Глава 74. ТРИУМФ АШИ И ОТКРОВЕНИЯ МАРКА.
ТОЛЬКО ДЛЯ
СОВЕРШЕННОЛЕТНИХ ЧИТАТЕЛЕЙ.
ЛИНИЯ АША – КОМБАТ
Свой вклад в радостную встречу Лены, как и в то, что эта встреча вообще состоялась, Аша тоже внесла. Ещё бы – руке до сих пор больно: рычаг ручного тормоза выдёргивать на ходу! Тоже подбежала, тоже пообнималась. Но больше не стала – никак, и даже мысли не было проехать с Леной домой, провожать её; видно было по глазам девушки: не в себе.
Конечно, такое пережить за несколько дней! Ей сейчас нелегко. Вон, Марию с Димой и даже хромающим Киром отослали к Лене домой, но не в квартире сидеть, а распугивать всяческих «блогеров», «интернет-журналистов», да и официальных писак, кинувшихся туда, в засаду полезших, как только на портале высветилось её фото с торжествующим «НАЙДЕНА!».
Нет, пусть одна. С ней там будет и Мириам, взрослая, и тёплая, почти родная Шакти, и эта женщина странная, с бананами, – ох, вот с кем бы Аше поговорить!
Но сейчас надо было попрощаться с Комбатом.
Закончилась их дружба-служба.
Земцов сидел за рулём машины, аккуратно убранной уже на обочину. Перекусывал бутербродами: до этого времени, с самого утра, и времени не было это сделать. Борода его шевелилась. Посмотрел на девушку весело, снисходительно:
– Ну, чего нос повесила, Анастасия? Всё же у вас к лучшему вышло!
– Жалко…
– Кого? Да девчонка у вас – кремень. Выправится.
– Нет. Не этого жалко… – Аша, как маленькая, шмыгнула носом. – С вами мы так хорошо… катались!
Действительно, его немногословность, спокойная уверенность, его невозмутимость все эти дни были для Аши своего рода аккумулятором, который подпитывал её батарейки. Эх, а ведь главное-то, про «контракт», она ему так и не рассказала! Вряд ли Яцухно об этом распространялся.
– Ну ничего. Мне тоже приятно было. Хорошая ты девчонка… – Он улыбнулся. – Было б мне лет на сорок меньше, предложение бы сделал не глядя!
– Правда?
– А что?! Жена – боевая подруга. Моя такая же… А сейчас бы прямо удочерил. Но тут проблемка… – глаза его смеялись отчаянно. – В Новосибирске живём с женой. Далековато. Так что в гости приезжай!
– Ой! А можно?!
– Можно. Босиком нагуляешься, напляшешься с моей женой – досыта. Она тебя ещё племенным африканским танцами научит. Трайблу… Она преподаёт. Танцевать любишь?
– Люблю! Но не умею…
– Вот и научишься… – он писал на клочке бумаги адрес и, мельком глянув вперёд, заметил: – А ты иди. Тебя уже ждут.
Девушка оглянулась – ниже, на съезде в город, стояла, также на обочине, огромная чёрная машина. Не старинная, но старая. Вроде какой-то сплюснутой «Победы», которая была у соседа по дому. Невысокий человек в тёмных очках, в белой рубахе навыпуск стоял рядом с ней.
– А что это за такая… Американская?
– Да нет, самая что ни на есть советская. ГАЗ-12 «Зим». Это тебя твой гость уже встречает.
– Он что, следил?!
– Нет. Но как в город въехали, всё время где-то рядом крутился. Переживает за тебя.
Девушка не могла уже сдержаться:
– Слушайте, Комбат! Он хороший человек, но вот эта… это нормально, если он ноги любит? Ступни?! Целовать и вообще?
Ей очень важно было получить вердикт от такого простого и логичного, как математическое уравнение, человека – от Земцова.
Тот посмотрел с нежностью.
– Ягодка ты. Да тебе не то что ноги целовать… Тебя всю можно в клубок смотать да в карман положить!
– Зачем?
– Чтобы доставать и тискать! Вместе с ногами! – засмеялся Комбат, смахивая с бороды крошки. – Ладно… Беги. Дело есть дело, родная. И запомни: главное, чтобы это нравилось. Пока! Береги себя!
Он, кивнув, тем самым пресекая все дальнейшие телячьи нежности, захлопнул зелёную дверь с белой звездой. Жалко, она бы и его обняла… Но двигатель зарокотал, и «Лендровер», с уродливым горбом «запаски» на капоте, покатился прочь.
Девушка пошла вниз, по дороге; по краю её, по жёсткой траве, чувствуя покалывание её подошвами, ощущая нежную грубость этого покрова, на камешки иногда наступая – специально. Смотрела вниз, на ступни, мелькающие по траве этой.
И думала: чего только в жизни не бывает. Да вспоминала, как всё нелегко, не сразу получилось у неё это, в субботу: начало «работы» и знакомство с «клиентом»!
ЛИНИЯ АША – МАРК
Тогда, в субботу, Комбат довёз Ашу до входа в «Питер» ровно за полчаса до встречи с клиентом. Конечно, указание Яцухно. Сам майор был совершенно спокоен, но на страдание девушки внимание обратил. И, как обычно, ответил на её немой вопрос, так и не заданный, притчей.
– Ты знаешь, у племени мбунду есть такая притча про старика и коня…
– Расскажите!
– Ну, там всё просто. Был у старика конь. Его украли. Все говорят: ну, вроде как доигрался, такого коня рано или поздно украдут. А он, оказывается, просто убежал, но вернулся и привёл с собой почти целое стадо из буша. Потом его сын сломал ноги на охоте, упав в яму, ему опять – ну, не повезло, ты сейчас один останешься. А тут вождь объявил войну и забрал всех молодых мужчин, и только сын остался; ноги заросли – хромал, но за стариком ухаживал. Наконец, ему говорят: дом твой плохой, под землю уходит, что ты оставишь сыну своему? А случилось землетрясение, провалился старик в воронку с домом, но на месте её забил родник, и сын его стал самым уважаемым человеком в округе – единственным с источником воды на участке. Вот как-то так.
– И что всё это значит?
– Нам не дано знать, куда нас судьба-то ведёт… – спокойно ответил Комбат-Земцов, подкатывая к ступеням. – Всё. До приказа Виктора Викторовича. Делай, что должен, и пусть будет, что будет.
Что ж… Чуть-чуть, но успокоил. Девушка приняла душ, переоделась. Придирчиво осмотрела себя в зеркале: причёска, серёжки, лак на руках и ногах – не стёрся ли? Надела платье с геометрическим рисунком, понравилось оно ей ещё в бутике. Обнажало и ноги её, и плечи. На них – шёлковую накидку. Волосы не стали ничем стеснять, пусть развеваются.
Яцухно позвонил за пять минут до начала «контрактного» времени. Голос неизменно холодный, металлический.
– Клиент ждёт вас в ресторане «Плимут» на шестом этаже. Спускайтесь.
– Как я его узнаю?
– Он вас узнает… Спускайтесь!
В лифте она продумывала план сокрушительного наступления. Вот сейчас встретит она лощёного типа. Приехал чёрт знает откуда поглазеть на её пяточки. Сейчас она ему устроит «кровавую баню»! Откуда, да почему, да что у него в голове…
При этом девушка чувствовала мучительное раздвоение сознания: с одной стороны, хотелось, по привычке, хорошо выполнить свою работу, на которую подписалась, с другой – именно эта «работа», эта необходимость быть босой куклой для кого-то невероятно бесила…
Она шла меж столиков с крахмальным скатертями и моделями старинных парусников в витринах; ресторан позиционировал себя как «морской», смотрела на людей. Немного их было, как и в других таких, изысканных, заведениях – недёшево тут питаться, ланч ещё по божеской цене, а вечером расценки вырастают.
И – увидела. Причём увидела нечто такое, что сразу вышибло из её рук все козыри невидимые, весь её хитрый план поломало. Она смотрела на невысокого, слегка пузатого – разве что самую малость – человека в совершенно ординарном джинсовом наряде, проще которого не представить: рубаха такая, штаны и в тёмных очках – посреди ярко освещённого зала ресторана. И ещё одна деталь зацепила её сознание: на столике, на крахмальной скатерти, в вазе одиноко торчала красная роза…
По одной причине, внешней, которую не подделать, направилась к нему. И он увидел её, встал.
– Здравствуйте! Вы – Аша?
– Да… а вы?
Она не могла в лоб спросить: «клиент», это звучало бы нехорошо, грязно.
– Марк. Марк Иванович.
Он взял её руку и поцеловал. Так просто. Аша настолько не готова была к этому, к такому еле-еле чувствуемому прижатию губ к кисти её руки, что оторопела. И села за столик. Перед её «клиентом», Марком, стоял бокал с жидкостью рубинового цвета, а рядом, на тарелочке, – дольки лимона.
– Давайте, Аша, сначала поедим и выпьем… Вот меню.
Она догадалась по цвету напитка и аромату, едва ощутимому, что он пьёт «Кампари» – хороший дорогой битер. Поэтому назвала тоже этот напиток, а толстую папку меню отодвинула от себя – не грубо, но твёрдо:
– На ваш вкус, Марк!
– Хм. Ну, тогда… Я бы порекомендовал сибас с розмарином и оливковой заправкой. И треску чоризо. Я надеюсь, они её тут неплохо готовят… Что будете пить?
Глаза Аши первый раз сверкнули – немного угрожающе. Понятно: её сейчас накормят – против чего она, в принципе, не возражала, напоят… А потом?
– А если минеральную воду? Что скажете?
– Тогда скажу – Fillico. Я тут увидел её в меню… Её добывают у подножия японской горы Рокко, где цветёт дикая слива и соловей поёт свою японскую песню…
– Давайте!
Она откинулась на диванчик – тут были такие диванчики на полтора человека; двоим влезть сложно, но одному – как на королевском троне. Ну, что он предложит? А он, не снимая тёмных очков, подозвал официанта, пожилого, седовласого, вышколенного, и сделал заказ. Аша смотрела. Неужели это и есть ОН? По-другому себе представляла. Чтобы что-то сказать, заполнить паузу повисшую, проговорила:
– Вы что-то очень долго ехали… Очень!
– Проблемы возникли в Италии с моим партнёром… потом в Москве улаживал. Но вы же тут… тут вас обеспечивали?
– Да.
– Значит, всё хорошо. Вы отдохнули.
Аша уже хотела в лоб брякнуть: а вы сами кто такой? И почему вы тоже… босиком? Но тут официант принёс ей «кампари». Поднесла бокал к губам. Лёгкий имбирный аромат щекотал ноздри.
– Давайте прямо… – вдруг спросила она, не тот вопрос, но тоже прямой. – Почему – я?
– Видите ли, Аша… Одна женщина запостила в Инстаграме фото, как вы босиком моете лестницу. В каком-то таком вашем пафосном здании.
– А! В Доме госучреждений. Меня выгнали потом оттуда.
– Вот. Она написала: мол, смотрите, до чего дошли. Я подумал: ну, вы же могли где-то достать хоть какую-то обувь?
– Да времени не было!
– Точно? – он ласково усмехнулся. – Не верю. Подруги, знакомые. Захотели бы – достали. Ну, хотя бы сланцы, шлёпки вьетнамские.
– Хм! – она фыркнула. – А они помогают? Ноги всё равно мокрые, да и навернуться с них… запросто.
– Но всё-таки могли?
– Да не было у меня денег тогда…
– Но, если бы захотели, то достали бы, верно? Для сланцев, например, не принципиален размер ноги, можно попросить у любой подружки… – настаивал он.
– Ну, могла, могла… Могла!
– Но не захотели, верно?
– Да! Не захотела!
– Вот видите… – он тоже смаковал свой бокал, по глотку. – Это было ваше сознательное решение. Я это оценил.
– Что?
– Что вы решили мыть… босиком. Презрев брезгливость, приличия, традиции. Что ещё?
– Ага! То есть просто – босиком! А на ступни вы посмотрели?
– Посмотрел… – спокойно ответил он. – Камеры видеонаблюдения иногда дают хорошую картинку. Знаете, когда вы на коленки становитесь, у вас ступня напрягается… Такой красивый рельеф. Каждая жилочка видна. Просто художественный образ.
Девушка снова фыркнула. Главное, чтобы не полез лапать… может, и не сдержится.
Странный он. Она думала, он…
Но тут горячее принесли. И минеральную воду. А ещё – бутылку Azienda Agricola Bosio, с треугольной этикеткой. Итальянское вино, из Ломбардии, из провинции Франчакорта. Она уже немного в этом разбиралась…
– Хорошо! То есть вам ступни нравятся?!
– Нравятся… – спокойно ответил он, разматывая салфетку столовых приборов. – Иначе бы не было этого контракта, вас и меня… А это плохо?
– Это странно. Это напоминает… извращение.
Он засмеялся.
– О-о, какое знакомое слово! Скажите, Аша, вам нравится машина автомобиль «Мерседес-Бенц»?
Аша вспомнила – она же её возит, в качестве такси. Роза её гипнотизировала, мешала думать.
– Да. Удобная. Красивая.
– Ну, удобства там – на такой средний европейский формат, если не эксклюзивный выпуск… Красивая? Хм. Последними знаменитыми машинами были «Аденауэровский Мерс» или GullWing, «Крыло Чайки». Всё остальное с точки зрения дизайна – туфта, уже ничего своего, стильного, даже корейцы обставили, как детсадовцев.
– А вам какая нравится?
– Мне? – он утёр губы салфеткой, которую, несмотря на отсутствие галстука и крахмальной сорочки, зацепил за воротник. – Мне нравится «Испано-Сюиза Н6». С кузовом «купе-де-вилль», конца тридцатых. Старинная такая рухлядь, тихоходная… Но, увы, их в мире всего шесть, и все они в частных музеях. Не купить… Неплох «Роллс-Ройс», но только «Фантом Четвёртый», созданный специально для королевской семьи Виндзоров. Там тоже восемнадцать машин всего… Я сидел в такой. Знаете, ящик для сигар открывается с лёгким скрипом, не сразу – но в этом и фишка!
– И что из того, что вы мне рассказали?
– На фоне всеобщего культа этого идола богатства – «шестисотого мерина», я, со своим презрением к этой машине, тоже извращенец. Потому, что она мне не нравится. Ординарностью, пошлостью…
– Всё равно не понимаю!
Блик света – от люстр – протёк по линзе его тёмных очков; Ашу они уже начали раздражать. Она локти на скатерть сложила.
– Аша, всё просто. Разве любить смотреть не на грудь, как все люди моего пола любят, а на ступни – это извращение? По-моему, это просто особый вкус…
Ей так и хотелось сказать: «Ну, вот бы и смотрели – у себя где-нибудь! Чего сюда приехали?!»
Подписывая бумаги у Яцухно и потом, представляя себе встречу с неизвестным «клиентом», она понимала, конечно, что её новая работа не будет такой уж безоблачно-лёгкой, что свои сложности появятся. Но она не представляла себе, что будет так тяжело и что возникнет физическое отторжение; и не к самому человеку даже, сидящему сейчас напортив неё – нормальный, воспитанный, интеллигентный мужчина! – а к роли, которую она принуждена играть. К тому, что она тут на выданье, в витрину выставлена, нет, ещё хуже – она чья-то игрушка. Собачка на поводке. Босоногая!
Она не стала грубить, это понятно, она научилась уже сдерживаться, но в голосе появились нотки злости:
– А вы где живёте, Марк?
– О, в разных местах. Мама у меня в Москве, иногда у неё. Есть квартира в Риме, но я там редко бываю…
– …вилла во Франции, бунгало на Багамах, да? – злым голосом продолжила девушка. – Частный самолёт, яхта!
– Нет, вилла, то есть коттедж – в Ессентуках, – серьёзно поправил он. – Во Франции недвижимость дорогая, да и природа не та. Самолёт мы впятером с друзьями арендуем вместе, не так уж часто он и нужен. А воду я вообще не люблю, я её боюсь.
– Вы женаты?
– Нет. И не был. Некогда был, да как-то… одному хорошо.
– И детей нет, понятно… Кто вы по диплому?
– Ну, я кандидат математических наук, кибернетик.
– Живёте в Москве всё-таки?
– Да. В основном. Там дела.
– Неужели московскую девушку с красивыми ступнями не могли найти?
– О, вы шутите! Московская девушка разуется только за деньги…
– Но вы мне тоже платите деньги! В чём разница?!
– Я плачу не вам, а фирме. Меня интересует искренняя мотивация.
– Какая разница, какая там мотивация, если можно пялиться на ступни! – та же злость уже вибрировала в голосе Аши.
– Не скажите. Фальшь всегда отвратительна. В этом тем более.
– Как у вас давно это?
– Что «это», Аша?
– Страсть к ногам!
– Точно не помню. Но, наверное, с детства.
Слова вылетали из девушки пулемётными очередями, и он, этот пулемёт невидимый, раскалился: дотронешься – обожжёт! Но вопросы-патроны закончились, и, чувствуя всё ещё ярость, в которой сконцентрировалась и досада от своего положения, и нервное напряжение от поисков Лены, она потребовала:
– Снимите очки!
– Вас раздражает?
– Вы прячетесь! Снимите!
Он снял.
На девушку глядели довольно большие для маленького, полного, безбородого лица, спокойные карие глаза. Немного детские, беззащитные и усталые; как у Яцухно – только без библейской скорби в них. Но с едва читаемым выражением спокойной мудрости.
Она хотела уже выпалить очередное, обидное, но осеклась. А рука Марка, белая, с хорошо обработанными ногтями, взялась за бутылку:
– Аша, всё-таки давайте выпьем… за знакомство. И поедим, а? Я за вас переживаю. Вы чем-то расстроены?
Она тупо смотрела на стол. Пока плевалась в этого человека вопросами своими, пока щипала его, дёргала, официант уже принёс блюда, и от них, от рыбных кусочков, пахло розмарином, чуть – чесноком, а от трески исходил ещё более пряный армат, намекающий на присутствие в блюде кайенского перца. Белое вино лилось в высокий бокал. Роза-то для неё, пора бы уже понять. Когда ей в жизни цветы дарили? Блин, да никогда.
– Bacalao a la Galega – так в испанской Галисии называют это блюдо… Попробуйте, Аша! Правда, очень вкусно! – ласково сказал Марк. – Ну что, со знакомством?
– Да…
Она пригубила вино, сидя почти неподвижно. Аша просто не знала, что сказать. И вот теперь ляпнула, понимая, что главный вопрос она так и не задала. И даже ногой тряхнула скатерть этого столика.
– А вы-то сами почему босой?!
Из-под джинсовой ткани торчали ступни – незагорелые, вполне обычные, вполне мужские, так поразившие девушку в самом начале.
Он тоже, что ли?
– Я знаю! Вы фут-фетишист?! Или кто?
– Да… – он даже не удивился вопросу её, запальчивому. – Но разве вы чего-то другого ждали?
– Ну… я думала, что вы будете только… любоваться! А вы и сами, я вижу!
– А разве моя личная босоногость мешает мне любоваться?
– Нет, но… но я не думала, что… то есть я думала, что такие люди, как вы. Ой, чёрт! Всё, молчу!
Аша была в шаге от слёз. Душившая её злость переплавилась в щемящее чувств вины. Ну зачем она почти наорала на этого доброго человека? Даже если он сделал это только для неё – спустился в ресторан босой, из номера, это всё равно жест, и жест достаточно благородный. Такой тёплый, товарищеский.
Не зная, как дальше вести себя, она неловко рассыпала из салфетки столовые приборы и принялась за еду, смутно понимая, что пользуется не теми ножичками, которые полагаются, хоть вроде и правильно. А пусть, наплевать!
– …ну, если бы я приехал к вам в Москве с совещания в фирме… – с усмешкой говорил Марк, ловко орудуя своими ножами-вилками, – то я был бы в костюме, галстуке, в обуви. Хотя галстук я бы снял – не очень люблю их. Предпочитаю шейные платки.
– Чем ваша фирма занимается, Марк?
Девушка поняла, что за всё это время она первый раз задала простой, без подоплёки и сарказма, вопрос.
– Мы разрабатываем аппараты… Чипы, точнее, для инвалидов. Ну, чтобы помочь людям, допустим, парализованным, двигать руками или ногами. Это сложная такая вещь… Я могу обьяснить, но не сейчас.
– Вы программист там?
– Нет. Я председатель Совета директоров и начальник конструкторского бюро.
– Ну, вы даёте! – с набитым сибасом ртом высказалась Аша. – Ну да… тут вас никто не видит!
– Вы правы. Но я по Москве так гуляю. В своё личное время. Разве это мешает моей работе?
– Нет… Вы простите меня!
И Аша залилась краской. Ей теперь точно было стыдно.
– А что вы думали, Аша? – Марк снова улыбнулся, и видно было – покрасневшие у него глаза. – Можно, кстати, я надену очки? У меня болят глаза от яркого света, к сожалению. И от электрического тоже.
– Да, конечно… Ну, извините, что я так на вас набросилась!
Продолжал есть. Очень аккуратно, очень тщательно пережёвывал, не ронял крошек, но и говорить успевал.
– А вы, наверное, думали, что явится перед вами такой толстый кабан с золотой цепью на шее, скомандует: ну-ка, ноги на стол, да?
Аша засмеялась.
– В ресторане прямо? Ну-ну.
– А что? Для кабанов хоть в ресторане это приемлемо, хоть где… Они же платят, их деньги. Так вот, скомандует, вы положите, он ваши ступни обмажет чесночным соусом и будет, чавкая, обсасывать?
Девушка поперхнулась от его слов – точнее от картины; и как-то не по себе, стыдно было и смешно – одновременно. Марк звякнул своим бокалом – о край её посуды.
– А теперь – за добрые слова, хорошо?
– Да…
– Вам нравится вино?
– Очень!
Она позабыла о ресторане. Он словно поблёк, стал рисованным задником, декорацией их встречи, их разговора с этим столиком. Даже официанта не замечала, который подошёл, что-то поменял, что-то убрал. Но коснулась розы – осторожно, словно та могла опалить пальцы алым огнём.
– Ну, или второй вариант: вы представляли себе более-менее молодого мужчину, парня по сути, который быстро напоит вас до невменяемости, пару пирожных закажет, а потом потащит в номер чмокать ваши пальчики? Да?
Вот теперь девушка не смогла удержаться от искреннего смеха: вспомнила Лёшку с его красной икрой и неуклюжей попыткой сделать именно то, о чём сейчас говорил Марк.
– Ну, да! Такие тоже бывают.
– К сожалению… – Марк насытился, салфетку с шеи снял; отодвинулся чуть назад. – Мир российского фут-фетиша, Аша, причудлив, как картина абстракциониста. Я бы сказал, как гравюры Иеронима Босха. Там такие персонажи есть!
А теперь и любопытно стало. И расслабилась.
– А можно? – он кивнул, и она забрала из его блюда гарнир – запеченный картофель, который особенно любила. – Какие?
– Ну, например, есть такой Тёмный Волк. В Интернете он ДаркВольф. Утверждает, что барефутер – то есть человек, любящий ходить босым. В разгар лета мотается по московским фонтанам. Фотографирует детей, мальчиков и девочек, от восьми до двенадцати… это «его» возраст.
– Ой, блин! Педофил, что ли?
– Что вы. Он себя таким ничуть не считает. Скажете – возмутится. Есть другой, бизнесмен, как я… Но верит в воскрешение мёртвых, проповедует учение какое-то – нет, не кришнаизм, а какая-то современная уже секта. Тоже – я не фут-фетишист, но люблю, чтобы рядом босая девушка ходила. Есть третий, спортсмен яростный… Здоровый образ жизни, и главное – чтобы вокруг девчонки босые. Есть некий Витюля Босой, он шастает по лесам, по грязи осенне-весенней, внимает на видео собственные ступни и выкладывает в Сеть. Без лица. А есть вообще чудная личность: он имеет бизнес в Москве, но сам живёт в Киеве. Некто Сергей Неумывакин. Он считает, что в России существует дискриминация мужчин – ну, их вот в армии заставляют служить, например! – а женщины, они энергетические вампиры, злобные стервы. И при этом обсуждает, какая кожа у кого на пятках, можно ли туда иголку воткнуть. Здорово, правда? Есть ещё… Хотя довольно, наверное. Вам скучно.
– Нет, мне интересно. Правда! Но вы ведь не такой… какой-то.
Марк пожал округлыми плечами под джинсовой курткой.
– Может быть. Я особо не прячусь, но я и не выпячиваю это. Это область личных пристрастий, Аша, что тут может быть странного или ужасного? Если, конечно, это не каннибализм, не педофилия – то, что может угрожать другим.
– Логично вы говорите. Умно.
– Не умею по-другому! – рассмеялся он. – А можно теперь вас порасспрашивать?
– Можно.
Она ожидала того, о чём ей как-то сказала Мария – после той встречи в «Клёне». Вот, готовься, мол: да, будет спрашивать – а как давно босой ходишь? А какая у тебя кожа на пяточках, жёсткая или мягкая? А ты по камешкам когда идёшь, больно? А как больно? А по грязи ты ходила, как себя ножки чувствуют?!
Ашу передёрнуло от самого ожидания этой рыболовной сети вопросов, однако Марк спросил совсем о другом:
– Судя по редким сообщениям в Сети, у вас в городе вы не одна такая. Что-то проскальзывало, какой-то митинг… Нет? Интересно очень.
– Что вы, ой!
Аша едва успела утереть губы салфеткой. И затараторила – о подругах своих, о библиотеке, о «Дне Голых Пяток»; и, конечно же, не смогла умолчать о поисках Лены, о том, что сама ездит в экипаже, что колесят они и по Щанску, и вне его, ищут девчонку…
Марк слушал, иногда хмурился.
– Да, печальная история у вас тут вышла… – наконец, проговорил он. – Но, вы знаете, мне кажется… Кстати, может, кофе с мороженым? Или чай?
– Давайте чай! Но мороженое тоже!
– Заказывайте! – подвинул папку меню.
Пока она просматривала её, встала, он продолжил, похлопывая по скатерти аккуратными пальцами без колец и модных печаток:
– …мне кажется, что Лена – она скоро найдётся. Нет, я вас не просто пытаюсь утешить. Я к тому, что это история, она с банальной человеческой жадностью, злостью связана. Не с маньяком. Фут-фетишисты – люди очень трусливые, поверьте мне!
Аша усмехнулась – грустно:
– Да? Но вы же не трусливый!
– Ну, меня моё положение и деньги спасают… Я не об этом. Средний фут-фетишист вообще на сильные поступки – похитить кого-то ради своей страсти – не способен. Они трусливые, потому, что на них с юности давит всё. Родители, окружение. Ну, вот вы поставьте себя на их место? Хотя лучше не так: представьте, у вас когда-нибудь будет ребёнок. Предположим, сын.
– Возможно… Я не думала об этом! – Аша только повернулась, ища глазами официанта, а он уже возник перед столиком. – Мороженое с белым шоколадом и абрикосовым желе, пожалуйста! И «Эрл Грей» с бергамотом.
– Я тоже буду такой чай. Чайничек, пожалуйста.
Официант удалился, а тёмные очки Марка по-прежнему переливались, радужно.
– И вот он к вам приходит… К отцу он не придёт, говорю точно – там он сможет легче рассказать, но там его с меньшей вероятностью поймут. И вот, гипотетически вы с сыном на одной духовной волне, и он вам говорит: мама, мне пяточки девочек нравятся! Носочки с них снимать, щупать, целовать, может быть, даже… Вот что вы скажете?
Ага задумалась.
– Ну-у, даже не знаю… Странно как-то это, ненормально.
– Так «странно» или «ненормально»?
– Хм. Наверное, если так уж говорить… ну, что я теперь знаю и что вы сказали, странно!
– Хорошо, странно. А «странно» – это плохо?
– Наверное, нет… У каждого по-своему.
– Хорошая фраза. Расхожая. Мы её сейчас так часто повторяем, но практически-то так не чувствуем. У нас по-прежнему что странно – то уже ненормально, ужасно, извращение и так далее…
Аша снова застыдилась, но уже без алых щёк.
– И ещё вопрос: а «странно» потому, что вам никто пяточки не целовал, потому что у вас в жизни – и ваших родителей такого не было?
Она подумала. Представила мать, отца представила и такие разговоры в их семье. Немыслимо. Просто невозможно даже их реакцию сказать. Подождала, пока официант поставит вазочку с мороженным, чай; и только налив в чашку, взявшись за ложечку, ответила:
– Ну, если б я такое родителям сказала… мать бы выдрала! Ну, то есть что мне целовали. Она бы о другом подумала сразу. О нехорошем. У них в жизни точно такого не было.
– Ошибаетесь, Аша… – мягко возразил Марк. – История влечения одной части человечества к ступням другой, она века насчитывает. Вы слышали о пытке «испанский сапог»?
– Нет… жуть какая-то, да?
– Да. Состоял из двух досок, между которыми помещалась нога допрашиваемого. Эти доски были внутренней частью станка, давящего на них по мере погружения в него деревянных кольев, которые вбивал в специальные гнёзда палач. Причём родилось-то оно во Франции и Британии, а потом уже испанская инквизиция изобрела металлический вариант. Увечились, в основном, кости стопы. Причём – чаще всего так пытали молодых женщин и девушек, заподозренных в колдовстве.
– Знаете… – Аша нашла в себе силы признаться. – Я тут… Я, в общем, только девять классов закончила! А вы такой умный и начитанный… не сердитесь, если я ничего этого не знаю.
– Да это ерунда. Я просто рассказываю. Ну, спрашивайте, если что-то неясно… В общем, этих молоденьких, как правило, красивых, часто – босоногих, и не по нищете, нет, а именно – по их желанию, пытали. Соблазняет голыми ногами – значит, ведьма. Так вот, вы не думали, почему именно – ноги? Почему не руки, например, им ломали? Руки переломать – так человек вообще с голоду умрёт, в Средние века это всё, приговор. Не зря ворам отрубали руку, а то и обе.
– Не думала. Я вообще о таком не знала! Но интересно.
– Потому что, во-первых, как-то интуитивно, без всех наших современных знаний о психологии секса, подозревали в голых ногах какую-то страшную силу. Угрозу христианской добродетели. Во-вторых, есть такие хроники… Ноги приговорённой к пытке полагалось исследовать на вкус и запах. Ведьминский.
– Что?
– Ага… – Марк усмехнулся. – Облизать, проще говоря. Лабораторных анализов не было. Только вкус и обоняние. Вы понимаете, что тогда уже были люди, которые с удовольствием это делали, а потом отправляли на пытку, и скорее всего – на костёр?
– Ни фига себе… То есть это… Ну, к ногам-ступням, это давно было?
– Да. И в советское время, время ваших родителей, это тоже было. Просто они никогда вообще на эту тему – редко даже между собой говорили. Наши родители… – он помедлил. – И мои тоже, они коммунизм строили, тут не до секса, не до ног и вообще ни до чего. Сплошной ДнепроГЭС и Челябинский тракторный. Потом – ракеты против Америки. Да не переживайте, не знаете – и ладно!
– Хорошо. А я почему этого не знала?
Хитро улыбнулся. Допил свой бокал, смакуя и разлил остатки. Прекрасное вино. Совершенно не дурманит голову, хотя пьянит – именно на уровне эмоций.
– Вы – обыкновенная девушка. Я прекрасно вижу, что – порядочная. Значит, вы об этом не думали по определению. О сексе, скажем так. К тому же, боюсь, большая часть ваших знакомых юношей – это такие… очень обычные люди.
– Ну да. У нас в Щанске необычных поди найди… И на моём микрорайоне! – осмелела Аша. – Есть один, компьютерщик. Он даже пытался.
И вот тут она преодолела своё смущение, первый раз, косноязычно, спотыкаясь на каждом слове, рассказала о Лёшке и его приставаниях. Марк покачал головой.
– Бедный парень. Вот куда ему со свой бедой, со своей страстью податься?
– Не знаю…
– А что, самое простое – пригласить проститутку, заплатить ей денег. И там всё, что хочешь, она даже не покажет, что удивлена. Ей всё равно. Аша, вы хоть сейчас понимаете, почему выбор пал на вас, а не девушку, которая просто любит деньги?
Она рассмеялась.
– Понимаю… Нет, вообще. Мне всё, казалось, будет по-другому!
– Разочарованы?
– Нет! Наоборот!
Она доедала мороженое – быстро она его уничтожила, ведь такая вкуснотища. И призналась:
– Неуютно мне… В этой такой роскоши. Не могу привыкнуть до сих пор!
– Ну, это временное. Лучшее то, что бы привыкать, а принять, как данность. Сегодня – так. Завтра может быть по-другому.
– Как?
– А как – об этом подумаете завтра.
– Хороший принцип!
– Это цитата из культовой книги «Унесённые ветром». Да, мудрая.
– О! Я такой фильм смотрела!
– Ну вот и хорошо.
И ужин, и разговор заканчивался. И Аша снова ощутила жжение во всём теле, а главное, в голых подошвах на ресторанном ковре. Ну вот, сейчас они поднимутся в её номер. Или в его номер. И надо будет приступать к самой главной части этого её эскортинга…
Интересно, он просто пощупает – или?
Она выпалила, страшась возможного ответа:
– А давайте… погуляем?! Правда, дожди… но они тёплые! А я люблю – по лужам!
– И я люблю. Верю, что тёплые… Только я возьму с собой бутылочку бренди. Согреваться.
Она встала и поняла, что нестерпимо хочет сделать. Розу забрать. Это её цветок, её, он для неё куплен и не целый букет пошлый, а грациозно – одна! Выдернула алый комочек из вазы.
…Они вышли в сумерки, и она тут поняла, что он не живёт в «Питере». Нет! Он приехал сюда, приехал на такси; с ним ничего нет, телефон и портмоне в карманах, и он приехал босиком. И вышел с ней под дождь: не сильный, вяло покапывающий, редкими каплями, но уже успевший покрыть асфальт ручьями и лужами. Он даже края джинсов не закатал. А она голыми ногами рассекала лужи, прыгала в них, дурачилась.
Она начала рассказывать ему о своём детстве, об отце; как-то сам собой завёлся разговор этот – конечно, с вопроса о босых ногах в этом периоде жизни. Рассказала, как лазила по деревьям, как легко брала на ладонь огромных жуков-дровосеков, но страшно боялась наступить на такого голой ногой: а вдруг – цапнет!
Он смеялся. Рассказал, какие жуки в Ессентуках, в кавказской природе, буйной. Рассказал, как ходил босиком на Кольцо-гору в нескольких десятках километров от города. Про Медовый водопад, к которому ведут пологие каменные ступени, как магнетически прилипает к ним босая ступня – и не скользит на мокром камне. Они промокли; и хотя Марк достал зонтик, раскрыл над ней, она не хотела защиты этой; они прогулялись по всему Центральному парку, у скульптуры «Инженера» побывали, посмеялись над нелепостью её, советской, посидели на скамейке, Аша пила бренди.
И он ни разу невзначай не коснулся её голых ступней, промытых водой, лежащих рядом с ним – только дотянись. Он словно лежал дистанцию.
Только сказал:
– Ваши ступни, Аша… Если уж говорить о них…
– Говорите! – просила она. – Говорите, блин… Я не слышала ещё такого, ну, только если от Лёшки! Скажите, я сама ведь не понимаю!
– Они меня восхищают абсолютной правильностью. Какой-то такой… невозможной. Палец у вас, второй, выпирает.
– Ужасно. «Обезьяний», мне девки так в школе говорили.
– Нет. Он красив. Как копьё Лонгина. Он ваш неукротимый характер показывает. Безымянный – как миндалина, смотрите! И мизинчик прямой. Обувью не загнутый.
– Это красиво?
– Божественно! – сказал он.
И вот после этого загула, продолжавшегося чёрт знает сколько – дошли они до утиного почти; после рассказов Аши о поездке в Новосибирск и его – о том, как компания, им руководимая, делает эти фантастические чипы, они заказали такси снова; оно выехало из ночи, отвезло их в какую-то уютную кофейню на «Заповеднике»; там пили кофе по-турецки, Аша курила кальян – первый раз в жизни! – и ей нравилось, и Марк не надевал очки; в сумерках он снял их сразу – мокрые глаза на мокром лице, как от слёз, казались особенно трогательны.
А там и утро наступило. И Аша поняла, что до посадки в экипаж к Батяне – по графику их сообщества – часа четыре, наверное.
Ехать в гостиницу? Пока туда-сюда…
Он всё понял.
– Где вас заберёт ваш водитель?
– Да хоть где… – пробормотала полусонная девушка. – Адрес надо ему сказать… А можно я тут, на диванчике?
– Да. Устраивайтесь. Я позвоню Яцухно.
И она калачиком свернулась и голые ступни свои рядом с ним положила, и было ей всё равно уже. Пусть гладит, пусть щупает и мизинчик этот, и безымянный-миндалину, всё… спать хочется. Хоть немного поспать.
Но, похоже, он ничего из того, что ей виделось, так и не сделал.
Проснулась она оттого, что кто-то эти самые ноги её и трогал; потрепал ласково – и понятно, потому что она спала на диванчике кофейни, накрытая пледом. А на столе исходила паром чашка со свежим крепким кофе.
И булочка какая-то лежала, рогаликом.
Кофейня – пуста, даже баристы нет.
И Марк сидел напротив, неизменно в очках, румяный, как свежий. Поднимаясь, стряхивая с себя плед, вертя глазами в поисках окон – определить по свету время суток, девушка встревожилась:
– А почему так пусто… Сколько сейчас времени?
– Половина восьмого! – Марк улыбнулся. – Доброе утро.
– Доброе! Ничего не понимаю… А разве это заведение, оно…
– А я арендовал до утра. Выкупил, – он продолжал приветливо усмехаться. – У вас тут люди душевные, с пониманием. Пейте кофе, Аша. С круассанами. Иногда, бывая в Париже, я особенно люблю вот такой завтрак…
– Так. Надо позвонить моему человеку.
– Не надо. Мы с Яцухно поговорили, он прибудет через полчаса. Как раз вам время оклематься.
Дуя на жидкость, поводя плечами – не зябко, но расслабленно после сна, поправляя волосы, Аша хмыкнула:
– Да-а… Я прямо с парада и в экипаж. В платье буду по грязи лазить!
– Так это же прекрасно… Босая, в роскошном платье, да по грязи, и при этом в миссии спасения. Это, Аша, достойно крутого боевика, вы просто не понимаете.
– Правда?
– Да. Пистолета не хватает… ну, это мелочи. Жаль, я не могу видеть этой картины.
– А если вы…
Марк помотал головой. Сожалеюще.
– Виктор Викторович мне запретил. Ка-те-го-рически. «Тезаурус» отвечает за мою безопасность… во время пребывания. Так что никак.
– М-да. Понимаю.
– Но я очень сочувствую вашему делу. Правда.
– Я сегодня могу поздно закончить! – предупредила Аша.
– Всё понимаю. Воскресенье сегодня, перетерплю. Посплю, наверное. Но… вы мне позвоните, как закончите?
– Патрулировать?
– Да…
Аша тоскливо глянула на круассан. И ещё общаться с этим удивительным человеком тянуло, и какая же она будет после дня катаний в машине? Грязная, потная, без сил. После такого нервного напряга? Ладно. Впилась зубами в рогалик:
– Хорошо. Позвоню. Обещаю, честно…
– Вот и отлично!
И было потом это воскресенье, когда они обнаружили дом с разбитым стеклом веранды, а майор легко, как пушинку, завалил на капот здоровенного, ростом в полтора выше его, спортсмена, и ночное возвращение, и сказанное в ночи – Комбатом:
– Настюша! А тебя ведь ждут… Мне Виктор Викторович сказал к бассейну ехать.
– Куда?! – не поняла почти дремавшая девушка.
– К бассейну «Нептун». Есть у вас такой.
Отказаться бы, но ведь контракт… Аша, с трудом соображая, не протестовала. Высадил её Комбат у дверей этого здания, которое она хорошо знала, подмигнул в темноте – неясно:
– Утром заберу, откуда скажешь и как позвонишь… Удачи!
– И вам.
Она толкнула стеклянную дверь – открыто! Невероятно: уже двенадцать ночи. Ощущая себя Золушкой, чья карета давно в тыкву обратилось, а роскошное платье от Vittoria Vicci – в мятые, успевшие несколько раз вымокнуть да высохнуть лохмотья, она вошла в холл и поразилась – все лампы включены, всё светом залито, мраморный пол сияет и – никого. Ни единой живой души.
За исключением маленького человека в тёмных очках, с пакетом в руке, посреди этого холла.
В рубахе белой навыпуск, джинсах и опять – босой.
– Марк?! А что это… Зачем вы сюда меня вызвали?!
Марк ответил, загадочно:
– Это – бассейн. Другого вроде как у вас в голоде нет.
Аша всё поняла. И пустоту эту, и свет. Криво ухмыльнулась:
– Тоже выкупили? На ночь?!
– Да… – Марк не шутил, ни капли. – Я подумал, что вам надо бы промыться, отдохнуть, поплавать.
– Марк! Но я никакая!
– Плавать человек может в любом состоянии… – заметил он. – Не хотите, просто в воде поплюхаетесь.
– Да-а… – протянула девушка. – Да. Жесть. В смысле, круто. Ну, блин! Такого в моей жизни точно не было ещё.
И пошла по бетону, стукая голыми пятками – и вспомнила, что вот по «Нептуну» точно никогда босиком не ходила.
Гигиена! Только в тапках.
Вот о том, что было с ней тут, она и не хотела в понедельник утром рассказывать Шакти. Не потому, что что-то ужасное случилось, совсем нет.
Просто да – такого ещё не было.
Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF, а также фото из Сети Интернет. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.
Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме “первого черновика”, с предварительной корректурой члена редакции Вл. Залесского. Тем не менее, возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические “ляпы”, досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв – он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них – вы можете помочь написанию повести!
Игорь Резун, автор, член СЖ РФ.
