Глава 53. ЛЕНА И АННЕТ НАЧИНАЮТ ДОЛГИЙ РАЗГОВОР…
ТОЛЬКО ДЛЯ
СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ.
ЛИНИЯ ЛЕНА — СВЕТА-ШАКТИ
Пока Шакти, сидевшая на кровати, откинувшаяся на груды разноцветных подушек, уплетала крамбл, Лена аккуратно отмочила спиртом бинты, сняла их и стала натирать голые подошвы женщины особым составом: его вчера по страшному-страшному тайному знакомству достала мать, впечатлённая рассказом о злоключениях подруги Лены. Было это нечто среднее между кремом «Спасатель», барсучьим жиром и тибетской мазью: на вид белесое, молочное, но быстро становящееся прозрачным, впитывалось отлично, быстро, а пахло… ну, как барсучий жир!
— Не мешает запах? – осведомилась Лена, имея в виду совмещение завтрака и лекарственных процедур.
Шакти с полным ртом затрясла головой, рассыпая чёрные локоны. Смуглое лицо её выражало умиротворение, хотя иногда молодая женщина и ойкала — всё-таки, как бы ни старалась Лена, порезы ещё болели…
— Извини… я нечаянно. Я постараюсь, очень… Давай вторую ногу! – работая над левой ступней, менее пострадавшей, Лена заметила: – Слушай, какие у тебя ступни горячие… Прямо электропечка какая-то!
— А у меня с детства такие. А потом, когда сезон босоногости до конца октября довела, вообще постоянно…
— И зимой ноги не мёрзнут?
— Никогда.
Лена хихикнула, ощупывая голую ступню.
— Что смеёшься?
— Интересная у тебя пяточка… Изгиб такой и закругление. И кожа тут такая плотная, как гладкая резина. Приятно!
— Ленка! Ты мне смазываешь или массаж делаешь?!
— Да не переживай. Два в одном флаконе. Слушай… а вот почему у тебя везде на пальцах кожа гладкая? Вот смотри, даже сбоку на большом пальце! А сверху, там, где суставы, – шершавая!
— Не знаю! – отмахнулась Шакти. – Я ж тебе говорю, я вот такой, аномальной, и уродилась. Слушай, а тут же у вас есть Fashion Canal?
Она имела в виду большую плазму на стене перед кроватью.
— Есть, я сейчас покажу… — Лена с сожалением выпустила из рук ступни Шакти, действительно, горячие и приятные необыкновенной, какой-то фантастической пластикой – они буквально таяли в руках! – взяла пульт в руки.
Она показала своей гостье, как им пользоваться, нашла канал моды и добавила:
— Сиди да щелкай. Семьдесят четыре канала…
— Так что, я так и буду весь день лежать?!
— Лежи! Куда тебе прыгать?! Бинтовать сейчас не надо, мама говорит, эта мазь должна на «дышащую» кожу намазываться…
— А как же поес…
— У нас домработница с двенадцати приходит. Её Даша зовут! Но, я думаю, тебе и мама приготовит…
— Да неудобно мне! Я взрослая тётка, мне готовить будут.
— Лежи! – ещё раз властно приказала девушка. – Мама рада будет. Знаешь, как она стосковалась по таким вот… хлопотам? То-то. Лежи, смотри. Расслабляйся.
Молодая женщина посмотрела на Лену снисходительно-ласково:
— А ты сегодня почти без косметики, Лен… Чего так?
— Поднадоело слегка мазаться… — девушка тряхнула распущенными волосами. — Ну, серёжки-колечки… Да и на фиг всё остальное!
Шакти только ещё попросила Лену зайти в филармонию, взять ключ от студии по написанной ею записке и собрать все валяющиеся там в беспорядке костюмы, заготовки, эскизы в мешок или коробку. Шакти не без оснований опасалась, что её выселение из общаги является только первым ударом, вторым – её лишат помещения в филармонии и, может быть, даже работы. На Алексеева легко надавить! Чтобы вороги не раскидали её труд так же грубо и хамски, как в общежитии, надо было заранее приготовиться.
Напоследок они обнялись. По-дружески. Но Лена, хоть и делала раньше эти «обнимашки» — в их гламурном круге это было тоже принято, — ощутила что-то иное; от сильных рук Шакти, от её гибкого тела исходила тёплая, чувствительная энергетика благодарности и добра. Вот таким и было её последнее воспомининие от пребывания дома; последнее, что прихотливо сохранит память и будет потом подсовывать порой, в минуту испытаний, как жалкую, последнюю поддержку.
ЛИНИЯ ЛЕНА — ПАВЕЛ — АННЕТ
…Ключ ей дали безропотно и Лена отперла кабинетик, и вправду заваленный плодами дизайнерского труда, и финальными, и промежуточными, в творческом беспорядке. Пришлось это всё рассортировать, аккуратно сложить – особенно эскизы модельера и диковинные страусиные перья! – сложить в большой мешок. Самого главного режиссёра, о котором говорила Света, не было, и поэтому, опять же по её совету, девушка взяла фломастер, крупно написала на картонке: «ИМУЩЕСТВО ФИЛАРМОНИИ. ПЕРЕДАТЬ АЛЕКСЕЕВУ С. Г. !!!» — и скотчем прикрепила эту картонку к мешку, намертво.
Она вышла на улицу. Горячий асфальт у филармонии сразу обжёг ноги; нет, не сильно, просто девушка чувствовала его фактуру, чувствовала этот нагрев; подумала, что раньше никогда бы это не ощутила, находясь в одном из нескольких десятков пар своих летних туфель, самых-пресамых модных… И он нравился ей. Заряжал. Это тепло проходило сквозь тело, как тепло от ступней Шакти, оно подбиралось к сердцу, заставляя его биться чуть учащённее, гнать кровь по жилам; и лёгкие расправляло, расширяло – хоть и вдохнуть можно было только банную теплынь улицы, да ещё с бензиново-пыльным ароматом, но всё же.
Захотелось мороженого. Простого мороженого, в вафельном стаканчике, за двадцать с чем-то рублей. Такое мороженое, вместе со многим, осталось в далёком детстве, с тех пор Лена ела только фисташковое, или манговое, или с ликёром, и только в элитных заведениях; покупать мороженое на улице и есть его, капая на пальцы, она считала уделом плебса. А тут вдруг захотелось… Киоск располагался между филармонией и «Витязем», на пустынной площадке, и Лена пошла туда. Её окликнули.
У чёрного «Гелендевагена», с характерными номерами «служащих администрации», стоял парень. Точнее, даже молодой мужчина: его крупное, широкое лицо с русой чёлкой, ничем особенным не отличающееся, блистающее простотой, как пятирублёвик, девушка узнала. Именно он сидел тогда в караоке-баре «Витязя» с блондинкой; он обернулся, когда та уставилась на Лену. В модном спортивном пиджаке, лёгком, на белую футболку, в светлых брюках; на шее – две линзы дорогих солнцезащитных очков, и не простых, а Clic Gold, более известных в Европе, нежели в России. Стильный парнишка…
Увидев, что девушка остановилась, так и не дойдя до киоска с мороженым, парень двинулся к ней от машины. Лёгкая пружинистая походка, не развязная и не расслабленная, как принято среди духовных братьев Никитоса и Воли; он приблизился, улыбнулся, обнажая здоровые зубы, представился вполне корректно и спокойно:
— Здравствуйте, Лена. Меня зовут Павел.
— Да… Очень приятно. Вы что-то хотели?
— Хотел. Видите ли, моя шефиня видела вас в караоке-баре… И хочет с вами поговорить.
Лена фыркнула:
— По поводу? Ваша шефиня чем занимаемся?
— Кадровое агентство… — продолжал улыбаться Павел. – Мы из Москвы. Хэдхантеры, «охотники за головами».
Мог бы и не объяснять. Лена и так знает. Она нерешительно посмотрела на киоск.
— А это долго? И вообще, вы что, меня караулили?!
— Да нет. Мы вот, в «Витязе» офис держим. Рядом. Просто вышел, и тут вы. Прямо из фотоанкеты.
И, хотя Лена никакой «фотоанкеты» не делала, она всё поняла. Элементарные базы данных, которые можно купить в любом городе. Фото, краткая биография, что-то ещё; в конце концов, она как-то пару таких анкет для трудоустройства заполняла – забыла даже куда. Девушка вздохнула. Ну… интересно. Интересно, прямо скажем. Диплом в кармане, до финального прыжка – прыжка в Москву – остаётся только низкий старт. Но надо ведь знать, куда прыгать!
А тут, может, и повезёт.
— Пойдёмте! – Лена поправила клатч на плече и решительно шагнула в сторону «Витязя».
Она понятия не имела, какие далеко идущие последствия это будет иметь…
У Павла она ничего не стала спрашивать, сама погрузилась в раздумья. Опомнилась только в лифте, возносившего их на девятый этаж:
— И вы в Щанск «головы» из Москвы собирать приехали?
— Ну да. Провинция, она даёт… материал. Ну и ещё тут бизнес у нас.
Двери раскатились, пошли по ковролину коридора. Номер девятьсот какой-то. Павел предупредительно распахнул дверь:
— Пожалуйста…
Номер-люкс, один из самых дорогих в «Витязе». Она вошла, сразу – в гостиную. На столе стоял букетик полевых цветов, скромных, хоть и в дорогой вазе; эта деталь сразу растрогала девушку, снизила напряг. Полевые цветы – и тут…
Блондинка, у другого стола колдовавшая с чаем, обернулась:
— Здравствуйте! Чай будете?
Она была в клетчатом платье с чёрным поясом. Вроде не самом ярком… но от Диора, это сразу ударило по голове, это она – поняла; она видела эти модели. Причёска открывает высокий лоб. Лицо – приветливое. Лена облизнула губы, так и не попробовавшие мороженого:
— Можно…
— Зелёный? В жару очень хорошо.
— Давайте.
На ней – туфли серебристыми ремешками, на «шпильке». Тоже недешёвые, хотя модель Лена затруднилась бы с ходу назвать. Прошагала к овальному столу в середине номера, подвинула мягкий стул, на второй бросила сумочку. Руки с перстнями, скромными, но с бриллиантами, бережно поставили перед ней чашку.
— Пожалуйста…
Обслужив гостью, хозяйка переключилась на Павла, топтавшегося на пороге:
— Паш! Ты съезди, отдохни…
— Куда?
— На пруды съезди. Или на Котлован… — с медовым нажимом проговорила блондинка. – Ты расслабься, работы нет. Давай, позвонишь.
Он хмыкнул – недовольно, и ретировался. Блондинка устроилась напротив, сообщила.
— Меня зовут Аня. Можно вас просто – Лена?
— Можно.
— Вы не удивляйтесь, что мы вас так… неожиданно выдернули. У нас просто картотека, так сказать, охотимся.
Лена отпила из чашки. И чай зелёный хороший, с жасмином.
— Ну… я понимаю. Вы хотели бы мне что-то предложить?
Аня рассмеялась – душевно.
— Вообще, да, конечно… Но сначала пару вопросов, можно?
— Можно.
— Вы давно… босиком ходите?
— Недавно.
— Понимаете, это так необычно… для Щанска!
— Не знаю… я многих уже видела. А для Москвы?
— О, тем более! Грязь, плевки, сажа… И вас грязь, так сказать, уличная, не смущает?
Девушка подумала. Грязь… За эти годы она в какой только грязи не вывалялась. Грязь – это, наверное, другое. Грязь – это когда голая сидишь у кого-то на коленях, пьёшь и куришь и тебе всё равно, куда тебя сейчас, в какое отверстие; и пьяно хохочешь, и проваливаешься в мутное забытьё. Нет, эта грязь уже позади, а та, что было под её голыми подошвами, не пугала.
Их-то можно помыть с мылом.
— Сначала – да. Теперь уже нет.
— Это хорошо. А вы везде босиком? Ну, в смысле – по травке или так вот, по улице? Я вас увидела первый раз, подумала – это случайно.
Эти расспросы девушке слегка надоели. Она снова притронулась к чаю.
— И по улице. Как с утра вышла – так и хожу. Ну, что вас интересует, в конце концов? Образование, профессиональные навыки?
— Видите ли… — радушно улыбнулась Аня. – У нас задание на поиск людей для… для такого, на первый взгляд, странного бизнеса. Фотосессии босиком.
В ответ Лена смогла только нервно рассмеяться. А, вот куда всё идёт! Фотосессии босиком… Надо же. Ну да. И они – туда же.
— М-да… я так и знала.
— А что, уже пробовали?
Она пропустила вопрос мимо ушей; и блондинка поспешно добавила:
— У вас очень красивые… очень необычно красивые ступни, я обратила внимание.
— Да. Как у атлантов.
— Простите?
— Скульптурные. Грубоватые. Мужские. Как ещё? Ой, господи, я уже это всё слышала.
— От вашего фотографа?
— Да!
— А как его зовут? Он местный?
— Вы вряд ли знаете… — неохотно сказала Лена. – Валерий. Фамилия – Иноземцев.
— Да, вы правы, с ним мы не работали… — потупилась Аня. – Но вы же снимались?
— Снималась. В Сети мои фото где-то… болтаются. Так эти фото, которые снимают – куда вы мне предлагаете фотографироваться, тоже для платных сайтов?
— То есть?
— Аня! Я всё об этом знаю…
И Лена, с ходу перечислила несколько порталов, о которых говорил ей Валерий и которые она нашла сама. На лице блондинки не дрогнул ни один, самый мельчайший мускул.
— Ну, я рада, что вы в теме… что ж, вот я вас увидела и решила…
— Что это мне подходит.
— Да. Оплата очень хорошая, учитывая ваш уровень.
Девушка с раздражённым звяком поставила чашку на блюдце.
— Аня! Честно: не интересует. Ни в плане фото, ни в плане денег. Не моё. Уж простите…
Блондинка откинулась на спинку стула. Себе она тоже чай налила, но за время их краткого разговора так и не притронулась. Смотрела на Лену сочувственно, сожалеющее. Странно: тогда, в караоке-баре, она была совсем другой! Эти бесцветные глаза с точками зрачков; эта ледяная жёсткость… Она помнила, как ланцетом, разваливающим кожу до мяса, резанул по лопаткам взгляд этот, пока она шла к туалету.
А сейчас – сама ангельская доброта!
— Ну, я так примерно себе представляла ваш ответ! – весело ответила Аня. – Нормально. И всё-таки вы интересный человек!
— Чем?!
— Не все девушки вашего круга могут позволить себе прогулку босиком. Не возражайте, я знаю.
— Ну, так получилось.
— Наверное, это хорошо.
По сути, разговор был закончен; предложение сделано и отвергнуто. Но непонятным образом Лена ощущала напряжённость атмосферы этого номера — несмотря на полевые цветы, на любезность хозяйки и зелёный чай… Какая-то тайна витала тут и щекотала её любопытство. Она ни капельки не боялась, ещё на улице приняв предложение Павла; несмотря на всю цепочку зловещих событий последних недель и дней — чего бояться? Самая центральная гостиница, дорогой номер, приличные люди… И эта, Аня, явно из бизнес-вумен достаточно высокого полёта. Уголовщиной заниматься не будет. Нет, страха не ощущала, а к беседе толкал её интерес; и вроде бы испарился он — ан нет, новый открылся. Что-то не договорила блондинка. Будто приоткрылась дверка в ней, и заглянуть туда дальше страсть как хочется…
— А может, выпьем по рюмке? – вдруг предложила Аня. – Тут хороший бар.
Лена секунду думала.
— То есть вы хотите ещё со мной поговорить?
— Да.
— Тогда не здесь… — Лена взялась за сумочку. – Тут до «Бункера», до клуба, – двести метров. Давайте туда?
— Давайте… — неожиданно легко согласилась она. – Сейчас…
Женщина отошла от стола, присела на диванчик и стала расстёгивать серебристые ремешки. Поймав удивлённый взгляд Лены, оправдалась задорно:
— А я хочу, как вы! Ни разу не пробовала… По улице!
У неё тоже красивые ступни. Ухоженные, хоть и худые, с кожей, прорезанной характерными складками, всё-таки ей не восемнадцать. С прекрасным педикюром и лаком на ногтях, однако по мельчайшим деталям Лена определила: делает сама. Не в салоне.
— Ну что, пойдём?
— Пойдём.
…Какая-то фальшь начала сквозить в ней, едва они оказались на Большой Ивановской. Такая дива могла бы идти на носочках, избегая опачкать подошвы; нет, она шагала легко, прямо, прижимая голые ступни к горячему асфальту. Без выбора – по чистым участкам или тёмным, грязным на вид. И когда перекрёсток переходили, ступила в высохшую лужу, не стараясь избежать этого…
— Вы, Аня, точно первый раз так вот – по улице?
— Ой, я не помню! Совсем молодая была, как-то из подобного клуба в колготках шла, они полопались все.
— Понятно.
Лена вела её в «Бункер» ещё и потому, что была уверена: там ничего страшного не случится. Не опозорят, не обманут. Там она в безопасности. Спросила, невзначай:
— А вы москвичка, Аня?
— Нет, я из Владимира. Старинный городок, патриархальные нравы… Поэтому и не ходила. Не жжётся?
— Асфальт? Немного.
— Ну и мне тоже. Вы понимаете, что все на нас смотрят?
— О! Да пофиг. А вам?
— И мне тоже! – расхохоталась она. – Это главнее, правда?
— Наверное…
В «Бункере» — да после обеда! – традиционное безлюдье. Это и к лучшему. Спустились в подвал, Лена пояснила:
— Этот бункер — было заводское бомбоубежище раньше… Потом приватизировали. Тут, бывало, в противогазах вечеринки устраивали.
— В противогазах?!
— Ну да. Которые тут у них в запасе были. В противогазах был вход и пижамах. Жутко неудобно, но прикольно.
Она не стала говорить, что наверху, на «балконе», все были не только в противогазах. Точнее, только в них; и без пижам. Тут она и познала свой первый сексуальный опыт – неизвестно с кем. Когда чёртов противогаз сорвала, увидела такое, что совсем не походило на лицо. Но отрываться так отрываться… К тому она хорошо выпила для первой инициации.
Она не стала брать столик в углу, поднялась на «балкон». Тут пусто, конечно. Большая часть тусы дрыхнет, появится минимум к девяти. Бармену, новому, кивнула – и охраннику, с интересом оглядывавшему новую посетительницу.
— Привет… Аня, вы что будете? Коктейль покрепче?
— Да! На ваш выбор!
Девушка распорядилась:
— Мне «Ирландский флаг» и ещё… «Карибу Лу». И фрукты.
— Да, сейчас.
Этот бармен, «голубой», с хвостиком, умчался. Ну, он точно её не подставит, памятуя об участи предшественника. Лена вольготно устроилась на диванчике. С ногами! Это было круто – взгромоздить голые немытые ступни на эту роскошный диван. Аня сидела скромно, спина прямая.
Она явно чего-то недоговаривала; и это раззадоривало Лену ещё больше!
Принесли коктейли в бокалах: жёлтый от ананасового сока Ане и другой, красно-бело-зелёный, слои которого образовывали мятный ликёр, потом молочный Bailey’s и, наконец, бренди. Отпив из своего бокала изрядную порцию, Аня мигнула бесцветными глазами:
— Лена… можно на «ты»?
— Можно.
И с видимым облегчением, будто перейдя перевал в горах, эта женщина призналась:
— Я твои фото видела. В Интернете. Мне очень понравились ступни. Правда!
— Аня… — девушка помедлила. – Слушай, давай так: если ты меня кадришь на лесби, без обид, то тоже неинтересно. Я без комплексов, ничего не имею против, но лично – не интересно.
— Да что ты! – испугалась собеседница. — Ничего такого…
— А что тогда? – хмыкнула Лена. – Зачем ты меня позвала выпить, зачем тратишь время?! Не понимаю.
— Сейчас… можно, я закурю.
— Ради Бога.
Саму Лену подмывало достать пачку «Житан»; но и не было у неё с недавних пор, да и останавливала себя. А блондинка достала из кармана платья тонкий золотой портсигар, выудила их него коричневую сигариллу; прикурила от такой же золотой зажигалки и насмешливо, подперев большой лоб рукой, посмотрела на девушку.
— Лена… Я вот вам историю одну расскажу. Ага?
— Конечно.
— Ну, вот… Жила-была в Москве одна девочка. Девушка, точнее. Дочь священника. И даже, если быть точным, не в Москве, а под Москвой. Там семья многодетная, жили скромно, босиком она гоняла лет до четырнадцати-пятнадцати. Ну, по деревенским улицам, куда угодно, сама понимаешь: ноги вечно грязные, сбитые, в цыпках.
— Понимаю. Хотя слабо себе представляю. Она под ноги не смотрела? Я всегда смотрю…
— То в городе… — загадочно сказала Аня. – Ну не суть. Итак, в шестнадцать забирает её тётка в деревню. А она такая была крутая, у неё сеть салонов красоты… Ну и давай делать из неё куклу.
— Какую?
— Гламурную, — точки зрачков чуть-чуть укололи Лену. – Такую, как ты, да я, да мы с тобой…
— И?
— А она… не делается! То есть босиком она ходить разучилась, конечно, это понятно. Шмотки поменяла, из старообрядческого на супермодьё, но всё равно это на ней сидело, как… как на устрице лыжная шапочка.
— Похоже, это ей дорого далось.
— Угадала, Лен. Накрашенная вкривь-вкось — потому что там такой рельеф… лица, что гладко не получится! – начала она себя тихо ненавидеть. Ну, и логичный выход…
— В монастырь? – усмехнулась девушка, протыкая соломинкой все цвета ирландского флага сразу.
— Да нет. Это крутое решение, но ведь туда тоже так просто, с улицы, не попадёшь, если ты в курсе… Нет. Она себе выбрала, как сказать? Добровольный обет. Самоналоженную епитимью…
Она говорила это, и Лена замерла: её собеседница на глазах преображалась. Вся эта прелестная, прикинутая любезность, вся это лепота сползала с лица; оно жестчело. Оно уже не лучилось радушием, оно становилось резким; ещё не злым, не враждебным, но уже не прежним ванильно-медовым. Перед Леной сидела прошедшая крым и рым баба, в сорока водах вымоченная, много чего повидавшая. И самое удивительное, она, оказывается, знала такие сложные слова. Тут было понятно, к чему этот высокий умный лоб…
И ноги, которые она раньше держала поджатыми под себя, как гимназистка на званом вечере, она вытянула вперёд, ничуть не смущаясь наготы ступней, а напротив, наслаждаясь видом их на чёрном полу «Бункера»…
Впрочем, как и сама Лена.
— Она начала себя терзать… — ровным голосом продолжила Аня. – Ну, диеты-посты, само собой. Но надо было ещё и тело мучить. Однако вериги в наше время и на Арбате трудно купить. Так вот, она придумала: ходить во всяком дерьме типа ватника на старое платье и босиком.
Лена не придумала, что сказать. А её собеседница выпустила густую струю дыма, повертела сигариллу в тонких пальцах с длинными хищными ногтями и допила свой коктейль – почти до дна.
— Ходила сначала летом… Потом осень, слякоть. Ходила. Грязь месила. Ногти канцелярскими ножницами стригла… Потом зима. Знаешь, какая в Москве зима?
Лена молча мотнула головой. Отец рассказывал: ничего хорошо. Слава Богу, что они в Сибири живут.
— Я бы Москву немцам сдала только за одну эту зиму… — с отвращением проговорила Аня. – Ужас. Такой вонючий раскисший геморрой. Постоянный… Она по нему босиком – шлёп-шлёп. Один раз ноги обморозила, кожа слезла. А она всё равно.
Девушка не выдержала:
— Аня, ну это всё понятно… Чем закончилось дело-то?
Прозрачные глаза сверкнули, вспыхнули, как два прожектора.
— А тем, что… Понимаешь, сама она была страшная. А ноги, ступни – красивые. Идеальные почти. Только очень большого размера. Сорок второй, кажется. И вот они… не портились!
— Как?
— А вот не знаю. Ни шишек, ничего. Ну, царапины, ну, ссадины. Всё заживало. Кожа не трескалась. Пятки – в салоне лучше не отполируют. И вот как-то её кто-то сфотал на улице. На телефон. Слушай, тут как? А! приятель!
Она поманила бармена, и тот, шишковолосый, прибежал. Она заказала бутылку Caorunn; пожалуй, самый дорогой сорт джина в баре. Его как-то раз, понтов ради, взял Никитос – и не допил, наклюкался с третьей рюмки…
— Так… вот, попала она в Сеть. А дальше – пошло. Один фотограф пригласил. Второй. Третий. Ноги по всем сайтам. Все соплями исходят. Начали ей писать: «Ваши ступни – это такое, сякое и всякое». Чудо, неземное блаженство и фантастика… Лен, ты слушаешь?
— Конечно.
— Она маленько возгордилась сначала, а потом… потом психику переклинило. Потому что не бывает так. Она всю жизнь считала себя уродиной, а ноги ужасными. И вдруг – ноги, ступни самые красивые в мире. Так не бывает. Ей, типа, кажется. А если кажется, то Диавол соблазняет, так папенька учил… И креститься поздно.
Принесли джин и две рюмки. Не спрашивая Лену, Аня плеснула в обе; выпила свою махом, не закусывая, хотя нарезанные фрукты сохли на блюде.
— И что она сделала? – спросила девушка, не решаясь притронуться к рюмке.
Аня посмотрела куда-то мимо неё. На пустой танцпол.
— Стащила у охранника тётки пистолет и выстрелила себе в висок.
— Но…
— …только не учла, что это травмат. Резиновая пуля височную кость пробила и там – застряла. Ну, вытащили. Сейчас она глуха, слепа и почти не разговаривает. Ездит в инвалидной коляске.
Лену передёрнуло. И она, силясь сбросить с себя неприятное, давящее ощущение от услышанного, выпила джина.
— Это… это твоя знакомая?
— Ну, почти. Шапочная. Но историю я эту знаю хорошо.
— А зачем ты мне рассказала?
— Давай, я сначала тебя спрошу, хорошо? Потом расскажу про себя.
— Давай…
Она позволила это не от опьянения – от растерянности. «Охотники за головами». Улыбчивый Паша. История поворачивалась совсем другим концом. Становилась уже интересной!
Аня медленно наполнила рюмки. Спросила тихо:
— Слушай… когда ты в первый раз вышла на улицу босая, ты о чём думала?
Сначала Лена рассмеялась: да ни о чём. Начала рассказывать о том дурацком эпизоде в «Бункере» с приставанием командированного; тогда просто ведь – не шлёпать же со сломанным каблуком, припадая на ногу, как хромая утка! Но быстро поняла, что это неудачный пример. Так… Второй раз. На съемках с Валерой. И опять не в масть: это были съемки, постановочное действо, это освобождало от всего, это снимало все ограничения и возможные вопросы.
И невольно ссутулилась, поникла:
— Ань… а я ведь не знаю.
— Ты попробуй вспомнить!
Она сделала попытку восстать:
— Слушай… тебе вот это зачем надо? Эти подробности?!
— Считай, что интересуюсь психологией. Без балды, реально. Мне интересно. Я потом про себя расскажу, я пообещала.
Внезапно Лена расслабилось – по-настоящему. То ли глаза эти белые, с черными точками зрачков, каким-то гипнозом действовали на неё, то ли джин.
И вытянула свои босые ноги тоже вперёд – под столом. И они коснулись ступней Ани…
Нет, не горячих, как у Шакти. Арктически-холодных. Однако та не одёрнула ступни, но и не пошевелила ими, прижимаясь. Она вообще не сделала движения. Это было краткое мгновение, миг, два… неисчислимое в единицах времени.
Никакого возбуждающего или, наоборот, отталкивающего чувства Лена не испытала. Но информация, видимо, считалась; какой-то ток прошёл по ним. И когда Аня изменила позу, навалившись локтями на стол, наваждение прошло.
— Тебя торкнуло, когда ты поняла, что на тебя СМОТРЯТ… — тихо сказала она, подперев руками острый подбородок.
Да. Это было тогда, когда Лена пошла в колледж без колготок. Первый раз. Она вызвала такси и села. Но отпустила машину на перекрёстке Лежена и Танковой. Перед стадионом. Она помнила, как, замирая, разулась на скамейке. Её босым ступням предстоял долгий путь по щербатому тротуару, проросшему пучками травы, и по вытоптанной траве спортивного поля. Тогда, на скамеечке, она и поняла, что на неё смотрят – куривший мужик, на балконе третьего этажа, наблюдал за ней. Но с одобрением или нет, этого Лена не поняла; да и боялась задирать голову, глянуть ему в глаза.
А потом, на дорожке этого самого стадиона Колледжа, обогнала её босая девушка. Рослая, в красных трусах и футболке. Голые ноги молотили по спрессованному, уже порядком пролысенному щебню. Лена обдало терпким запахом пота и несвежей одежды, давно не стиранной…
Но странно: именно этот поход, очень краткий, метров триста, укрепил в ней желание – продолжать. Конечно, в учебное заведение она зашла уже в туфлях.
— Торкнуло… — так же тихо ответила Лена. – У тебя тоже так было?
— У меня было… Но по-другому. Это потом… а ты скажи, ты грязь между пальцами… чистишь?
Идиотский вопрос. Кто бы их слышал… Лена задумалась с ответом и внезапно поняла: она сейчас соврёт. Потому, что массаж этого нежного места, этой тонкой кожицы доставлял самое большое наслаждение. Хоть в ванне, хоть на скамеечке. Она вскинула глаза на Аню – яростно:
— Ты… о таком спрашиваешь! Ты сама это прошла?
— Да. Тоже потом. Ты… когда идёшь, чувствуешь плевки?
— Что?!
— Чёрт! Плевки… Ведь харкают.
— Я не думала об этом!
— А если свежий плевок встретишь?
Лена в очередной раз не смогла ответить, и Аня, откинувшись на валик дивана, гортанно рассмеялась. Налила джина – только себе.
— Ну, наверное, последний вопрос, подруга моя… Он тебе ноги целовал? Пальчики?
— Кто?
— Этот Валерий. Фотограф.
Вот тут Лена почему-то покраснела и поперхнулась. Она… не помнила! Что там, в машине, было, чёрт его знает. Ведь потом она просто забылась, и всё – за чертой…
— Возможно…
-Тут вот в чём дело… — глухо проговорила Аня, дёргая в худых пальцах бокал за ножку. – Либо это ЕСТЬ, либо этого НЕТ. Понимаешь, была бы ты простая гусыня, ты бы меня на хер послала сразу. Без разговоров. А ты завелась. Я делаю вывод, что тебе самой это интересно: отчего да как. Просто ты об этом ещё не думала…
И тут телефон зазвонил. Лена встала; нажав кнопку приёма вызова, отошла подальше, к самой лестнице. Просто из предосторожности – человек незнакомый с ней, мало ли… В трубке дрожал голос Энигмы:
— Лен, привет! Это Оля.
— Я поняла.
— Ты где сейчас?
Лена помедлила. Сказать, что в «Бункере»? Прилетит тут же. Родной дом. Но она не хотела. Воронка общения со странной Аней – затягивала. И она соврала:
— Я в «Витязе». В гостинице.
— Что там делаешь? Ой, ладно… я тут одну вещь узнала. Про Никитоса.
— Говори.
— Не по телефону! – отчаянно закричала подруга.
— Тогда потом. Что ещё?
— Ты… Слушай, про «машину со шторками» в Щанске, кроме него, кто-то может знать?
Лена похолодела. Не сразу, но этот холод, эта вечная мерзлота камнем провалилась в живот, заныла. Глухо ответила:
— Нет. Кто знал – все в Москве… Что?!
— Никитос нажрался. Вчера в клубе. Поехал снимать тёлок в «Дубраву». Его там секьюрити завернули… Он орал на всю улицу.
— Что орал?!
— Что тебя… ну, что про тебя! Про машину эту, про то, что он знает!
— Говно. Забудь. Он сегодня и не вспомнит…
— Ладно… — согласилась Энигма. – Ты мне завтра позвони, встретимся, хорошо?
Видно, ЭТО ей было очень надо.
— Хорошо. Позвоню.
Лена вернулась за стол. Прикольно. Стол её тусы… Сколько было тут проговорено, и ни разу – такой темы. И девушка взяла быка за рога:
— Короче… Я ответила. А ты что про себя расскажешь?
— Я? – Аня посмотрела на неё странно: прежняя жёсткость куда-то ушла, глаза были пьяными и блёклыми. – А тебе это реально интересно?
— Интересно!
Она ухмыльнулась. Допила джин и зачем-то взялась за горлышко початой бутылки.
— Слушай… а ты знаешь тут самое грязное место?
— Какое?
— Дико грязное. Окурки, пепел, срань господня… Ну, ты понимаешь.
Лена хмыкнула. Поднялась.
— Ладно, пойдём…
«Бункер» играл с посетителями злую шутку: упрятанный под землю — на втором его этаже располагался солярий, контора по продаже недвижимости, что-то ещё — он скрадывал ощущение времени. Посетители могли гужевать тут всю ночь и только под утро изумлённо узнать от охранника: шесть часов, клуб закрывается!
Сколько они тут были? Окон нет. Нигде.
И это смазало всё – Лена будто провалилась в пропасть очередного приключения, совершенно не задумываясь, куда оно ведёт.
А на улице жарило последнее, предзакатное солнце. Томное, уже закатное, убившее ветерок; мир как завис компьютером, остановился… Двое сидели у магазина «Минутка», ели хот-доги, которые там продавались в секции: примитивные булки с примитивной варёной сосиской и кетчупом. Один, с квадратным плоским лицом, не доел, остатки швырнул в урну.
— Х*ня какая… Как это жрут?
— А чо? Намана.
Выбросивший недоеденное посмотрел на своего ушастого товарища, буркнул:
— Те любое говно в жилу. Проглот.
— Чё ты арёшь? Всё ништяк. А скока ждать?
— Скока надо, столько и ждать! – рыкнул старший, порылся в карманах дешёвой ветровки. – Курить есть? Давай сюда.
Они смотрели через улицу.
— А если она таксёра возьмёт?
— Я уже побазарил. Там двое дежурят, нам маякнут.
— Ладно.
Ушастый облизывал пальцы. Его напарник смотрел на это с отвращением. Наконец, ушастый закончил, поинтересовался:
— А она, в натуре, типа крутая?
— Круче некуда. Тебя не колышет… Бабки получили? Отрабатываем.
И старший, смотря через улицу, немигающими тяжёлыми глазами уставился на сверкающие перила выхода из клуба «Бункер».
Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.
Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме «первого черновика», с предварительной корректурой члена редакции Вл. Залесского. Тем не менее, возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические «ляпы», досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв — он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них — вы можете повлиять на их судьбу!
Искренне ваш, автор Игорь Резун.
