Глава 54. КОМПАНИЯ ЕДЕТ В КОЛОНИЮ, А МАША — ОБЩАЕТСЯ С ПСИХОЛОГОМ!

Глава 54. КОМПАНИЯ ЕДЕТ В КОЛОНИЮ, А МАША – ОБЩАЕТСЯ С ПСИХОЛОГОМ!

ТОЛЬКО ДЛЯ

СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ.


ЛИНИЯ ТАТЬЯНА – ЕВА – ОКСАНА – МИЛАНА – ИЛЬЯ

В день, когда Елена вышла из дома с поручением Светы-Шакти – вышла, чтобы начать свою трудную Голгофу, Татьяна отправилась тоже по непростому пути. Всё, вообще, получилось стремительно: только провели «День», опомниться толком не успели, как приехал Руслан; всё, завтра в восемь тридцать утра будет машина, готовьтесь. Что, чего? Готовить мероприятие. Какое? Там и обсудите…

Ни сценария, ни намёток… Впрочем, у Руслана было железное оправдание. Он сослался на Мириам, а Таня знала, что черноволосая тихая Габи слов на ветер не бросает и зря ничего не скажет.

Исправительно-трудовая колония номер девять. Расположена в посёлке Первомайский, в пятнадцати километрах от федеральной трассы М-53. Отбывают наказание лица, впервые приговорённые к лишению свободы за совершение тяжких и особо тяжких преступлений. На строгом режиме содержания лимит наполнения составляет 2047 мест…  Начиная с 2004 года, постоянно обновлялось и расширялось швейное производство. Коллектив швейного участка на сегодняшний день способен производить любую швейную продукцию, о чём свидетельствуют заключённые договора с такими крупными фирмами, как «SHELL». В течение последних трёх лет внешний и внутренний облик территории колонии претерпел значительные изменения в лучшую сторону. Так, например: на участках производственной и жилой зон уже действуют два фонтана. Один фонтан действует перед административным зданием ИТК-9. В проекте запуск ещё одного фонтана на территории жилой зоны учреждения… уделяется внимание культурно-массовой работе с осуждёнными, организуются концерты художественной самодеятельности, выступают творческие коллективы…

Всё это аккуратно распечатал для Тани и сложил в прозрачную папочку Руслан; сейчас она это читала. И что? Поехать туда, отвезти какие-то книги? Не выйдет: это не интернат, поездка не санкционирована – хотя Руслан и сказал, что начальник колонии, полковник Вострокнутов, уже написал просительную бумагу в департамент, но пока распоряжений не поступало, а значит, и Таня ничего не может… Поехать, чтобы провести «День Голых Пяток» в тамошней библиотеке?! Таня даже фыркнула, так и сяк повертев в голове такую мысль. Это всё-таки колония, там сапоги-ботинки, форма, строгости, и вообще – там преступницы! Самые банальные воровки, мошенницы и вроде как даже убийцы.

Тут не до всяких сюси-пуси.

Второй вопрос: с кем ехать? Бедняжка Света – кстати, надо к ней зайти! – с порезанными ногами лежит у Лены; Кристину ищут: куда она внезапно уехала? Девчушек молодых, Сонце и Раю, она точно в такое адское место не повезёт. Остаётся кто? Разве что умолять Еву из интерната. Она-то точно там будет более адекватна и привычна к этим ужасам; Таня твёрдо верила, что в колонии её ждут «ужасы», во сто крат хуже интернатовских, но плохо представляла себе, какие…


Накануне, в понедельник, Таня сидела в кабинете, размышляя над этими трудными вопросами. В этот момент, постучавшись, зашла Оксана. Ну только разве что с ней ехать, с ней, ставшей её верным паладином, а Лидию Ивановну оставить на хозяйстве.

Оксана передвигалась по библиотеке в закатанных джинсах, футболке с устрашающим принтом и, естественно, босая; после «Дня Голых Пяток» это выглядело само собой разумеющимся и уже мало кого удивляло. Большая часть посетителей, посмотрев сюжет Марии по телевидению, понятливо кивали головой: а-а, да, у вас же такая традиция есть… А кто-то из молодых девчонок даже разулся прямо на пороге, как дома. Ещё один посетитель удивил, правда, не в лучшую сторону, босыми ногами. Парень лет двадцати, с кавказкой рыжей худой бородкой, продолговатым лицом и горестными глазами. Заявился он в камуфляжных штанах, майке и жёлтой куртке-ветровке, в которой уместно ездить на горнолыжный курорт, но не ходить по Щанску жарким летом.

Таня мельком глянула на его ступни и ахнула. Понятно, что грязные, но и ногти плохо стриженные, кое-как, а когда тот открыл рот, и вовсе обмерла. Сплошные гнилые зубы…

Но что делать? Читатель есть читатель. Нового «дресс-кода», о котором радостно извещал самодельный плакат на входе, с фотографиями «Дня» – «У НАС МОЖНО БОСИКОМ!» – он не нарушил. А почитать взял двухтомную «Историю социализма» и сочинения Льва Троцкого.

Оксана была в курсе неожиданно свалившейся на них поездки. Присев на стул перед Таней, весело сообщила:

– Ну что, Татьяна Евгеньевна, в тюрьму-то завтра поедем?

– В колонию… – машинально поправила женщина, подняла глаза на девушку. – А я думала, ты снова отпроситься пришла…

Оксана покраснела, и Таня пожалела о своей неловкой штуке.

– Татьяна Евгеньевна! Не надо больше так, хорошо?! Я больше там… я уже всё, не работаю!

– Прости, Оксаночка… прости, я ляпнула, не подумав. Ты… точно хочешь?

– Точно! И Миланку давай с собой  возьмём. Она – модель, тоже искусство…

Таня грустно усмехнулась: в женскую «зону» – модель? Ну-ну. Но возражать не торопилась.

Она не знала, что примерно в это же время Милана обеспечила им ещё одного участника мероприятия.


Тогда, когда Илья вымыл её грязные ступни у общежития, вымыл, не брезгуя ничем, хоть и без сентиментальностей, даже грубо хватая её за ноги, она поняла, что что-то поменялось. Парень, действительно, был резко против её новой привычки. В первый раз, придя домой после босоногой прогулки с младшекурсницей из колледжа со странным прозвищем «Сонце», она не выдала себя, ведь обулась же за полсотни метров до дома. А потом сходила босой погулять на Утиное, потом отправилась в «Золотой берег» так. Тут Илья и прозрел. Конечно, начал возмущаться: ты чего как дура? Поругались в первый раз. Потом случилась ночная вылазка Миланы, когда пробило её это чувство, свободы от постоянной тяги к травке; тут было её уже не остановить, точно. И она пошла на встречу с Ильей в тех самых клёшах, в которых была и в колледже, собирались посидеть в шашлычной на автовокзале… Опять скандал, так и не состоялось событие.

Илья работал в бригаде «шабашников». Строили то в Щанске, то ещё где-то, то грузили-разгружали на РСУ или ещё где-то. Простой и грубый, он сначала возмущался тем, где Милана «грязь цепляет», потом, когда она ткнула его носом в Интернет по поводу всех этих предрассудков о грибке со столбняком, начал бурчать – вот, ты что как шлюха (хоть и не говорил этого слова, понимая, что Милана, мигом обратившись в дикую кошку, залепит ему по физиономии!), и та, психанув, притащила его невообразимо ранним утром к выходу из «Дубравы», заднему выходу. Невыспавшийся – в шесть утра-то! – парень хмуро наблюдал, как работницы интимного цеха выползают из дверей. Помятые, изъезженные своим ночным трудом, кое-как намазанные, с синяками и следами засосов на ляжках, открытых короткими юбками. И все до единой в туфлях на огромных каблучищах. А как же. Лицо терять нельзя!

Это тоже возымело свой результат. Но он всё равно не соглашался; и бросать Милану он не хотел, дружили они уже год, для себя он до сих пор не мог понять, зачем с ним, кривоносым да прихрамывающим, гуляет эта красивая, хрупкая девушка; но и странного её поведения не одобрял.

И вот – этот перелом.

А примерно в то же время, когда Татьяна разговаривала с Оксаной, Милана с Ильёй шли от матери Ильи, из частного дома на Сибирской, у железнодорожных путей. Парень ходил помочь отцу ремонтировать сарай, Милана увязалась просто за компанию. Помогла матери  его с мелкой уборкой, поели пирогов, выпили самогонки, помиловались на душном, тесном чердаке – и, естественно, туда девушка ходила босой, и ведь никто из домашних Ильи слова не сказал! – а вот он снова завёл своё по дороге.

Как будто ему назло, Сибирскую развезло окончательно. То ли водопровод где-то порвало, то ли колонку, но по улице бежали ручьи воды. Девушка закатала джинсы до самых колен, хлюпала по лужам, месила липкую грязь, а спутник её, чертыхаясь, прыгал с кочки на кочку в помокших кроссовках своих, но упорно их не снимал. И это, и бубнёж его Милане надоел. Буквально посреди улицы, прямо в очередной грязной дыре, она остановилась, развернулась и спросила – грубовато, как, впрочем, они и общались всегда, без телячьих нежностей:

– Слушай! Если тебе не нравятся мои босые ноги, то за каким хером ты со мной гуляешь?

Илья остановился тоже. Насупился. Руки в карманы засунул, кулаки сжал.

– Нравятся! Не нравится, что… Я всё думаю, может, эта дурь у тебя из головы выскочит.

– Ничего у меня не выскочит, понял-нет? Так! Короче! Либо ты сейчас вот разуешься… и со мной так пойдёшь, либо.

– Либо что?

– Либо катись ты к свиньям! – в сердцах отрезала девушка. – Ты мне уже мозг весь вынес своим нытьём… Либо так, либо эдак! Решай.

Нелегко было ей этот ультиматум поставить, видит Бог! Нелегко лишиться Ильи, который последний год более-менее обеспечивал защиту от её прежних друзей, от продавцов дури, от посланцев того, из «бэхи», с которым она так некстати столкнулась у колледжа. Как она будет сама? Но Милана ощущала, что уже налилась сама свинцовой тяжестью, как пуля; вырос внутри какой-то стержень, уже оформилось её упругое и непоколебимое «Я» внутри. Иного выбора не было.

Вороний грай разливался на Сибирской, над кривыми тополями, словно вороны тоже яростно требовали ответа, собаки за заборами подлаивали, булькала вода между ног девушки…

– Ну что, типа прости-прощай? – горько сказала она. – Из-за такой фигни… А ещё крутой пацан. Или ты меня перед своими корефанами стыдишься? Ну так, иди, целуйся с ними.

И провернулась резко, на пятках – в раскисшей грязи это было легко сделать! – как бы на конце подиума, модельно.

Пошла. А потом услышала за собой характерное «шлёп-шлёп». Обернулась. Илья топал без обуви, нещадно окуная края джинсов в лужи. Милана сдержанно поинтересовалась:

– Куда кроссовки дел?

Он только кивнул на одну из куч мусора, которые высились, словно маленькие пирамиды Хеопса, почти у каждого телеграфного столба здесь.

– Всё равно старые… – примирительно проворчал он.

Да, у них странно было, никаких нежностей. Даже любовью они занимались молча, почти ожесточённо, но это устраивало обоих; вот и сейчас Милана не стала сопли разводить, как сказал бы Илья. Посоветовала только:

– Ты, блин, штанины-то закатай! Чё, я опять стирать буду… Сам знаешь, какой это у нас головняк!

Вот и отрезало с этого самого момента. Милане в голову не пришло бы спрашивать, нравится ли Илье ходить босиком, что он там чувствует и прочее, но больше ни одного упрёка она от него не слышала.

А когда пришли домой и в тесной ванне, толкаясь, мыли ноги, она ему рассказала о поездке в колонию, о которой сообщила уже Оксана, и парень твёрдо заявил:

– Я с тобой. Мало ли чё там…

– Боишься? – усмехнулась девушка.

– Угу.

Это тоже был показатель. Мать спала, как обычно, беспробудно, поэтому там же, в ванне, и случился у них в тот день яркий, бурный секс. И тем острее, живительнее были его ощущения, Милана это поняла в какой-то момент, что с этим человеком она босиком сейчас шла, по улице, по Щанску, уже фактически слившись с ним – или он с ней. Удивительно, но именно эта картина встала перед ней отчётливо в момент оргазма.


А Еве Татьяна всё-таки позвонила сама. У той даже тени сомнения не возникло.

– Вау, круто! И девчонки наши будут? С дефиле, говорите?

– Ну, только Милана.

– Всё. Железно. Буду!

…Единственное, о чём Татьяна сочла нужным предупредить: это всё-таки официальное учреждение, ГУФСИН, и прочее, поэтому вы уж обуйтесь, девчонки. Сама напялила на ноги тупоносые туфли, само ощущение которых на конечностях показалось отвратительным; Оксана пришла в старых «балетках», Милана в кедах, и Ева – хоть и босая, с прилипшей лесной хвоей на ступнях, но показала, в качестве пропуска:

– Вот! Тапки взяла. Если чо… У нас этого добра много.

Подкатила машина. Чудная. Что-то типа маленького автобуса; огромные буквы GMC на радиаторе. А когда тяжёлая дверь на роликах отъехала в сторону, Оксана даже взвизгнула:

– Ба-а-алин! Нефига себе! Это же квартира!

Внутри – два ряда кресел, столик, какая-то аппаратура… И чистота невообразимая, велюровый пол, пахнет ароматизатором. Конечно, тут же сорвав с ног «балетки» Оксана полезла туда первой. Словно говоря остальным – вы же дома разуваетесь, верно? Пришлось и Татьяне последовать её примеру. Милана разулась уже внутри, пихнув в бок своего спутника, парня устрашающего вида, со шрамом…

В салон заглянул Руслан. Как всегда, подтянутый, точно с рекламной картинки.

– Все собрались? Татьяна, водитель в курсе, обслуживает столько, сколько надо. Я с вами поехать не смогу, но он, в случае чего и безопасность обеспечит.

– Пистолет, что ли, есть? – слабо улыбнулась Таня; от необычности своей миссии её слегка потряхивало.

Но помощник Мириам, тоже как обычно, не был расположен к шуткам. Протянул плоский, точно лист бумаги, ноутбук.

– Я буду отслеживать передвижение, на всякий случай. Компьютер к Интернету подключен, так что, если что, связывайтесь.

– Хорошо…

– Доброй дороги!

Дверь с гулким рокотом закатилась обратно.


В этом чудесном «доме на колёсах» имелась и кофе-машина, и пластиковые стаканчики, и сахар в продолговатых пакетиках. Оксана тут же начала с ней колдовать; правда, пока не выбрались со щанских колдобин на трассу, это плохо получалось. Но кофе взбодрил, зевки прекратились, и Татьяна, сняв очки, потёрла пальцами лоб, массируя и собираясь с мыслями.

– Ну что, девушки… и не только девушки! Теперь надо думать. Заранее не успели, давайте сейчас. До Первомайского два часа по трассе.

– А что думать?

– Что мы начальнику колонии предложим! Не ансамбль же песни и пляски… и не лекторий о здоровом образе жизни.

Эта её фраза ухнула, как камень в стоячий пруд, без кругов почти, поглощённая тишиной. Молчали. Потом Милана, потягивая кофе, проговорила:

– Конкурс красоты!

– Что? – изумилась женщина. – Милана… ты соображаешь? Они же там в робах, косметика, по-моему, запрещена… Какой конкурс красоты?!

– Может, разрешат…

Встряла Оксана:

– Погодите! У них же всякие конкурсы самодеятельности проходят? Ну, как в колледже или там где…

– Проходят, наверное… – Таня вздохнула, понимая, что совершенно ничего не знает об этой стороне жизни, идёт вслепую.

– Вот! Ну а если конкурс красоты соединить… с эта, с самодеятельностью? Пусть номера покажут.

– Ага. Танцы-шманцы-обжиманцы… – хмыкнула Ева. – Слушайте, я жрать хочу страшно. Бутербродов никто не взял?

– Сейчас, Ева, сейчас…

Таня взяла, конечно, начала доставать из сумки, а неутомимая Оксана продолжала:

– Ну что вы такие все! Вы ничё не понимаете! Надо яркую идею предложить. Я вон, читала у нас в библиотеке. Джексона Брауна! Щас… Вот: «Искусство принятия решений всегда выходит за рамки знаний».

Таня про себя усмехнулась: кроме модных журналов и комиксов для детей, Оксана раньше ничего не читала… Но не стала это говорить.

– Их надо зажечь… – высказалась Милана. – Там они себя женщинами не чувствуют. У меня… знакомая отбывала, я знаю.

Главное слово произнесла, конечно, Оксана. Со смехом:

– Разуть их всех… на сцене, конечно.

Эта её реплика посеяла натуральное опустошение: все замолчали. Потом Ева, поглощавшая Танины бутерброды с варёной колбасой и сыром, проговорила, справляясь и с завтраком, и с речью:

– Му-угу… А чё?! Пусть поймут, что это красиво!

– Девчонки… – сникла Татьяна. – Да кто ж нам разрешит в режимном учреждении?!

– А если мы предложим и обоснуем, то и разрешат! Тут просто нам надо сказать, что это было уже. В Щанске, на дефиле.

Они уже мчались по трассе, мелькали в окнах машины лохматые деревья, придорожные домики, но большей частью – луга и поля, наполненные зноем. И вот тут ожил молчавший до сих пор парень Миланы, Илья:

– А можно спросить? Вы эта… вы чего так повёрнуты на этом, на босиком-то?

Вопрос его влетел, как раскалённое ядро в крюйт-камеру корабля. Бабахнула Ева, роняя окрошки на стол:

– Мил, это чё за ползучая контрреволюция?! Ты кого к нам привела?

– Ты откуда таких словей нахваталась… – буркнула девушка, которой стало даже стыдно за своего спутника.

– В библиотеке начиталась! – парировала Ева. – Илья… тебя так зовут, да? Ты считаешь, что мы все неприличные, типа?

Положение спасла Оксана. Она жеманно, театрально улыбнулась да и закатила ответный залп этому угрюмому парню:

– Илья, а вам наши ножки, что ли, не нравятся?

Тот задвигал мускулами на лбу, пробурчал: « Ну, не, нравятся, но…».

– Ага! – хором закричали Ева с Оксаной, вытягивая свои ступни, растопыривая пальцы, вперёд. – Так, значит, нравятся?!

Милана вспыхнула.  Легонько шлёпнула ладонью по ногам Оксаны – они рядом оказалась.

– Ша! Кофе щас прольёте…

Понятно, что она несколько заревновала. Не принято у них с Ильей было обсуждать такие вещи.

– Илья… – мягко спросила Татьяна. – Дело в не в том, кому что нравится. Мне, например, могут нравиться блондины, а вы… ну, допустим, вы – шатен. Дело в то, что у вас… у вас такое мнение, что мы делаем что-то не то, верно?

Милана трепала его за рукав джинсовой куртки, видимо желая замять разговор, но он выдернул руку.

– Да нет… Просто вы… неправильные какие-то. Не как все.

– О! Вот это самое главное. Это вас смущает?

– Илья! Хорошо разводить на пустом месте!

Но парень свою подругу не слушал. Сцепил пальцы со сбитыми костяшками в замок. Расставил пошире ноги – и он тоже разулся в машине, правда, не сразу, под столом долго, таясь, носки снимал. Красивые у него были, без неряшливостей мужских, ступни.

– Да просто потому, что я раньше не видел… Ну, типа, все как обычно. А вы другие. Я вот и не могу понять: это мода или в натуре… ну, то есть в жизни так?

– В натуре только в бане, Илья! – прокомментировала Ева и свои ступни напоказ выставила: пятками на сиденье, колени к подбородку. – Знаешь, если ты хочешь «как все», то надо в стадо сразу записываться. Пожизненно.

– Ева, ну хватит. Илья, я вас понимаю. Но вы же… Милана вот тоже из нашего круга.

– Да я знаю…

– Илья, а вы курите? – вдруг в лоб спросила Оксана.

– Да.

– Вот видите. А кто-то курящих просто ненавидит. Тоже не как все!

– А-а! – Милана запрокинула голову. – Да хватит! Давайте про колонию!

Но раззадорившихся девок трудно было успокоить, этого не смогла бы сделать ни она, ни Таня. И почему-то главной скрипкой в оркестре была Оксана.

– Илья, а вы Миле делаете массаж ступней?

– Не пробовал.

– Хотите, научу? Это очень приятно. Ей – будет.

– Не знаю…

 

– Так! – потребовала Милана, чьё смуглое лицо залила непривычная пунцовость. – Я, вообще, в туалет хочу! Можно остановиться?

– Можно, можно! А я курить! – заявила Ева. – Хоть это и плохо.

Таня обернулась, полезла к водителю, думая, что наверняка есть какое-то окошко переговорное; Илья оглядывал её голые подошвы – показанные во всей красе. Но Ева уже нашла переговорное устройство.

– Товарищ водитель! Нам в тубзик всем хочется! Можно остановить.

Молодой голос из кабины весело откликнулся:

– Сейчас. Вон заправка…

Машина въехала под навес АЗС.


…Тут горячо пахло бензином; и темный асфальт наводил на определённые размышления. Но никто даже и не подумал обуться. Милана с Ильей пошли в магазин при автозаправке, а Оксана с Евой вынуждены были отойти дальше всех, к избушке бесплатного туалета на самом отшибе. Нет, они и не думали сэкономить на этих услугах, просто сооружение оказалось рядом. Пахло, что сделаешь, но иного места для курения не было.

Оксана вопросительно посмотрела на Еву, та поняла, достала сигареты:

– У меня дешманские самые. Будешь?

– Да какие угодно.

Закурили. Оксана посматривала на туалет, на дырку-ромбик в дверце. Ева прищурилась:

– А слабо туда босиком зайти?

Девушка подумала – всего несколько секунд.

– А знаешь… Сейчас – не слабо. Только не хочу потом с этими ногами в машину.

Ева заржала.

– Молодец! Наш человек! И я того же мнения.

– Ты меня на «вшивость» проверяла, что ли?

– Да так. К слову пришлось.

– А ты тоже из интерната, Ева?

– Заметно?!

– Тоже – к слову пришлось. Интересно просто.

– Ага. Самая что ни на есть детдомовская. Мартова я – ибо меня в марте к дверям подкинули. Как раз после восьмого!

Оксана выдула дым. Смотря вдаль, на лесные верхушки, спросила:

– А ты знаешь, что Мила… наркоманка бывшая?

– Не-ет… Это она тебе рассказала?!

– Да.

Милана поделилась этим с Оксаной на «Дне Голых Пяток». Когда делились впечатлениями от него, проведённого босиком; ощущения эти оказались настолько новы и свежи, что не поговорить о них было невозможно.

– А парень её… Ну, вот этот Илья – из круглихинских бандюков. Когда-то у них там шестерил… – продолжила обличения Оксана.

Её чёрные глаза возбужденно блестели, овальное личико покраснело.

– М-м… интересное кино.

– Вот и прикинь… – рассеянно проговорила Оксана Максимова. – Кто в колонию поехал? Библиотекарь, детдомовка. А с ними – бандюк, наркоманка и проститутка.

Ева чуть сигарету не потеряла.

– Не врубилась. А проститутка-то кто?!

– Я… – просто ответила девушка. – «Максик» у меня погоняло. В «Дубраве» я пахала раньше… по ночам.

Дорого ли ей далось это признание? Потому что всё – отболело. Отвалилось. И страх тоже куда-то пропал; воспоминание о боли в ступнях, которые корёжил этот страшный человек в ГОВД, с седой прядкой, остались, а страх – ушёл.

Ева вертела сигарету в пальцах, и та тлела, но девушка так и не спешила вставлять в рот.

– Блин. Ну, эта. Ну, блин, я не знаю, чо сказать…

– А ты не говори ничего… – Оксана прищурилась. – Знаешь, как мне сейчас хорошо?

– Нет. А почему?

– А потому, что рассказала. Татьяне Евгеньевне, тебе… Всё. Кончился мрак. Я уже туда не хожу неделю, наверное.

– А если… позовут? – опасливо проговорила Ева.

Оксана легко, звеняще рассмеялась.

– Да будь что будет! Точно не вернусь… Блин, парня бы хорошего найти, как Илья.

– Он точно «хороший».

– А ты видел, как он за Милой ухаживает? Я кофе ей даю, он хватает: горячий, я подержу. Из машины помог выйти. Вроде реально такой колхозник, а что-то есть…

– А чего ты его заводишь тогда?!

– А вот! – блеснула глазами Оксана. – Пусть повертится. А то без пинка и ёж не полетит.

– Да, мать… – согласилась Ева, гася окурок о дощатую дверцу. – Парня бы хорошего нам всем не мешало найти. И тебе, и мне… И Тане. Слушай! Давай ей мужика найдём?

– Хех. Где ж ты его найдёшь?

– Да там же, где… – Ева выпятила босую ступню, пальцы раздвинула веером – тонкие, острые. – А там косточка и сварится, глядишь.

– Ну-ну. Надо подумать.

Они вернулись к машине. Татьяна так и не выходила – не хотела окунаться в жару, а Милана с Ильей стояли на асфальте; девушка отпивала большими глотками воду и возбуждённо говорила:

– И чё ты вот, как овца, а? Она на тебя – вы куда, молодой человек, чё ты затупил-то?

– Мало ли. Может, у них в туалет босиком нельзя.

– Ты сдурел? В магазин можно, а в туалет нельзя?! Я, между прочим, там была – чистота, реально. Там каждые полчаса убирают.

– Чё на меня гонишь?

– Ничего! Просто ты или мой парень, или чё… Я тебе сказала: не нравится так со мной ходить, я не держу!

Илья угрюмо потёр пяткой о шершавую поверхность. Похоже, пока не мог привыкнуть к этому осушению.

– Молодые люди! – весело, с деланной строгостью заметила Ева, подходя. – Вы в курсе, что семейные сцены на автозаправке огнеопасны? Илюха, ты не тушуйся. Мы те педикюр сделаем – лучше, чем в салоне, ты только попроси!

– И бесплатно! – засмеялась проскочившая в машину Оксана.

Парня это добило. Он проворчал:

– Чё, босоногие все такие наглые, а?

Милана, наоборот, развеселилась. Давясь водой, ответила:

– Пх-х… А то! Ноги разул и сразу язык из жопы вынул. Привыкай!

Путь продолжился. И тут Оксана Максимова попросила Татьяну:

– Татьяневгеньна! А у вас эта книга… ну, с которой слайды делали, при себе?

– Нет… Я её отсканировала в компьютер. Ну, в облако, как это называется?

– Так тут же интернет. Зайдите, почитайте нам!

Таня не сразу сообразила.

– А вам… интересно?!

– Да!

Пока женщина справлялась с ноутбуком, Оксана объяснила всем остальным, в чём дело, правда, в довольно своеобразной форме.

– Эту книгу в СССР написали. Про то, что круто ходить босиком! Тогда это было, типа… ну, в тренде, короче. Все заставляли.

– Оксана! – возмутилась Таня. – Ну что ты несёшь! Кого там «заставляли»?!

– Пионеров! И этих… комсомольцев!

– Да не было такого!

– А «Тимур и его команда»? Мне мама рассказывала…

Таня махнула рукой. Объяснять – долго.

Она нашла эти страницы, отсканированные с книги в библиотеке. Подняла глаза:

– Ну? Слушаете? Сами попросили… Вот: «По данным греческих историков Павзания и Филострата… в спартанских и афинских учебных заведениях, где закаливанию будущих воинов придавалось большое значение, воспитанники круглый год ходили босиком… права ношения обуви они получали с восемнадцатилетнего возраста».

– Воспитанники… Это о парнях? – уточнила Милана.

– Ну, вроде да. Но ты знаешь, спартанские девушки тоже… тоже там суровые были.

Милана тут же обернулась к своему Илье:

– Понял? Круглый год босиком!

– Между прочим… – заметила Ева, – я тоже босиком зимой до киоска бегала. Метров триста, если чё. Снег, лёд, я все пятки расцарапала.

– Зачем?

– А я в больнице нашей лежала, с аппендицитом. Ну, после операции уже… Курить хочется – просто задница. А не выпускают. Я через чёрный ход, через приёмный покой. Охранник такой лыбится: ну, если тапки тут оставишь, выпущу! Думал, я типа сразу утухну. Не-а. Вышагнула да пошла.

– Не поморозила ничего? – со страхом поинтересовалась Оксана.

– Не. Поскользнулась только разок и на попу-то присела. Ну, это ерунда. А ногам, кстати, клёво было – как новые были. В смысле, я просто летала.

– Так, продолжаем?

– Да!

«Советские учёные Маршак и Верещагин провели интересный эксперимент. Группа мужчин, ранее не закалявшихся, в течение десяти дней регулярно стояла по десять минут на холодном цементном полу…» Ну, тут дальше длинно, я так скажу: сначала они чихать и кашлять начали, на пятый день пошло всё на нет, а на десятый они адаптировались. Полностью!

Милана призналась внезапно:

– Я когда маленькая была… лет восемь, мы с соседской девочкой в валенках гуляли зимой. Ну и она говорит: а давай по снегу? Валенки просто же снять, носки… вот и пробежали. Потом обулись, потом снова захотелось. Так вот, она только слегка затемпературила, а я хоть бы что! Но та матери разболтала, она моей накапала, и мне влетело…

«Можно предположить, что различные по характеру, длительности и силе возбуждения рецептора раздражители при ходьбе босиком – колко, жёстко, мягко, шершаво, выпукло, мокро и так далее – вызывают дифференцированный код информации… могут воздействовать на некоторые физиологические функции организма».

– Во, во! – захлопала в ладоши Ева. – Про возбуждение – это интересно. Это про секс, что ли? А что, я знаете, на дефиле как возбудилась, я там, знаете, чуть…

– Ева!!!

– Ой, я и забыла… – она ухмыльнулась, покосившись на парня. – Ну, всё равно. А в этой книге ещё про секс есть?

– Ева, это не про секс! Это про возбуждение нервных рецепторов!

– Да те же яйца, только в профиль… – отмахнулась девушка. – Но вы ж все понимаете… чем мы соблазнять можем?! Так что у нас с вами козыри все в рукавах!

– Ну да… – Милана засмеялась. – На меня парень в магазине пялился, пока ему Илюха кулак не показал. Чуть глаза не потерял!

Оксана по-своему использовала этот поворот беседы:

– Татьяна Евгеньевна! А почему бы вам не сфотаться босиком?

– Мне? Зачем?!

– Ну, у вас же ступни красивые, правда! Мужа вам найдём.

У Татьяны пересохло в горле. Сказать, что она замужем? Не поверят, она же кольца не носит, а рассказывать всю свою печальную историю не хочется. Соврать, что мужчина уже есть? Легче лёгкого, но врать, даже на йоту, женщина не хотела. Она захлопнула ноутбук:

– Всё! Клуб голых пяток заседание закрывает… Да и мы подъезжаем уже, ребята! Так что придётся обуться, и ни гугу. А то выгонят нас ко всем чертям.

Действительно, ИТК-9 вырастала на глазах: огромным своим забором с поблёскивающей «колючкой», вышками. Ещё несколько минут, и автомобиль вкатился в могучие ворота досмотрового шлюза.

Им предстояло столкновение с новой, никогда раньше не виденной жизнью.


ЛИНИЯ МАРИЯ – ВИТА

Мария перепугалась. Именно так: перепугалась. Весь её боевой задор, вся её решимость растворялись постепенно, по мете того как она перечитывала сообщение Вуду. И свои дурашливые вопросы… Это она – шутила. Он, по всей видимости, нет.

Окончательно впав в панику, выпив стакан виски, она позвонила Мириам.

– Так! – строго сказала юрист. – Скорую психологическую помощь я вам сейчас пришлю…

– Ой, может, не надо…

– Надо. Ей всё равно делать нечего. Вон, сидит, мои вареники с вишней доедает… Всё, всё, я не тебе! То есть это я не вам, Мария. Адрес говорите.

– И на адрес не надо! – ещё больше испугалась женщина. – У меня… неприбрано! Давайте нейтральное место какое-нибудь. В Парке городском можно?

– Хорошо!  – ответила Мириам, и добавила демонстрируя хорошее знание достопримечательностей Щанска. – Тогда у «Памятника сотовому» вас будут ждать.

…В Горпарке с незапамятных времён стояла скульптура, не менее одиозная, чем «Птицы». Рабочий у прообраза станка неизвестного назначения стоял, задумчиво сжимая в мозолистой руке нечто инструментальное, заготовку какую-то; это нечто и так было неявно обрисовано, по прихоти скульптора, но разве он, скопировавший, и весьма посредственно, памятник скульптора Андреева, двадцать пятого года, высящийся возле метро «Пролетарская» в Москве, мог предполагать, что люди будущий поколений будут держать в руке не абстрактную деталь металлоинструмента, а телефон? Очень напоминающий своим обличьем именно её… Поэтому среди своих этот памятник давно закрепился в памяти как «Памятник сотовому», с первых громоздких телефонов, которые к настоящему времени оказались бы совершенно незаметными в этой чугунной ручище.

Мария туда и пошла. Она надела джинсы, без затей, на ноги, естественно, – ничего, и пошла. Пройти-то надо было всего лишь через двор, мимо уродливой крепости «химчистки», в тени которой они сидели как-то с Димой, и мимо детсада «Симеон» с новомодными горками-трубами и качелями исполинских размеров. И вот тебе – ограда Центрального парка.

По аллеям чинно разгуливали мамаши с колясками. Кое-где на не жидких газонах расположились пикники с лимонадом и бутербродами. Босых, как Мария, тут, конечно не было, но и на неё особо внимания не обращали. Женщина подошла к скульптуре через кусты, по краткой протоптанной тропинке, постояла, озираясь, и вдруг с небес услышала голос:

– Не меня ищете? Помогите слезть…

На плечах рабочего, символизирующего мощь Опытного завода, сидела женщина в цветастом платье и тёмных очках – это несмотря на пасмурную погоду!  Ноги её, серея пыльными пятками,  свешивались вниз; Маша замерла на минутку.

– А как… я вам помогу?

– А за спину зайдите и сложите руки лодочкой. Ну, чтобы я встать смогла… Да вы не бойтесь, я всего шестьдесят пять килограммов вешу!

Женщина так и сделала и чуть не грохнулась, когда ступни этой, очкастой, опустились на её сложенные руки; хорошо, та быстро спрыгнула, а то бы придавила Марию. Усмехнувшись под очками своими, заметила:

– Ну, может быть, и семьдесят, давно не вешалась… Я сладкое люблю!

– Хорошее дело… – с трудом переводя дыхание, ответила Маша. – Вы психолог?

– А кто ещё будет по памятникам лазать? Только душевнобольная. Меня мужик, который подсаживал, тоже об этом спросил… Очень удивился, что я не пациент. Ну что, присядем?

– Да…

Они уселись на скамеечку, старую, с чугунными боковинами. Психолог, сняла очки, веснушки на её лице засветились огоньками; протянула руку:

– Я – Вита. А вы – Маша?

– Да.

Очень приятно.

Цветастое, летнее, яркое платье на ней, на спине – рюкзачок молодёжный. Она его сбросила рядом. Маша не удивилась бы, если в том рюкзачке оказался парашют или то, на чем инопланетные гости спускаются на землю. Но из рюкзачка Вита достала… банан.

– Хотите?

– Нет… спасибо.

– А зря. Богат витамином С, есть витамин В6 и фолиевая кислота! – заметила женщина, ловко распуская банановую кожуру острыми ногтями.

– Это поэтому – Вита? – хмыкнула Мария. – Витамины любите?

– Ага. Люблю. Но не поэтому. Ну-с, чем болеете?

От такого вступления Мария даже опешила. Всё-таки психологов она себе представляла немного по-другому…

– Я?! Ничем…

– Ну, здрасьте. Вот грибок у вас есть?

Мария тупо уставилась на свои босые ступни. Видимо, собеседнице это и было нужно. Она вытянула свои – красивые, тонкие, с ясно прочерченными линиями сухожилий.

– Нет…

– Да есть. Вы только об этом не знаете. Он у всех нас есть в организме. Это наследие эволюции. Попьёте антибиотики – появится.

Мария не нашлась, что ответить. А Вита, с аппетитом поедая банан, заметила:

– Вы не стесняйтесь. Мы все придурки в какой-то мере. И я в первых рядах. Психически здоровых не бывает. Ну, так что вас мучает?

По телу Маши побеждали мурашки. Ещё большие, чем тогда, когда она прочитала сообщение Вуду. Передёрнула плечами.

– Можно я закурю?

– Да ради Бога. Можно и выпить.

– Вы серьёзно?!

– Ну, у меня фляжка с грузинским коньяком всегда с собой… – Вита сняла очки и посмотрела на Марию. – Если СПИДа не боитесь, дам хлебнуть.

Вот тут Маша и вздрогнула. Она впервые в жизни видела человека с потрясающе разными глазами. Один – ярко-синий, второй – жёлто-карий.

– Удивлены? – поймав её реакцию, спросила Вита. – Я гетерохромна, хоть и не совсем гетеросексуальна… А ещё у меня одна грудь меньше другой. Бенвенуто Челлини бы восхитился. Он отлил по её левой груди кубок и вошёл в историю. Эх, жалко, я опоздала немного.

Мария справлялась с сигаретой. Наконец, закурив, выдохнула вместе с дымом:

– Ну, вы, если психолог, то… то вы просто… не знаю, как сказать.

– Сумасшедший психолог! – беззаботно подсказала Вита. – Не хотите? Ну, милости просим к другим. Таблеточки, инъекции и прочее.

– Да погодите! Я же за советом пришла!

– Это я понимаю, что не за справкой о глистах… – Вита закончила со своим бананом. – Знаете, я вам притчу расскажу. Из жизни.

– Слушаю.

– Вы внимательно слушайте. Итак, был у меня пациент. Суицид. Демонстративный, один раз повеситься хотел, верёвочку специально плохую выбрал – упал, как только прибежали. Ногу сломал. Второй раз – вены пытался вскрыть, заранее ванну наполнил, соседей внизу залил… Ну, как раз хату вскрыли, чтобы успеть откачать. Ну, вызывает меня, я его лечащий врач. Просит: принесите бритву, я хочу совсем, так сказать, окончательно.

– И что? Вы принесли?!

– Ага. Принесла.  В портмоне. Подаю, говорю, давай. Ты начни, главное, а я отойду.

– Господи… ведь он мог… – с ужасом проговорила Мария, глядя, как карапуз пытается разогнать голубей на дорожке.

– Не мог! – отрезала психолог. – Потому, что он манипулировал. И я это поняла сразу. Так вот у меня и вопрос: а вы не манипулируете?

– У вас подход… жёсткий.

– А я циник. Знаете, в случае импотенции врач-оптимист советует притирочки, врач-пессимист рекомендует  вазектомию или кастрацию, а циник… а циник спрашивает: вы что, ко мне трахаться пришли?

И с удовольствием устроила босые ступни на асфальте. Большие плоские ногти – покрашены в разные цвета, по молодёжной моде.

К этому времени малыш, успев согнать пернатых уже с двух площадок, перешёл к активным действиям: нашёл палку и запустил ими в птиц; одного голубя зашиб и ринулся, топоча красными ботиночками – затоптать гадину… Если бы гадина, чертя по асфальту подбитым крылом, не уковыляла в кусты.

– Вита-а-алик! Пойдём кушаньки! – послышался ласково-требовательный голос мамы.

– Видите? – меланхолично сказала Вита. – Всюду жизнь. И сия жизнь жизнь есть и смерть, и секс, и насилие. И Эрос, и Танатос.

Мария истерически захохотала – что ещё делать?

– Слушайте… после вашей терапии только топиться!

– Топитесь. Но не утонете – только дерьма наглотаетесь. Ваша Щанка мелкая. Вот приезжайте в Новосибирск к нам, на Обь-матушку, я покажу, где лучше топиться.

Машу начала бить истерика. Просмеявшись, прокашлявшись, прохрипевшись, она выдавила:

– Ну Вита… вы просто жжёте, аж ни магу. Молодец.

– Вы хотите об этом поговорить? Ну, сами знаете, классическая фраза.

– Нет. Ладно, давайте по существу. Вам Мириам про бософотосессии рассказывала?

Вита снова вытянула ноги, любуясь радугой лака:

– В общих чертах… а что?  Венечка Ерофеев как говорил? «В ногах правды нет. Но её нет и выше». Так что, может, и ноги снимать – это нормально.

– Ой… Не знаю даже, что вам ответить. Расскажу.

И она изложила ей всю предысторию создания аккаунта «Сладкие Пяточки», от съёмок в молоке до финального сообщения Вуду. И про девушку на Гнилом тоже рассказала.

Женщина по имени Вита достала из рюкзачка второй банан. Вторая серия…

– Ну хорошо. Я вас услышала! – сказала довольно, очищая кожуру. – И чего вы боитесь конкретно? Того, что вам будут жечь пятки сигаретой, или того, что вас изнасилуют?

– И того, и другого! – честно призналась Мария. – Но вот про пятки… тоже, знаете, как-то некомфортно.

– Так давайте попробуем! – легко предложила Вита. – Вы как раз курите. Давайте окурок. Я вам прижгу. Легонько.

От ужаса Маша подавилась порцией едкого дыма и даже выбросила недокуренную сигарету в урну рядом. Уставилась в разноцветные глаза Виты:

– Вы в своём уме?!

– Не менее, чем вы, – парировала та. – Вы не подумайте, я не садистка. Просто есть принцип: если человек чего-то боится, ему надо это пройти. Фрустрация, понимаете? Ну, это исключая наркотики и другие вещи, к которым есть опасность медикаментозного привыкания…

– Но вы…

– Так. Я вам про бритву рассказала?

– Чёрт! Хорошо. Ладно, ноги он сильно не обожжёт. Буду кричать, вырываться и так далее… а если второе?

– Ну, ваш детородный орган, насколько я понимаю, его не интересует… – сухо заметила психолог, – у него другие наклонности. Ну, смотрите: если он приставит вам ко лбу пистолет, к горлу нож или там скальпель… или отвёртку заточенную и оближет вам ступни, то?

– То что?!

– …то вас от этого убудет? – легко и цинично рассмеялась Вита.

Маша даже онемела.

– Но это…

– Ага. Это «сексуал харассмент». Нет, даже если он вас схватит за руку – это всё равно харассмент. На Западе за это лет семь, а то и десять – дадут. У нас – года три, и то, если действие сопряжено с угрозой жизни и и прочим. Схватит он вас за ноги или за руку – какая фактическая разница?!

– Господи… какие ужасные вещи вы говорите!

– Ну, нормальный психолог говорит правду, а если он говорит иное, это говённый психолог, которого принято называть «психотерапевтом». Как терапевт в поликлинике – всё знаю, ничего не могу. Вы так хотите?

Она вопросами била наотмашь – Маша только успевала опомниться.

– Нет…

– Тогда слушайте. Понимаете, в чём ваша проблема?

– Нет!

– На свои ступни посмотрите.

– Ну?

– Указательный палец на полсантиметра явно длиннее большого. И загнут. Это показывает, что вы стремитесь всё контролировать, но силы духа у вас для этого не хватает. Возникает когнитивный диссонанс, или фрустрация: несовпадение с реальностью. Хочу, но не могу.

– И что же с этим делать… – тихо пробормотала Мария.

– Босиком ходить. Пока пальцы не выправятся. Или – пластическая операция. Или – перестройка сознания. Одно из трёх. Но одно дорого, второе долго. И не сейчас… Слушайте, у вас часом нет груши?

– Чего?!

– Груши. Фрукт такой.

– Нету…

– Жаль. После бананов я больше всего люблю груши… – она потянулась всем телом, снова ногами сделала играющее движение; и Маша даже позавидовала: вот кто себя любит. Каждой клеточкой себя наслаждается…

Её слова были для Маши, как холодный душ – или стакан крепкого самогона. Мозги прочищало – на раз. Глянула она на собеседницу, другими глазами:

– Ну, знаете, Вита… мне такого ещё не говорили.

– А и не скажут… – лениво ответила та. – Люди ж врут, деньги зарабатывают. А я на вас – нет. Поэтому имею роскошь сказать правду. Так, давайте по существу. Когда у вас эта встреча?

– Завтра. Вечером.

– Значит, оповещайте свою группу поддержки. Там же у вас кто-то из органов. Вот пусть и страхует.

– А я?!

– А вы – предупреждены, значит, вооружены. Вообще, знаете, если он сразу падёт на колени и будет ступни вам лобзать – давайте.

– И дальше?

– Наслаждайтесь… – разные глаза проткнули её, как шампуры – мясо. – Это приятно, поверьте… Ну, ищите что-нибудь тяжёлое, чтобы шарахнуть его по башке. И сбежать.

– И что потом?!

– Ну, если сбежите – это уже не моя компетенция. Заявление, иск, суд. – Вита усмехнулась. – Я вам помогла?

Маша встала. Да уж. Она как в обдирной Опытного побывала – там раскалённым песком из шланга очищают ржавый металл. Жжёт психолог, точно. Вита кротко осведомилась:

– Вы на меня не обиделись?

Маша только снисходительно улыбнулась в ответ:

– Сначала, если честно, – убить была готова. На месте! Но теперь уже нет. Всего доброго!

– И вам…

Уходя по аллее, она приняла СМС от Колокольцева: «В ПЯТЬ СОВЕЩАНИЕ ПО ОПЕРАЦИИ. ЖЕЛАТЕЛЬНО БЫТЬ!»

Будет.

 

 

Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.

Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме “первого черновика”, с предварительной корректурой члена редакции Вл. Залесского. Тем не менее, возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические “ляпы”, досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв – он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них – вы можете повлиять на их судьбу!

Искренне ваш, автор Игорь Резун.