десятиклассник, приносит проигрыватель, а Вера Ивановна тем временем пишет на доске короткое и диковинное для меня имя (которое я с тех пор страшно не люблю!) – «ЗОЯ».

Ну, и вы догадываетесь, что дальше. Про Зою Космодемьянскую, про «подвиг» её и главное, как фашисты её мучали. Надо отдать должное советской пропагандисткой машине – какие уж там  садисты и любители кровавых сцен там работали, я не знаю, но они бы запросто могли написать «Резню бензопилой по-техасски» и даже круче. Две трети рассказа левитановским голосом диктора было посвящено не юности Зои, не её попытке поджога конюшни в Петрищево, а… пыткам несчастной девушки. И смаковались эти пытки – не дай боже голливудскому триллеру.

И вот что происходит. О Космодемьянской говорили всю советскую эпоху, сто раз после этого мне пришлось сталкиваться с этим образом. На все лады перепевали историю в Петрищево. Но почему-то среди пыток не акцентировались на том, что её донага раздели и пороли кожаными ремнями. На том, что прижигали грудь керосиновой лампой. Как те же груди прокололи штык -ножами. Как в шутку (!) провели пару раз двуручной пилой по голой спине… Нормально, да? Но везде, всюду, в каждой газетной заметке, в каждом журнальчике, в каждом патриотическом теле- и радиовыпуске муссировалась, обсасывалась и обгладывалась одна и та же тема: «часовой на протяжении четырёх часов периодически водил её босой в одном белье по улице на морозе…».

Вот как-то так. Понимаете?! Босой. По морозу (или «по снегу») И т. д. И обмороженные ступни крупным планом. И про то, что не чувствовала ног и т. д., и т. п.

Я не знаю, чей это умысел и что создатели этих образчиков «патриотического воспитания» хотели этим сказать. Но в моём случае они добились странного результата. Я тоже, как и наш г-н Левин ощущал отвращение, страх (всё-таки мальчик впечатлительный, «порка ремнями» – это больно), но вместе с тем и… влечение. До того, что мне мучительно хотелось оказаться в тот момент с тем самым немцем, чтобы увидеть, за Зоя худощавыми босыми ногами (естественно, мной выдуманными) ступает по этому самому снегу… В этом было и страшное, и притягательно-сексуальное, и часть наслаждения насилием, причём специфическим и чёрт знает что ещё. А всё остальное из истории о Зое выветрилось, испарилось и прошло мимо.

С. Л.: У меня на этом был завязан еще один интересный нюанс. Меня в детстве часто ругали, и я понял впоследствии, что я очень боялся быть отруганным, если я при этом босиком. Мы уже упомянули (я надеюсь, что я это осветил в своем монструозном монологе), что босые ноги – это такое самопринятие некой беспомощности, хрупкости, слабости. Это очень тонкие, интимные, как оказалось, ощущения – и именно rbfeet мне дал понять, почему, пояснив за особую чувствительность кожи стоп, а также описывая ощущения босоходцев от соприкосновения с разными поверхностями.

Так вот. В связи с моим начинающим скромным босоходством я даже с перепугу на долгое время какой-то личный кодекс чести возник – для меня человек босоногий это человек нежный, спокойный, добрый. Когда мать на меня орала в детстве – она при этом всегда была босиком, и меня это в сознании снова разрывало на куски – две противоположные силы сталкиваются, и в голове торнадо, смерч. И для меня возникла ассоциация и анти-ассоциация, если можно так выразиться – босиком можно и нужно быть исключительно мягким, не ругаться и вообще не проявлять негатив.

Потому что грубый человек босиком, орущий босиком, ругающийся – это уже тот самый горьковский “босяк”. Сейчас это уже, конечно, не так принципиально. Святость процесса ослабла – босоходство стало более естественным явлением хотя бы для меня лично. То есть – остается только публичный конфликт.

Если я уверен, что меня никто не видит – я разуюсь свободно, и пройдусь по любой поверхности. Разве что фекалии я пока еще не потяну – и по мятым фруктам или овощам бы не прошел. Вообще по разлитой еде в принципе. Фут-крашинг или как там – однозначно не мое. Хоть я и тоже люблю мокрые поверхности, лужи и грязь.

И. Р.: Тут я тоже согласен с нашим обозревателем. Агрессия, ругань и босые ноги – ну, как-то оно совсем никак, не туда и не сюда. Когда я сам босоножу по родному городу, я спокоен, как слон; такое ощущение, что у меня все психические процессы тормозятся (вот не люблю эту идиотскую псевдометафизику, но «заземляется» психика реально, до полной разрядки!). Мне нравятся положительные эмоции, я отвечаю улыбкой на улыбку, меньше спорю и прочее – хотя в обычной жизни я человек желчный и задиристый, а будучи в штиблетах и костюме, ещё и весьма жёсток. Но это сейчас. До 34 лет босиком где-либо не ходил вообще… ну, а как пошёл, ещё рано рассказывать.

С. Л.: Но в присутствии людей – только в виде исключений, смотря каких. Тут такая проблема – чтобы я смог находиться босиком в присутствии другого человека, я должен ему доверять и не ощущать угрозы. Начиналось все со скромного снятия носков в отсутствии родителей – лет в двенадцать-тринадцать. Возвращаются – надеваю. Потом стал ходить выбрасывать мусор босиком – то самое “по лестничной клетке”. Похоже, это уже мэйнстрим – все стеснительные с этого начинают! И снова этот самый рубеж 8-9 классов. Очень много гулял по городу, проводил разведку – изучал парки, высчитывал на каникулах наиболее благоприятное безлюдное время. Увидел однажды, как школьницы пришли в местный Парк Победы на… как это называется… не помню – короче, уборка мусора там, землю таскать, цветы шагать. Помню, одна прошлась передо мной босиком – она была единственная, но было видно, что не стесняется.

Однажды и я решился. Но это всегда было в наименее безлюдных местах – как и в общении и в обхождении с людьми, я просто старался максимально просчитать ситуацию и действовать на опережение. Ни за что бы не прошел мимо другого человека или зная, что за мной наблюдают.

Только если вижу, что никого нет – разуваюсь. Вижу людей – либо отхожу, “маскирую ноги” за кустом, камнем, скамейкой – наивно, зная теперь по себе, что люди хорошо если вообще вблизи, на расстоянии полуметра, заметят – вернее, ну и хорошо, если не заметят – но тогда казалось, что все против меня, и все вокруг за мной наблюдают. Либо – если вижу, что прямо на меня идут – обуваюсь. Всегда был план – даже если что-то заметили, если подойдут, что-то скажут – хотя бы в момент конфликта я не буду босиком. Старый таракан остался в голове – главное, не быть босиком в момент конфликта!

Может, те сцены из фильмов как-то повлияли – помните, я упоминал босых на эшафоте? Вот это чувство незащищенности перед судьями, перед казнью – и ассоциация на всю оставшуюся жизнь.

Однажды в пятнадцать лет все-таки пристали менты. В том же парке. Патрулируют, сволочи – гоняют школьников, чтоб не пили, не мусорили. Наверное, решили, что я наркоман или еще что – таки да, было: “Почему босиком?” – на этот вариант у меня не было плана. План был не спалиться никогда и ни при ком – план провалился. “Просто так, захотелось”, – ответил неожиданно. В принципе, ответ нормальный, но я после этого хотел развернуться и уйти – схватили за плечо: “Стойииияяяять!” – и пара странных вопросов – чо не дома, мол уроки не учишь. Июнь, три часа дня, жара – вот никогда не застукивали ночью, там, с понедельника на вторник. А тут докопались до школьника в жаркий летний день, без сигарет, без бутылок – короче, я сделал вывод после этого, что любые грехи мира не так страшны в глазах общественности, как быть босым.

А потом рефлексия – вижу, как дети бегают голыми по тому же парку, мужики лежат на пикнике, в трусах, кидают мяч по траве, босые, девочки-школьницы гуляют, да и во дворе, когда в резиночку босиком играют, к ним никто не пристает… “Ага, то есть, всем можно, а мне нельзя, угу, понятно”, – нетипичные желания, странные для посторонних, старые комплексы, детство не без проблем, прибавить к этому юношеский максимализм еще и классическое противопоставление миру – и коктейль “Букет комплексов за триста” готов.

И. Р.: Меня, что называется, «бомбануло» во вполне зрелом возрасте, когда я увидел босого человека; надо сказать, что таких эпизодов было не то, что бы море, но случались они по лету часто, 3-4 раза за летний сезон, в нашем новосибирском Академгородке, да и в городе тоже. Моя мама возвращалась с прогулки с туфлями в руках, одногруппница разулась в институте, босая уборщица по коридорам ходила – да много всего, не упомнишь. Но как-то у себя дома почти, недалеко от места жительства родителей, увидел я пару. Дет двадцати пяти – двадцати восьми. При этом ОНА шла в туфлях, а мужик рядом с ней – приятный, светловолосый, легко, расслабленно, в светлых джинсах и босой. Где уж там у него обувь была, не знаю… Вот эта картинка так и стояла у меня в голове немым укором до тех пор, пока я сам не изменился. Как так? Он… может, с ней, а я – нет?

С. Л.: Я уже упоминал свою маман – которая меня вроде как сама уламывала ходить по дому босиком. Еще, когда брали на озера или моря, а я не купался, вечно, помню, науськивали: “Ну иди хоть ножки помочи!”, “Поехали, ножки помочим”, “Ну съездите хоть, ножки помочите”… Не знаю, что там у нее за история с этими “помоченными ножками”, мне в любом случае и нужно было больше, чем просто “ножки помочить”, да и не стал бы я при ком попало мочить эти самые ножки.

И вот ты вроде бы ассоциируешь маман хотя бы с мыслью о, казалось бы, спокойном босоножестве, и тут…

Смотрим утром советский мультик. А там казак – парень взрослый, усатый, мульт немой, без текста, но понятно по визуальному ряду, что происходит. Идет по свету, по лугам, с котомкой – жену искать. В рубахе, в шароварах и босиком. Мать внезапно протягивает: “Босиком…” С тоном таким, знаете, не совсем понятным. То ли осуждающим, то ли мечтающим, то ли недоумевающим. И я не знаю, что ответить – и вообще, надо ли отвечать? Не люблю я эти “риторические междометия” – когда человек вдруг начинает напевать песню в твоем присутствии, вот эти вот странные фразы или слова, непонятно, то ли требующие твоего внимания, то ли просто так… Как пресловутое “Христос Воскрес” – и неловко, и делать нечего.

Потом видели фильм с Чарли Чаплином – не помню, как называется, но там была босоногая девица. По городу так и ходила – и тут мать снова: “Босикооом!” И опять – ээ, и чо..? Мне что нужно ответить? И к чему это вообще? Разве не наоборот – не я разве должен недоумевать, а мать мне что-то объяснять толковое, ну хоть что-нибудь, там, “бедная, нищая” или “молодец, я б тоже” – ан-нет. Только пространные возгласы – и снова непонятные. И не унимается: “Босячиной шпарит…” (еще слово такое надо было выдумать – босячиной) Аж смотреть противно стало. Мне-то классно, я втайне рад – но вот эти вот комментарии все впечатление испортили. Ушел играть в свою комнату.

Последнее, что я помню в реакции маман – однажды то ли зимой, то ли в ноябре, главное – холодно, и на земле иней – выходим из подъезда, садимся в машину, тут выходит дядька с голым торсом – крепкий такой, здоровый, среднего возраста – и неторопливо начинает бежать. “О, прямо морж”, – говорит мать. А потом случилось страшное. “Ой, босиком, босиком!” – именно так, два раза. – Босиком, босиком!” (еще два раза, спустя полсекунды). Короче, я понял, что с “босикомостью” у маман какие-то свои странные понятия. Никогда при ней не снимал носки – наименее комфортно я себя чувствую рядом с этим человеком. Даже одна моя знакомая – давняя, близкая – когда между нами в диалоге промелькнула искра, мы вышли покурить, потом зашли обратно – а я выходил всегда босиком – всегда знала, причем узнала первой, что если я босиком – значит, чувствую себя комфортно. А тут я вышел обутый и в носках, когда зашли обратно, и я носки не снял, мы продолжили дальше молча смотреть кино, и тут она заметила: “Тебе холодно, или это какой-то психологический протест?” Семь лет прошло – а помнит этот мой язык жестов, зараза, который я даже сам не контролирую.

Как ни странно, довольно значительно в этом вопросе повлияла армия. В армии вообще многому научился, чего раньше не делал. Но из положительного – совершил большое достижение, ходил в тапках на босу ногу в присутствии других. Самому смешно – но для меня это был психологический подвиг. Даже частичная демонстрация босых ног для меня была табуирована – я вообще до армии не знал ни открытой обуви, чтобы еще и без носков – ни в коем случае! И ходил в костюме во все времена года – во всяком случае, на мне всегда были длинные брюки, закрытая обувь и рубашка. Даже футболок почти не носил – если короткий рукав, то всегда рубашка, чтоб с воротником. Какое-то непонятно откуда взявшееся пижонство с конца десятого класса и так до конца университета. И это при продолжающихся сеансах тайного вечернего-городского или загородного одинокого босоножества. То есть, брезгливости не было – это я вскоре понял. Ибо невозможно считать себя брезгливым, расхаживая в итальянских дорогих туфлях, а “за кулисами” – натурально месить грязь, довольный, как маленькая девочка.

И. Р.: Ой, ой, ой, братец Кролик, только не надо про армию! Ничего так не отвратило меня от гигиены, заботы о здоровом образе жизни (и здоровом теле), и от эстетики собственно мужских лап, как армия. Это когда ненавистные нам, первогодкам, «дембеля» днём над нами издевались, да и вечером тоже – а к полуночи, нажравшись чая с пряниками и джемом, ложились спать. И эта ежевечерняя процедура с тщательным мытьём ног в умывальнике, шлёпаньем в мокрых тапках через всю роту и тщательным, прямо напоказ, вытиранием белых незагоревших ступней чистыми полотенцами… О, нет! В этих «чистых ногах» выглядывающих из-под убогих советских солдатских галифе, для меня сконцентрировалась вся мерзость советской армии с её дебилятником и неуставщиной.

С. Л.: Что я еще понял по поводу грязи в этих босоногих прогулках – любая грязь, какой бы она страшной не казалось, на удивление легко нивелируется в первой же попавшейся луже. У меня возникло философское озарение – ноги можно всегда помыть, это не страшно и не смертельно. Причем даже не дома, а вообще где вода попадется. А вот мозги даже с мылом не помыть – и я перестал стесняться грязных ног. Во всяком случае, в отношении самого себя, чисто визуально. А вскоре понял, что даже босоногие девчонки мне больше нравятся грязные – пыльные, с прилипшими листьями, хвоинками, опилками, но я об этом уже упоминал не раз.

Так вот, только в армии перешел на тапки. А когда последний месяц службы были на полигоне, жили в бараке, где я был поваром и в мои обязанности входило ходить к озеру в полукилометре мыть посуду и за водой – отходя на доверительное расстояние, я снимал тапки и шел босиком.

Однажды я вообще увидел, как пара местных, с другого барака, в одну жаркую субботу, ходили к этому озеру босиком плавать. Эти, кстати, тоже были из Сибири – по поведению и говору, видно, что деревенские. К тому же нас обзывали “городскими”. Я с ними на эту тему не общался – но как-то внутреннее стало спокойнее. Мол – о, не один.

Ну а после армии – все, щелкнуло. Закрытая обувь и плотная одежда, как раньше, стала невмоготу. Впервые с дошкольных времен купил себе шорты, откопал копившиеся годами дареные футболки, нашел сандалии – но последнее, надо сказать, это ад тьмущий. Понятия не имею, как девчонки ходят вообще в любой обуви на босу ногу. И само по себе раздражает – чувствуешь, как подошва прилипает к материи, и натирает, и неудобно вообще. А еще “зудит” – ты уже почти босиком – но все равно не босиком. Так и тянет плюнуть и разуться. Периодически так и делаю – за городом вообще не проблема, особенно если в компании кого-нибудь. Живу у озера – иногда гуляю по вечерам или рано утром. Перед людьми еще пока что комплексую хронически. За исключением курортного города у моря – но тоже только в компании. Не могу впустить в свою зону комфорта сразу всех окружающих – и очень резко и агрессивно реагирую на обращение внимания – не кидаюсь и не рычу, конечно. В смысле, что очень раздражает, пульс повышается, потеешь, с мысли сбиваешься.

И тут по пути я вспомнил, что наврал – причем пропустил обильный такой кусок. Мое, так сказать, прилюдное босоножество, причем не в тапках, а по-настоящему – началось еще задолго до армии, в классе пятом, шестом. Может даже, еще и до того, как я начал ходить босиком по дому.

Меня отдали на тхэквондо – бесполезнейший спорт в плане какой-то техники, но в общеукрепляющем – сойдет. Активно, потно, тонизирующе. Мы не носили полной строгой формы – можно было приходить хоть в шортах, хоть в своих спортивных штанах – но при этом абсолютно все были босиком. В зале было всегда тепло, тоже был линолеум – но ползанятия проводили на манеже – крытом стадионе. Там, конечно, везде было покрытие из резиновых плит – но всегда пыльное.

Кстати, все, кроме нас, там всегда находились в обуви, даже гимнастки в этих чертовых получешках. Получешки мне так же ненавистны, как уже упомянутые сланцы – недообувь. Вроде пятка открытая, ступня полуголая – но именно, что “полу-“. Пальчиков не видно – все впечатление портит. И смотрится убого – если я сейчас обидел какую-нибудь спортсменку, то мне плевать – не врите, я видел, и вживую, и по телевизору, есть гимнастки, которые босоножат полностью – и никакой дифференциации не заметил, видел и с кеглями, и с ленточкой, и с обручем, и с мячиком.

И. Р.: Согласен. Ну, «получешек» я вживую на ногах не видел ни разу, а вот классические «чешки»… Ну, тоже вызывают отвращение. Как и шлёпанцы, как и вьетнамские сланцы. Какие-то они убогие на вид, с каким-то противным шелестом шаркает их подошва. Не знаю, как они сейчас выглядят, но в детстве это было ужасно (как и, кстати, советские резиноматерчатые, с въевшемся запахом пота, КЕДЫ!) и навсегда осталась для меня одной из свинцовых мерзостей совка. Вот поэтому увижу сейчас на ногах какой-нибудь молодухи эти кеды, и понимаю, что они совсем другие – и просто передёргивает от отвращения.

ВМЕСТО ЗАКЛЮЧЕНИЯ

Ну, вот. Закончили. Мы понимаем, что вы едва живы, осилив эти наши витиеватые излияния, но… но я, как шеф-редактор, не сомневаюсь правильности публикации. Выговорился наш обозреватель. Выговорился я – отчасти. И обратите внимание, как он – из Калининграда , и я – из Новосибирска, схожу по ряду реакций, ощущений и ситуаций?!

А это значит одно: присмотритесь к окружающим. Мы такие с г-ном Левиным не одни. Среди вас, дорогие читатели, если не вы сами, то живут такие же люди, для которых слово «босиком» вмещает мучительный клубок противоречий, разочарований, влечений, самоограничений и трагедий. Может, с точки зрения кого, примитивного, они и «извращенцы» и «психи». Но помочь им можно. И помочь в первую очередь тем, что начать пытаться разбираться в себе и во всех нюансах этого поистине заколдованного слова.

 

Тест: Игорь Резун, Станислав Левин. Фото Из Сети Интернет.

 

Все права защищены. Копирование текстовых материалов и перепечатка возможно только со ссылкой на newrbfeet.ru. Копирование фотоматериалов, принадлежащих Студии RussianBareFeet, возможно только с официального разрешения администрации портала. Если вы являетесь правообладателем какого-либо материала, размещенного на данном портале, и не желаете его распространения, мы удалим его. Срок рассмотрения вашего обращения – 3 (трое) суток с момента получения, срок технического удаления – 15 (пятнадцать) суток. Рассматриваются только обращения по электронной почте на e-mail: siberianbarefoot@gmail.com. Мы соблюдаем нормы этики, положения Федерального закона от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе», Федерального закона от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных».