МЕЖДУ МИРАМИ. Толерантность и Европа.

10.08.2019 0 Автор Редакция портала "БОСИКОМ В РОССИИ"

У нас снова заочная беседа, снова философская тема – о Западе и о толерантности, и о босоножестве. На этот раз мы решили её проиллюстрировать фото, когда-то собранными из Сети Интернет для старого портала rbfeet.com – были там галереи “Босиком в Германии” и “Босиком в Европе”. но это лишь иллюстрации, а мысли нашего обозревателя Станислава ЛЕВИНА и шеф-редактора Игоря РЕЗУНА – в тексте.

Станислав Левин, специальный обозреватель.

С иностранцами еще проблема такая, что у них там вообще все по-другому. Другое отношение людей к каким-то явлениям, к другим людям и к самим себе тоже. В тех интервью, что я читаю, люди часто отзываются, что не испытывают особых социальных проблем, связанных со своим босоножеством. Может быть, это все потому, что люди в Европе и более опытны – мало ли что тут на улицах увидишь. Там однополые браки, прелюбодеяния и усыновления уже не предмет для обсуждения – оскорбишь человека, если похихикаешь над его серьезными рассуждениями о том, как он собирает деньги на операцию по смене пола, над пирсингом в носу, губе, волосам, крашеным во все цвета радуги. Спрашивать его “зачем” и “не мешает?” – все равно что задавать те же самые вопросы нашему новосибирскому босоходу. Как-то так получается, что дураком в итоге чувствуешь себя и оказываешься именно ты. Может, так и правильно – в самом деле, не твоя жизнь. Это у нас принято к каждому нос засовывать, жить учить и галстучки поправлять. А у них там с личным пространством все строго – вон, сами помните, там не босоходу права качают, что, типа, так нельзя, а сам босоход вам прокачает еще по самое не балуйся, потому что нарушаете его личное пространство, права и свободы. И это, в принципе, тоже правильно – умеют люди за себя постоять. И если там разуться посреди улицы уже не является чем-то экзотическим – то нам есть к чему стремиться.

Игорь Резун, шеф-редактор портала.

«Однополые браки, прелюбодеяния и усыновления уже не предмет для обсуждения…». Да. Казалось бы, всё плохо и мир катится в тартарары.

Однако шпенглеровский закат Европы так же пока столь же неявен, сколь и советская «заря коммунизма»; и предречённый Владимиром Соловьевым «последний эшелон на Восток» отойдёт от их вокзала очень нескоро… Не на нашем отрезке жизни, это точно. Вообще, если говорить о том, на какую операцию на Западе собирают и хихикать по этому поводу, то опять же надо вспомнить знаменитого философа. Одного из любимых мной насмешников над косностью истинно русского духа и традиционными «скрепами». По утверждению Соловьёва, философская жизнь Запада, доведя до крайности рациональное познание, сама убедилась в односторонности и недостаточности разума для познания жизни. С другой стороны, те же самые истины, которые на Западе сформулированы рациональной наукой и философией, на Востоке разрабатывались в форме веры и мистического созерцания.

Что это означает в переводе на простой человеческий язык? С точки зрения рациональности, полученная тобой от рождения форма половых органов ни на что не влияет: если ты рождён мужчиной, но твоя психика заявляет, что ты – женщина, ты ею и будешь, во всех ипостасях. И наоборот… И с точки зрения здравого смысла выгоднее простей хирургическим путём привести твою физиологию в соответствие с психологией, нежели мучатся с исправлением второй: она скальпелю не поддаётся, лоботомия также имеет ряд минусов, а содержать сумасшедшие дома как-то накладно, вообще.

Это по западному, рационально, каждой твари – своя клеточка, свой кластер. А на Востоке – нет. Тут первенствует религиозно-мистическое сознание, и в этом отношение традиционный русский человек такой же мистик, как и его двуногий собрат, живущий за Чёрным морем и совершающий пять раз в день намаз.

Поэтому личное пространство западного человека строго определено и неприкасаемо, потому, что это определённый пиксел в общей картине общества. Оно структурировано, если хотите, этот диск отформатирован. Ну, или, если уж мне, гуманитарию, вспомнить школьный курс физики, то у них каждый человек включен в общую сеть параллельно. Сгорит такая «лампочка» в общей гирлянде – не беда, ёлочка горит, Рождество и всё такое. Тараканы в голове каждого не расползаются по общему пространству. А у нас – эти человеки-лампочки включены последовательно. И вот короткое замыкание одного приводит к сбою всей сети. Вот поэтому ходят и галстучки поправляют. Поэтому-то соборность и патриархальность никак до сих пор не вытравить из русской души, какие бы микромиры будущего, типа Москва-Сити, у нас не возникали.

Расскажу два коротких примера. В универсаме напротив работает на кассе красивая казашка средних лет, на бирке её шоколадно-жёлтой формы написано: «МАРИНА». В универсам этот я хожу уже больше пяти лет, знают меня, как и многих постоянных покупателей, и охранники, и кассирши. Наблюдаю за этой Мариной – как она разговаривает, как общается, как шутит. Вполне раскрепощённая себе женщина Востока. Светская, можно сказать. Волосы открыты, вне универсама видел я её в очень недлинной юбке… Тогда и оценил изящество красивых ступней в босоножках. Так вот, как-то, в последние полчаса перед закрытием, когда кассы мертвенно-пусты, я, покупаю очередную порцию продуктов, и предложил. Конечно, фотосессию босиком. Как вы думаете, что она ответила?

«С удовольствием, но нам нельзя!» – цитирую. Я подумал, что она имеет в виду пресловутый дресс-код, мало ли какой там катехизис поведения сотрудников торговой сети, но тут женщина добавила, немного смущаясь да запинаясь: «Понимаете… по нашей культуре, нашему народу нельзя!».

Честно говоря, больше времени у меня на сей счёт с Мариной поговорить не было, да и полагаю я, было бы это бессмысленно. Но буквально через месяц я сделал аналогичное предложение другой казашке – молодой, бойкой, огнеглазой девчонке из небольшого фрукто-овощного ларька у дома. Она тоже меня знает второй год. Тут я даже обещал приплатить гонорар – ибо зарплата за работу среди ящиков с дынями да огурцами, меж картошкой и персиками не Бог весть какая. Да и деньги для них – важный фактор.

И что вы думаете? От этой совсем не «светской» азиатки, получил примерно такой же, хоть и более путаный да невнятный, ответ…

Я это вот к чему. Конечно, было бы соблазнительно придти в нашей общественной модели – о чём и мечтает г-н Левин, к этому западному механизму. Когда разуться посередь улицы не считается чем-то необыкновенным. Но тут очень тонкий нюанс… Запад, изгнав из сердцевины своего сознания духовность-мистицизм, заменив идею Бога чистым ratio, стоит на половине пути – и с ужасом вглядывается в ту чёрную дыру, которая следует за всем этим. Об этом и Бегбедер пишет, и многие другие их философы-пророки.

А мы к этой черте только подходим, только начинаем путь.

И вот может настать миг, когда не только разуться посередь улицы будет нормальным, но и раздеться. И заняться сексом в уличном кафе. Или в нашем в нашем, анекдотическом варианте – на Красной Площади.

Соль анекдота испарится: советами не замучают. В крайнем случае, по доброте душевной, предложат презерватив.

Вот я и думаю своей седой башкой, давно отойдя от восхищения Че Геварой: а нам оно нужно? Кстати, тот же Соловьёв сказал: “Высшая нравственность требует некоторой свободы и для безнравственности”. Не добавить, не убавить.

Станислав Левин, специальный обозреватель.

Все, как всегда, зависит и от человека, и от места, и от окружения. В Польше и Литве, например, я видел и детей, играющих босиком на детской площадке в парке, и в приморском городе видел девушек и парочки, идущих к морю через город, что в двухстах метрах от отеля, босиком, и уже в другом каком-то городе мужчина, вполне себе опрятный на вид, зрелого возраста, как-то прошел мимо меня в шортах, рубашке и босиком, причем без какого-либо намека на обувь в руках или где-то еще – при этом когда я в том же парке с детьми босоножил, или зашел босиком в супермаркет, на меня таки посматривали – знаете, вот этим вот омерзительным манером: “Мы только что орали и гоготали, а тут внезапно притихли, прошли в гробовом молчании, делая вид, что не смотрим, а пройдя мимо, тут же начинаем громко шушукаться и глупенько хихикать”. А где-то за городом мимо кого проходил тем было и все равно. В той же местности, в понтовом ресторанном комплексе, тоже босоножил и по территории, и внутри – тоже никто не реагирует.

Поэтому с этим нашим проникновенным толерантным Западом тоже не все понятно. Но, скажем, в центре Берлина я бы разулся, наверное, с куда большей вероятностью, чем в центре своего родного города. Наверное, это показатель. Может быть, все потому, что там это действительно сработает – я сам видел однажды на улице мужчину, уверенно и непосредственно шагавшего по тротуару босиком. Был, помнится, в опрятных брюках, футболке, в руке, кажется, что-то нес – куртку или пиджак. Скорее всего, стало тесно в обуви, вот и разулся. Молодец, конечно, что не комплексует, с одной стороны. Жара стояла адская – с другой стороны, все равно то был один из толпы. Что, другим не жарко? Значит, есть какое-то стеснение все-таки? Значит, не все могут вот так запросто? Ну а с третьей стороны, я не видел, чтобы кто-то из прошедших мимо оборачивался в недоумении. Прошел и прошел. Мне, может быть, помогло бы еще осознание факта, что я не пойму, если кто-то что-то скажет. В Тбилиси, впрочем, не помогло – заметил издалека, что кто-то идет навстречу, свернул в другом направлении, думал – разминусь со случайными прохожими, все равно окликнули, прицепились. Прикинулся иностранцем – улыбаются, на ноги показывают, говорят что-то, я улыбнулся в ответ и пошел дальше – домогаться дальше не стали, и на том спасибо.

Произошло бы это где-нибудь там, в Прибалтике, или в том же Берлине, выяснить не удалось. Опять же, сексистский фактор, может быть, работает – на девушку не обратят внимание, или если обратят – не докопаются. А к мужику, может, и подойдут, поржут, спросят – не знаю.

Тут хотя бы уже заранее готовишь себя к тому, что для русского глаза сие босоногое зрелище – экзотично. Скорее, больше удивишься, если никто не пристанет. Потому и другого босоногого слушать интересно – хочется ведь узнать, как очередной единомышленник это преодолевает.

С иностранцами же все, как правило, скучнее. У них на это другой взгляд – меньше социального давления, потому и направленность больше на себя, на то, где приятнее, где удобнее, кто круглый год, кто закаляется. Меньше нацеленности на эпатаж, меньше внимания на собственной внешности – фотографируются неохотно, опять же. Они остаются скромными, закрытыми и замкнутыми, даже разуваясь – хотя это противоречит в корне моему представляемому образу босоного человека. И это отталкивает. Хоть они и занимаются куда более полезными делами – открывают школы с расширенными возможностями, учреждения для людей с ограничениями… для себя, короче, живут. В общем-то – и молодцы. Но это – другие реалии.

За весь русский народ говорить не буду, скажу лишь, что мне лично до этих реалий – далеко. Ну, далеко мне до нормального восприятия свободы половой ориентации и личного пространства. Я всю жизнь рос в реалиях, где у тебя нет личной свободы, и каждый заглядывает тебе в рот. Вот прожил бы где-нибудь там лет пять – может быть, тоже настолько бы привык босоножить, и ко мне бы все привыкли, что тоже мог бы потом с уверенностью говорить, что тут, дескать, это действительно нормально. А так – нет, сытый голодному не товарищ.

Игорь Резун, шеф-редактор портала.

Да, этот феномен, который тонко подметил мой коллега, эту особенность западного барефутера я вижу тоже – хотя бы по общей тенденции героев и героинь репортажей нашего франкфуртского спецкора. Да, они все – и болгарин-бомж Никола, и нищенка Джессика, и вполне благополучная Даниэла Бухер, и прочие, в это своё «личное пространство» не пускают. С одной стороны нелогично: ты босые ноги демонстрируешь? Демонстрируешь. Значит, ты уже открылся. А фотографировать, дескать, нельзя. Так раз ты открылся? Раз демонстрируешь? Парадокс, который не даёт мне покоя. Кстати, и наши хипстеры, те, кто из них босоножит – ну, хотя бы неразделённая любовь г-на Залесского, бывшая нижегородка Лу Орлова, они тоже уже такие. Пропитались именно этим духом. Босоножку 24/7, а фотографировать меня не смей.

Хотел написать «а с другой стороны…» и остановился. Нет её, другой стороны. Если говорить о том, что босой человек совершил акт самораскрытия, что он стал более уверенным в себе и гармоничным, явил себя миру, то эта «скромность» и закрытость противоречит всему процессу в корне. Зачем оберегать свою самость, если она железобетона? Зачем тщательно скрывать свой внутренний мир, если он защищён мощнейшим антивирусом собственной гармонии?! Разрази меня гром, не понимаю.

И то, что это отталкивает – тут мой коллега прав. Подходишь к такому человеку с открытой душой? Дескать, вот оно, чудо будущего, вот оно. Воплощение мечты о гармоничном человеке, и налетаешь сходу на ледяной файрвол, вежливо-настороженный: эскьюз ми, ноу комментс… Неприятно.

Единственное объяснение опять же, вероятно, кроется в философском антецеденте между Востоком и Западом. Мы росли в неизбывном коллективизме, что во времена Иоанна Грозного, что в правление Брежнева. Коллективно опричничали-развратничали, коллективно развратничали и присягали лжедмитриям, коллективно крепостили крестьян, потом коллективно ходили к ним «в народ», и наконец, коллективно стали строить «светлое будущее». И этот коллективизм только крепчал, с каждым историческим поворотом. А Запад коллективизм вытравливал, там крепчал эгоизм. Вот и подошли к крайней форме эгоизма: я делаю что-то хорошее для всех… но делаю это для себя. То есть это «общее хорошее» – это моё личное дело и не суйтесь.

Они все – суть законченные эгоисты. Это не хорошо и не плохо (всё зависит от угла зрения), это факт. А мы к ним с коллективизмом. Мы сами любим домысливать и накручивать, привлекая к этому процессу весь тысячелетний мистический опыт; как начали с того, что объявили мерзавца, убийцу, насильника и клятвопреступника – Святым Владимиром, «Красным Солнышком», так и продолжаем. Да, не зря тот же Соловьёв писал: «У нас (как кто-то заметил) честные люди встречаются реже, чем святые».

Это точно. Мы сами себя святыми считаем и пытаемся эту святость в западном человеке разглядеть. А у них просто – холодная, расчётливая честность. Бизнес есть бизнес, в том числе и благотворительность, ничего личного.

Станислав Левин, специальный обозреватель.

У меня есть знакомая – я ее уже упоминал в эссе, которая знает о моих психологических аспектах и знает, что если я в чужом присутствии дома бос или “оносочен”, то это напрямую говорит о моем отношении к присутствующим – так вот, у нас отношения самые долгие, тесные и в то же время непростые, чем с кем бы то ни было.

Она человек тоже с весьма непростой судьбой, определенного склада логики, ума и мировоззрения – я думаю, Владимиру бы она понравилась, если бы она была больше в теме. Касательно же темы – тут она, скорее, происходит из племени так называемых мной “непротивленцев” – как бы сама не против, иногда даже практикует, что-то там упоминалась про то, как где-то когда-то пару раз босоножила по городу, или прошлым летом пробосоножила, дома и во дворе вроде тапки не носит – но не публично, и далеко не с моей одержимостью, чтоб вот прям хотелось круглосуточно.

Она ведет активную писательскую деятельность. Не журналистскую – но то, чем она занимается, тоже простым книгописательством не обозвать – выкладывает некий художественный материал в сеть, причем интерактивный – писатели реагируют в настоящем времени, и от этого зависит дальнейший ход писательства.

Родилась и провела детство в Польше, сейчас снова там – собственно, у нее я и был этим летом и делал ту самую фотосессию. Тоже является своего рода борцом и защитником прав некоего меньшинства (она теперь человек западный, толерантный – со всеми вытекающими) и тоже с весьма непростым характером. И из-за особенностей этого ее характера, откровенного в моменты радости, но и в минуты негодования тоже искреннего, что не всегда приятно – мы тоже пребываем в самых долгих, но весьма нестабильных отношениях друг с другом.

Обмениваемся будоражащими друг друга откровениями, восхищаем друг друга мыслями друг друга, обретаем единение в каких-то идеях, восхищаемся интеллектом друг друга, обмениваемся километрами текста – а потом из-за какой-то минутной резкости, резкости или грубости не разговариваем месяц-год другой, она любитель едко тыкнуть во что-нибудь или припомнить, а я консервируюсь надолго в анти-ядерный саркофаг, ибо тоже обладают взрывным и конфликтующим характером, но при этом чрезвычайно дипломатичен и ради мира готов быть терпилой, поэтому вместо срача просто надолго ухожу остывать – причем в диалоге я часто пропускаю мимо ушей много резкостей, а потом сам в своей самозабвенной речи чересчур распаляюсь и ненароком произношу что-то взрывоопасное, из-за чего потом и происходит срач с последующим взаимным молчанием. А потом снова общаемся как ни в чем ни бывало.

Так вот, с ней, кстати, у меня основные разногласия происходят именно, как я считаю, из-за нашей разницы в менталитете. Она уже давно живет в современной Европе по современным европейским понятиям. Я же всего лишь бывал несколько раз в гостях. И, надо сказать, если ты человек податливый, то в это со временем тоже можно влиться.

Но моя личная проблема какая – пока я там, в этой атмосфере, я в это втягиваюсь. Сам не замечаю, как раскрепощаюсь, сживаюсь с чем непривычным, ”осовременниваюсь”. Это вот там, у них, я впервые в жизни разулся публично и даже фоток понаделал. Что-то, видимо, в этом духе раскрепощения и уважения личной свободы есть. Этому нельзя не отдавать должное.

Но потом я снова возвращаюсь сюда, в другой мир – СВОЙ мир, и он тоже реален, и с его правилами невозможно не мириться. Я всегда старался приспосабливаться – так вот колесить из одной страны в другую, все равно что стрелки на часах переводить. Тут изволь быть как все, не выделяться, не носить чудаковатую одежду, иметь нормальную ориентацию, играть в футбол и так далее. Там изволь уважать всех, с кем ты не согласен, не удивляться тому, чего ты никогда не видел, адекватно реагировать на неадекватные вещи. Все сводится к одному и тому же – разные места, разные люди, разные культуры. Объективной правды нет – лично я не считаю, что нужно гнобить человека за то, что он трансвестит или гомосексуалист. Даже пускай красит волосы в серо-буро-малиновый цвет – хрен с ним, не мне с этим жить. Но и поощрять я это не стал бы. В конце концов, я тоже являюсь приверженцем общественного проявления, которое вроде бы как тоже не очень-то поощряется этим самым обществом. Хрен знает, что буду делать с собственными детьми с такой двуликой логикой.

Игорь Резун, шеф-редактор портала.

А ничего не делать. Ни-че-го. Минимальный моральный кодекс заложен в каждом нормальном человеке, это все эти набившие оскомину, но не потерявшие значимости Десять заповедей; их нужно транслировать, а дальше… а дальше честно признать, что начинаются вопросы. Пусть дети пытаются отвечать сами. Мы всё равно на них не ответим, а если ответим, то через задницу, погубив всё эти мертвящим опытом вековой соборности. Наши ответы – им уже не пригодятся, им нужны другие.

Я это отчётливо понимаю сейчас, на рубеже второй половины жизни, уже полтинник разменяв. И не устаю твердить: что-то изменится только, когда мы сдохнем. «Мы» – это гипербола, это общее понятие; я, родившийся в 68-м, заражён вирусом этого коллективизма, и г-н Левин, много позже родившийся (но вкусивший советского быта, по его же словам), тоже. Так вот, когда помрём и к рычагу принятия решений в обществе придут родившиеся, условно говоря, в начале нулевых-десятых – вот тогда что-то изменится. Нужно полное обновление матрицы.

А что касается знакомой – не знаю, что и сказать. Мой коллега так точно – и в то же время расплывчато её описал, что я не могу не прибегнуть опять к помощи русского мыслителя, мной неоднократного цитированного. «Кто хочет принять смысл жизни как внешний авторитет, тот кончает тем, что за смысл жизни принимает бессмыслицу своего собственного произвола». И этот сочный афоризм, увы, одинаков и для Запада, и для Востока. Это два мира, и горе тем, кто завис между ними.

У них – поиск смысла жизни экзистенциальный, логический; куда там думать о семье, муже, детях – нет, это мелко, тупо, пошло и скучно. Надо защищать права меньшинств, животных, слабоумных, мигрантов или кого-то там ещё, вот это да, тянет на смысл жизни. Простое и человеческое, даже сексуальное (и в отношении сознания себя, как сексуального объекта, без чего невозможно существовать ни женщине, ни мужчине), оно улетучивается, остаётся на грешной, «грязной» Земле, по которой босыми ногами не ходишь.

У нас – мистический поиск этого смысла, который тоже уводит то в одну сторону, то в другую, то в третью. «Без еды, тело становится чистым изнутри, магнетизм мой усиливается, я сам переполняюсь здоровьем…» – вон, пишет на своей стене некий Витя Босой из Воронежа и лепит фото седовласого Учителя в чёрных семейных трусах. Магнетизм усиливается… матушка-Земля, её корни, бОсыми ногами по Земле, бла-бла-бла. Эта тяга к «корням» многих последователей от земли как раз отрывает и забрасывает туда, где точно: бессмыслица собственного произвола. И тоже – ни единой мысли о семье, детях, жене. Кстати, такая вот исступлённая забота о своём здоровье – тот же эгоизм, только навыворот.

Вот вам две картинки. Я так жить не хочу. И смысл жизни искать тоже не хочется. Уж если никто его не нашёл, кроме Гаутамы Будды – а у него не спросишь! – то и мне, бедолаге, не найти. Сконцентрируюсь на вопросах насущных, актуальных, важных для моей жизни – моей и моих близких, в том числе и двух детей, да любимой жены.

А остальное всё – пустое. Томление духа.

«Для того, чтобы делать, что должно, надо знать, что есть» (Вл. Соловьёв). Вот я и знаю.

Подготовлено редакционной группой портала. Текст: Станислав Левин, Игорь Резун. Фото из Сети Интернет.