Глава 80. КАНАЕВ ИЗОБЛИЧЁН, А ФРОМИЛЛЕР ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ

Глава 80. КАНАЕВ ИЗОБЛИЧЁН, А ФРОМИЛЛЕР ПРИНЯЛ РЕШЕНИЕ

ЛИНИЯ БИБЛИОТЕКА – ЧИНОВНИКИ

– …а теперь, – тоном опытной учительницы литературы проговорила Мириам, – …перейдём к анализу произведения. Произведения Владимира Сорокина, «Норма». Кто его прочитал, девочки?

Татьяна усмехнулась. Да, когда-то в библиотеке – ещё в пору начала её работы! – был такой клуб. Собирались за чаем с пирожками домашними: и готовила их, и вела Лидия Ивановна. Сейчас на столе из прежнего только чай, заваренный Витой, и сладости, заказанные в «Елисеевском». Пирожные, слоёное печенье, пастила. И бананы, которые Таня купила специально для Виты и которых та умудрилась уничтожить уже целую связку.

– Я читала… – она подняла руку, как на уроке.

Вита только кивнула, а Оксана Максимова пробормотала виновато:

– Ну, я тоже… Начала. Ничего не поняла. А потом вообще чистые листы.

Вита прыснула, покатилась со смеху, упала на девушку, за шею обняла, сквозь смех выдавила:

– Так они там спят, Оксана. Герои СПЯТ! Писать не про что… И даже не пукают во сне!

– Ну так пропустили бы… Или написали «спят»!

– Так если спят, то тишина. А если бы пукали, то Сорокин бы написал «пфы, пфы!».

Вита заливалась смехом, Оксана уворачивалась от её рук, бормоча: «Да ладно вам! Что вы меня обсмеиваете!»; с трудом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться, Таня заметила:

– Оксанка, да мы шутим… Кто начнёт? Ну, давайте, я начну. Итак, основная идея романа в том, что герои едят дерьмо…

– Дерьмо? – ужаснулась девушка. – Блин, я думала, там биоконцентрат какой-то…

Теперь уже, что называется, ржали все, кроме самой Оксаны. Покатывалась, запрокинув рыжую голову, Вита, смеялась Татьяна, и даже Мириам закрыла лицо руками, беззвучно трясясь.

– Ага. Биоконцентрат… В советское время только это в магазинах было. Таня, вот ты дерьмо ела? Из магазина?

Вита хулигански толкнула женщину плечом, снова согнулась от смеха, уронив на пол кожуру банана. Поднимая её, Таня насилу справилась с пароксизмами хохота, объявила:

– Нет, дерьмо как-то не пришлось… но мне бабуля рассказывала: когда я родилась в восемьдесят шестом, меня из роддома привезли, родители сабантуй собрали. Бабуля пошла в универмаг. А там только шоколад «Алёнка»… Такой, знаете, белый от старости и банки консервов «Завтрак туриста»…

– О-о! Знаю. Рис с мясными отходами! – поддержала Вита. – Вот это дерьмо было – высший класс!

Оксана, мало что понимая, только качала головой, несмело улыбаясь; Мириам, просмеявшись, отняла руки от лица, окликнула психолога:

– Вита! Не отвлекайся! Таким образом, мы выявили основную идею романа… Главный конфликт заключается в противостоянии общества и героя, протестующего против навязанных ему норм. Так, некий гражданин Куперман выбрасывает «норму» в реку, о чём бдительные граждане сообщают в милицию как о преступлении!

– Да правда, что ли, было такое? – ахнула Оксана. – Мне мама ничего не рассказывала… такого!

Её слова вызвали новый взрыв смеха, Вита пролила чай, развалила горку банановых кожурок на столе; Мириам обессилено уронила голову на стол. «Литературный клуб» при Горбиблиотеке очевидно буксовал.

– Чай холодный уже…  ох! – выговорила психолог – Дообсуждались!

– Сейчас…

Татьяна встала, чтобы поменять воду: не любила она несколько раз кипячёную – и ушла в туалет. А когда вернулась с полным чайником, Мириам уже стояла у окна, смотрела во двор.

– Я поставлю кипяток, девчонки…

– Ставь, ставь… – рассеянным тоном ответила Мириам от окна. – Как раз к нам делегация.

– Уже?

– А ты думала. О, господин Романенко собственной персоной. Двое из департамента… Этот, в гражданском, опер. Прокурорская какая-то, милая девочка. Хм, и даже машина ППС!

Таня бросилась было туда же – посмотреть, но Мириам осадила её.

– Спокойно! У нас «Клуб». Сидим, обсуждаем. Пусть они себя хозяевами почувствуют…

– Там Лидия Ивановна внизу.

– Ну, её же проинструктировали. Садимся, разговариваем!


…Комиссия ввалилась в кабинет через шесть минут: видно, столько было им надо, чтобы оккупировать первый этаж. Первым вошедший Романенко расплылся в улыбке:

– Здравствуйте, Татьяна Евгеньевна! А мы к вам с проверочкой… О, тут и вы… Мириам Даниловна, Серафима Эмильевна, моё почтение! Чаёвничаете?!

– Литературный клуб, Лев Гордеевич! – с той же сладкой интонацией заметила Мириам. – Надо же и духовно расти… А я у вас отпрашивалась, заметьте.

– Да, да…

Татьяна поднялась.

– Лев Гордеевич, а почему без предупреждения? У нас сегодня санитарный день, последний четверг месяца…

– Так проверки всегда неожиданно, Татьяна Евгеньевна! А это… ваша сотрудница?

– Да. Оксана Максимова.

«Гвардия» в лице двух сотрудников департамента – суровой тётки и застенчивого молодого человека – маячила сзади.

– Ну, придётся нам вас прервать… – сухо объявил Романенко. – Готовьте документацию, Татьяна Евгеньевна, по штатному расписанию, по бухгалтерии, инвентарные книги и спускайтесь вниз. Будем проверять книжный фонд.

– Хорошо, Лев Гордеевич. Сейчас сейф открою… Оксана, поможешь. Ну, друзья, заседание окончено.

Мириам, вставая, подхватила с пола туфли:

– А вам понятые не пригодятся?

– Какие понятые, что вы… – забормотал замглавы, недовольно и изумлённо озирая босые ноги собравшихся в кабинете. – А… вы…

– Да жара ж такая, Лев Гордеевич! Да и не на работе я, верно?

– Ну да, ну да.

Он слишком близко придвинулся к столу; может быть, хотел учуять алкоголь – самую тяжелую улику, но той-то и не было. В тот момент, когда Вита засовывала в свой рюкзачок ещё пару плодов, замглавы повернулся, сделал шаг и… чуть не грохнулся, поскользнувшись на упавшей кожуре.

Его вовремя подхватили под руки Мириам и психолог:

– Ой, осторожненько, Лев Романович! Мы тут намусорили…

– Всё! Вниз всем! – фальцетом заверещал Романенко, вырываясь. – Чёрт-те что.

Когда Таня с Оксаной, нагруженные папками с бумагами, спустились вниз, там уже кипела работа. Тётка с застенчивым, из департамента культуры, проверяли тетради учёта книг и журналов, выданные оробевшей Лидией Ивановной, картотеку; полноватая блондинка с «химкой» на голове, придирчиво оглядывающая все углы, увидев спустившихся, воскликнула:

– Нет, вы посмотрите! Вы почему на работе без обуви? Вы в хлеву, что ли?

– Полы сейчас мыть будем – санитарию наводить! – отрезала Таня.

– Сами?!

– Сами. Уборщица опять уволилась.

– Надо было найти… Ну, надо же, какой бардак! Почему у вас цветы на окнах?

– А где они должны быть?!

– Постановления надо читать! Цветы и растения – только в кадках! Надо было заказать и получить!

Поняв, что Татьяну так просто не запугаешь, кудрявая накинулась на Оксану:

–  И вы в таком виде мыть будете? Где санинвентарь положенный? Перчатки, спецобувь?!

Татьяна не ожидала, что развязка наступит так быстро. Когда они готовились, прорабатывая возможные сценарии, Мириам предположила иное: сначала долгая нервотрёпка, и затем – мощный финальный аккорд. Но в комиссии, очевидно, торопились…

Сияющий Канаев выскочил из-за стеллажей:

– Товарищи… Лев Гордеевич! Идите сюда! – а двум ППС-никам, жмущимся у дверей, торопливо приказал: – Понятых с улицы, быстро!

Он повлёк за собой Романенко, молодую прокуроршу со светленькими прямыми волосами, и Татьяну с Оксаной требовательно позвал: «Идите, гражданки, идите с нами!»

В достаточно узком пространстве меж металлических полок всему этому собранию было трудно разместиться; Канаев оттопыренным пальцем показал на книгу:

– Вот! «Русские символисты». Видите?

– Вижу… – хмуро подтвердил Романенко.

Ох, как хотелось ему в этот момент просто исчезнуть, раствориться в воздухе! Но нет. Мрачный человек со сросшимися бровями всё спланировал. Этот оперативник с белой прядкой на голове – его агент. Всё идёт по плану…

– Понятые где? А, вот, хорошо… Итак, гражданки, смотрите, мы берём с полки книгу… раскрываем…

Лев Гордеевич начал уползать. Бочком-бочком, бесшумно переступая, на ходу душащий горло галстук ослабляя. И даже ничего не сказал понятым – приведённым с улицы Вите и Мириам. Формально – всё по закону. Они – посторонние.

Жестом фокусника Канаев снял книгу с полки, открыл толстую коричневую обложку вместе с парой страниц и продемонстрировал окружающим пакет с каким-то белым порошком. Тот лежал в нише аккуратно вырезанных страниц.

– Граждане понятые, обратите внимание… Обнаружен пакет с веществом белого цвета, возможно, наркотического характера… вскрываем при вас…

Перочинным ножиком он надорвал пакет. И вот тут наступил черёд Оксаны. Она хихикнула: «Ой, какая прелесть!» И, благо что стояла рядом, пальчиком залезла в этот рассыпавшийся порошок, пока опер складывал ножик; палец сунула в рот, облизала – да возвестила радостно:

– Божечки мой, это же мел!

Всё произошло так быстро, что Канаев не успел среагировать; прокурорская смотрела него с удивлённым разочарованием, а Вита не удержалась от комментария:

– О, закрой свои бледные ноги! А что? Точно, Брюсов.

Книга в руке опера дрожала. Он и сам попробовал белую пыль на вкус. Изменился в лице.

– Спокойно, товарищи… Нет, акт мы оформим. И на экспертизу это. Ну-ка, пойдёмте к столу!

Он до конца не верил в провал. Оглядывался испуганно, ища глазами поддержку в лице того чиновника из администрации, который должен был ему, по замыслу, помочь. Но Романенко всё было уже ясно. И он, затерявшись за стеллажами, наблюдал за последним актом этой трагикомедии.

Канаев плюхнул книгу на стойку для посетителей, взвизгнул:

– Всё равно это… Гражданка Марзун! Вы как это объясните?!

– Объясню, что наши читатели, увы, портят книги. И имеют склонность к глупым шуткам! – спокойно проговорила Татьяна.

Как ни странно, она не ощущала никакой дрожи внутри. А ещё месяц назад, случись такое, она умерла бы от страха.

– А может, кто беременный? – невозмутимо заметила Вита. – Говорят, при беременности мел едят…

Блондинка с прямыми волосами, нахмурившись, оборвала:

– Так, хватит. Балаган… Протокол мы составим, а дальше пусть экспертиза разберётся. У понятых паспорта есть?

– Есть! – хором ответили Мириам с Габи.

Кудрявая, департаментские, бросив свои дела, смотрели на это со страхом и изумлением. А Таня сделала заготовленный ход:

– Простите… – обратилась она к блондинке. – Вы не представились.

– Игнатова Жанна Александровна, следователь прокуратуры. Вы сейчас объяснение напишете…

– Напишу! – пообещала Татьяна. – Но у нас тоже заявление есть. В прокуратуру.

– У кого – у «вас»?

Таня боялась, что Оксана не решится. В самый последний момент струсит. Ведь, когда они спускались по лестнице и она увидела это лицо, она споткнулась, женщине пришлось её удержать, шепнуть на ухо: «Не бойся! Он ничего не сделает»; и довести по ступеням, придерживая дрожащий локоть.

Но Оксана – смогла.

Одной рукой выхватила из кармана джинсов сложенную вчетверо бумагу, подала Игнатовой, а второй, правой рукой, показала на опера, который, выполнив свою миссию, отвлёкся, отошёл, разговаривал по телефону:

– Это он! Он меня ПЫТАЛ… в своём кабинете! Я дам показания!

Лицо Игнатовой окаменело, она двумя пальцами взяла листок, развернула.

– Вы отдаёте себе отчёт в том, что говорите?! Как вас…

– Оксана Максимова!

– Вы понимаете, что…

Она пробежала глазами первые строчки в наступившей мертвенной тишине. И обернулась:

– Канаев! Вы как это…

Но Валентина Канаева, человека с белой прядкой волос, в библиотеке уже не было.


А на улице, напротив колонн библиотеки, Лев Гордеевич Романенко садился в служебную машину. Ему оставался один, проверенный всеми чиновниками мира, выход.

Галстук содрал с воротничка.

Видел, как из дверей выскочил этот невысокий оперок, как кинулся куда-то в кусты. Прочь.

– В «скорую» вези! – прохрипел Романенко водителю. – Быстрее!

Это – разгром. Операция, тщательно спланированная штабом Исмагилова, провалилась с треском, напоминающим звук сорвавшегося в могилу гроба.

ЛИНИЯ ГРЕТА – ЕВА – ФРОМИЛЛЕР

А пока Лев Гордеевич мчался в одно медицинское учреждение, в другом, в отдельной палате на первом этаже, сидел на кровати крепкий ещё, хоть и слегка оплывший тучностью, человек. Сидел в белом спортивном костюме, покручивал в руках телефон. Он собирался рискнуть; так он не делал ещё никогда в жизни, да и в голову бы не пришло. Но жизнь его существенно изменилась в последнее время, кардинально. Поэтому сомнений – почти не было.

Придя к окончательному решению, он разделся до трусов, положил телефон на тумбочку и лег.

В это время по коридору Горбольницы шли две медсестры, толкали гремящую каталку. Катили каталку. В белых халатах и шапочках, с бейджами на груди. Обе черноволосые, молодые. Одна все время  запахивала на себе полы халата.

– Блин! Свести не успела! – прошептала та, что шла сзади.

– Что?

– Штамп интернатский… Ты не бзди. Никто не заметит.

– Да я и не волнуюсь. Только тапочки жмут.

– Ну, извини, какие были!

«Медсёстры» миновали молодого охранника у дверей спецблока; он загляделся на них, окликнул:

– Привет, девчонки! Новенькие?

– Да, мы с инфекционного! – не оборачиваясь, ответила ему Ева.

Это она заворачивала полу халата.

– Так, сделай морду тяпкой, Свет… Кризис у человека!

У дверей спецблока, для ВИП-ов, сидел ещё один человек, в штатском. Привстал:

– К Фромиллеру?

– А к кому? – рявкнула Ева во всю мощь голоса. – Артериальная гипертензия! А вы сидите тут, как пень!

– Так я же… Ну, ё-моё!

– Помогите дверь открыть!

Человек помог. В палату заходить не стал – не положено. Через несколько минут медсёстры выкатили каталку – уже с лежащим человеком. Полетели с ней по коридору, вскрикивая: «Звони в операционную! Пусть готовят! Мы его теряем!» Ясно было – случилось что-то серьёзное.

Человек подождал. Потом опасливо заглянул в опустевшее помещение. Ну да. Спортивный костюм клиента на спинке кровати, его модный смартфон на тумбочке… прихватило мужика. Ну, ничего, прооперируют, привезут, поди.

Через полчаса он должен был доложить. Пришлось спуститься вниз, где за стойкой больницы дежурили две женщины пенсионного возраста.

– Здравствуйте! – человек в штатском протянул удостоверение. – Я сотрудник администрации. Там нашего шефа к вам в операционную повезли…

– В какую операционную? – женщины переглянулись. – У нас только в два плановая…

Сообразив, «сотрудник» кинулся обратно. В конце спецблока перед лифтом стояла пустая каталка со смятой простынёй… Скорее на лифте вниз! А тут дверей много, и только одна украшена табличкой: «ГАВРИЛИАДИ Анастас Федорович». А в глубине коридора – запасной выход.

Он и был открыт. Выскочив туда, человек мог увидеть только пустой задний двор Горбольницы да валявшуюся на асфальте, около мусорной урны, пару белых тапочек «медсестры».


– Пап! – предупредила Лена. – Шутки шутками, а тебе до конца месяца – безалкогольное.

– Детское, что ли? – поморщился Фромиллер, глядя, как дочка наполняет его бокал «игрушечным» шампанским.

– Могу кваса свежего. Хочешь?

– Да нет… Чёрт с ним.

– Лёш, ну ведь у тебя на самом деле приступ был! – подсказала Александра. – Я с Леной согласна. Надо поберечься.

Алесей Николаевич издал сокрушённое рычание. Но бокал поднял.

– Хорошо… Ну, что? За встречу?!

– И освобождение!

Героинь его – Шакти и Евы – в квартире не было. Они ограничились благодарностью Фромиллера, приглашением «отметить», а пока он переодевался, тихо улизнули – и сейчас бултыхались на Котловане, спасаясь от адской жары, в которой плавал весь Щанск. Но главная причина состояла, конечно, не в желании покупаться. Накануне Светлана говорила с Леной, которая за очень короткое время уловила суть интриг щанской политики; и девушки понимали, что побег Фромиллера из больницы – это не завершающий акт.

Актом должно было стать его решение.

– Гаврилиади, конечно, молоток! – говорил Фромиллер, уплетая похрустывающую корочкой жареную картошку, закусывая такими же крепкими, поскрипывающими от ядрёности малосольными огурцам. – Помнит, кто его на это место пропихнул… Я ведь, как оклемался, сразу понял, что в капкане. Лёва Романенко приехал, глазки масляные. Лежите-отдыхайте, то-сё. Выбираюсь из палаты – сидит соглядатай. Меня, говорит, из департамента прикомандировали следить за вашим режимом, Алексей Николаевич! И по пятам – даже на процедуры со мной. О, кстати, а где вы халаты достали?! Я вас в них как увидел, прямо не узнал!

– Ева… То есть Женька Мартова достала, – пояснила Лена. – Это интернетовские, там даже внизу у одного штамп виден был… Но обошлось.

– Обошлось-то оно да. Только непривычно в трусах из больницы выскакивать, хоть и в машину сразу. А если бы тебя, без прав, остановили, Ленка!

– У меня уже есть права, пап.

– Каким это образом?

– Лёша, ну что ты как ребёнок… – заметила Александра. – Пришла к Куцеволенко, начальнику ГИБДД, говорю, машина есть, права есть, только водить не умею. А у дочери всё наоборот. Он посмеялся и выписал…

– За просто так, что ли?

– За деньги, Лёша. Тебе не всё ли равно?

– Ну, вы у меня… просто партизанки какие-то! Террористки! – Фромиллер погрозил пальцем.

– Но вожу-то я хорошо, верно, пап?

– Хорошо. Только лихо… И картошку ты жарила?!

– Вместе! – ответили дочка с матерью.

Фромиллер взял было бокал, потом чертыхнулся:

– Нет, не хочу… Саша! Налей квасу холодного, чёрт с ним.

– Сейчас.

– Мам, сиди! – повелительным голосом остановила её Лена. – Я сама достану…

О том, что произошло с дочерью, Фромиллер знал; правда, в самых общих чертах – со слов очень дозировавшей информацию Шакти, которая взяла с него клятвенное обещание ни о чём не спрашивать, ничего не выяснять, не бередить раны, одним словом. Знал и о том, что и Александре пришлось тяжко. Глаз у неё левый до сих пор раскрывался только наполовину, порой женщина начинал бить нервный тик, сильнейший, и ходила она, пока прихрамывая; хорошо хоть, Шакти поставила жену на ноги, занимаясь вместе с ней гимнастикой лица, оздоровительной йогой и тому подобными штуками.

Но вот Ленка – стала просто другая. Как будто по её фигуре отлили гипсовую форму, а потом заполнили форму легированной сталью, крепкой и звонкой. Алексей Николаевич с удивлением отметил почти полное отсутствие косметики, по-крайней мере прежней «боевой раскраски», миниатюрные и скромные на вид серёжки вместо прежних массивных, из белого золота; и уменьшившееся количество колечек, а уж о загорелых до оливкового цвета ногах под шортами и говорить не приходилось.

Поэтому сейчас Фромиллер пил квас, собираясь с мыслями; допил, шумно выдохнул. Тут дочь, стоя у окна, и задала роковой вопрос:

– Пап! Мы с мамой хотим знать: ты выдвигаться на пост главы будешь или нет.

Фромиллер закашлялся.

– А… а не поздно ли?

– Не уходи от ответа, Лёша! – включилась Александра. – Мне это тоже интересно знать!

Дочь стальным голосом добавила:

– Я разговаривала со Шкурко, ты его знаешь, начальник избирательной. Последний срок – завтра.

– Да погодите вы! Мне с Андрюхой надо посоветоваться! Мы с ним так с того случая и не виделись!

– А зачем тебе Андрей Цветайло? Имей в виду… – Лена криво усмехнулась. – Он тебя отговаривать будет. Он тебя уже продал, папа!

– Ты откуда это… впрочем, чёрт с ним. Ну кто тогда будет доверенными лицами? – Фромиллер хлопнул ладонями по коленям. – Нет, вы смешные такие…

Ему показалось поначалу, что он ослышался. Поднял голову и столкнулся с двумя парами требовательных, настойчивых глаз.

– Мы будем. Доверенными лицами! – повторила дочь. – Мы с мамой!

– Да вы… да ты… Лена! Это же, представляешь, что за работа!

Горькая складка легла на губы девушки – такая горькая, у Фромиллера перехватило дыхание.

– Представляю, пап. Я теперь себе много чего такого представляю, о чём ты не догадываешься… Значит, запихнуть меня в автосалон тупой куклой-стендисткой – это нормально?! Купить мне права, когда я даже ни у кого водить не училась – тоже нормально? А поработать твоим доверенным лицом – это архисложно.

Снова Александра, до последних времён не смевшая ему и слова сказать в таких вопросах, решительно поддержала:

– Ты чужим людям готов доверять… А своей семье – нет?

Фромиллер замахал руками. Силы неравны.

– У тебя много будет помощников, папа.

– Кто?

– Светлана-Шакти. Венера Галиева из Роспотребнадзора, помнишь, она с тобой ездила? Она, как ты в больницу попал, к тебе рвалась! И Габи.

– Какая «Габи»?!

– Ах, да! Мириам Даниловна Снеткова.

– Ты шутишь… она же человек Романенко!

– Нет, папа. Это, кстати, она мне идею подсказала. Ну так что?! Да или нет?!

– Да или нет, Лёша? Здесь и сейчас! – повторила Александра.

– Хорошо. Я скажу, сейчас… – Фромиллер подрагивающей рукой наливал себе квасу, плескал на скатерть – жена хоть бы пошевелилась. – Но вы мне скажите… зачем?!

– Устал народ, Алексей! – тихо проговорила жена. – Твой Глава чёртов… всё под себя гребёт. Парикмахершу помнишь мою, Фаину? Всё, продала бизнес людям Исмагилова. К ней пришли и сказали: либо продаёшь, либо вылетаешь из бизнес-центра, аренду не продлят, да и ещё и башку оторвут. На рынке продавцы открытым текстом говорят: овощи такие дорогие, потому что мы исмагиловским полцены отдаём!

– Да вы когда на рынок-то последний раз ходили?! Это же Даша у нас…

– Вчера. Вот, эту картошку там с мамой и купили. И огурцы! – заявила Лена. – А Даши у нас больше нет. Хватит домработницу использовать, не бояре мы. Между прочим, общажным нашим сказали: не подпишете бюллетень за Исмагилова – найдём причину выселить. Уже готовый дадут подписать! Всё тебе ясно?!

– Значит, вы думаете, я смогу? – засопел Фромиллер.

Лена сделала шаг к нему, а Александра встала, опираясь на стол.

– Сможешь! Мы вместе – сможем!

Алексей Николаевич отхлебнул прямо из бидончика, забыв про стакан. Утёрся салфеткой. Выпалил:

– Да!

– Отлично…

Лена подошла к окну кухни, раздвинула его и, глядя вниз, так оглушительно свистнула, что Фромиллер аж подскочил на месте:

– Ты где так… Я ж тебя в детстве учил, не получалось!

Лена расхохоталась:

– А меня Шакти научила. Пока ты в больнице был… Иди, переодевайся.

– Зачем?

– Сейчас сюда поднимутся операторы ТВ нашего и запишут твоё обращение… – деловым тоном пояснила девушка. – Не бойся, оно короткое. Я уже набросала.

Алесей тяжело поднялся со стула. Покрутил большой головой, посмотрел на испачканную квасом майку. Буркнул: «Ну, даёте!»

И ушёл – действительно, переодеваться.

ЛИНИЯ ГРЕТА – МИРИАМ – РУСЛАН

Мириам заказала себе «боснийский горшочек», в котором долго-долго тушились картофель с говядиной и луком, залитые белым вином, Руслан ограничился рубленым шницелем из баранины, а Лену уговорили попробовать запеченную свиную печень по-словенски; есть девушка особо не хотела, но из уважения к Мириам – согласилась. А к мясу выбрали португальское красное Crasto Douro с густым, чуть сливовым вкусом…

«Ю-Ана-Гриль» снова принимала гостей в своём крохотном помещении, и опять эти гости обедали в одиночестве, не боясь, что их кто-либо услышит.

– То есть заявление его Дмитрий записал, на ТВ отвёз, так?

– Да. Завтра он официально у Шкурко бумагу напишет.

– Ну, я рада, что твой папа согласился… – заявила Мириам, вороша вилкой аппетитное содержимое своего горшочка. – Признаться, я боялась, что после больницы он будет не в лучшей форме. И откажется.

– Да он уже на третий день оттуда рвался! Его только Света удержала, потом мама. Ну, и не пускали, вы знаете. Врачи как сговорились.

– Врачам ПОДСКАЗАЛИ… Рада, что он боец.

– А вы не обиделись, что мы решили всё сами сделать?

– Оу!  Придумка с «медсёстрами» – как в триллере. Впрочем, откуда нам ещё брать примеры спецопераций? Ну, Руслан, конечно, вас страховал…

– Правда?

– Ага. Ехал сзади с мощной документальной поддержкой. На случай остановки ГИБДД.

– Вы одиннадцать правил нарушили по дороге, Лена… – негромко подсказал Руслан.

Он старался не смотреть ни на её эффектно разлохмаченные волосы, ни на глубокий вырез топа, ни на загорелые ноги в шортах.

– Всё хорошо, что хорошо кончается! – развеселилась женщина. – Давайте выпьем за это, друзья мои.

Звякнули бокалы. Лена тянула сухое красное, задала ещё один мучавший её вопрос:

– Мириам Даниловна…

– Лена, я тебя прошу: Мириам просто или Габи.

– Да, Габи! Вы мне правду сказали… насчёт Андрея Марковича?

– Да. Руслан, расскажите.

Тот отложил вилку. Напрягся.

– В рамках нашей операции… мы предложили Андрею Цветайло, как возможному доверенному лицу Алексея Николаевича, некий компромат на его главного конкурента. Несмотря на цену и условия, он сразу же согласился. И позвонил. Я полагаю, не вашему папе.

– Так, Лена? – Мириам глянула холодно, безжалостно.

– Не знаю… Он пару раз маме звонил, хотел к папе в больницу прийти, но так и не пришёл! И папа не в курсе вообще.

– Вот!

– Первый звонок был на зашифрованный номер, а второй…

– Как вы это отследили? – вырвалось у Лены. – Прямо, действительно, триллер.

Мириам с удовольствием отправила в рот кусочек тушёной говядины в соусе.

– Да ну… простой радиосканер, сейчас это не сложно. Извините, перебила, Руслан.

– А второй звонок был Льву Романенко. Я полагаю, это о многом говорит.

– Наверное, да…

– Я отменил сделку, сославшись на то, что компромат технически уничтожен, – спокойно продолжил Руслан. – Теперь будет второй этап.

– Но мы заставили их шевелиться, проявить активность и выявили друзей да врагов… – заметила женщина. – Руслан, вы ешьте! За этими интригами мадридского двора вы у нас голодным останетесь…

– А какой второй?

За молодого человека ответила сама Габи. Рассматривая вино на свет, проходивший сквозь кремовые шторы окон, она лениво сказала.

– А сейчас мы от имени господина Цветайло…

– Кто это «мы», Габи?

– Лена, «мы» – это мы. Небольшая группа людей, неравнодушных к тому, что происходит в Щанске. И вы, ваша команда, тоже в этом маленьком «мы»… не суть! – она погладила ножку бокала. – …от имени господина Цветайло предложим этот компромат госпоже Пиловой, которая играет пока неизвестно на чьей стороне.

Лена невольно усмехнулась, чувствуя себя героиней шпионского фильма.

– Забавно всё это… И чего вы… то есть мы этим добьёмся?

– Впрыснем красящую жидкость в эти все вены и артерии щанской политики. И сразу увидим, куда она потечёт.

– Каким образом?

– О, Леночка… По слухам, по сплетням, по отрывочным сведениям. Руслан у нас – блестящий аналитик.

– Льстите, Мириам Даниловна.

– Не скромничайте… А знаешь… – она съела последние кусочки блюда из горшочка, отодвинулась от столика; утёрла губы салфеткой. – Это хорошо, что ты спрашиваешь.

– Ну, в принципе, я должна знать… как доверенное лицо.

– Тебе много придётся узнать, Лена.

Эту фразу Мириам произнесла грустно. Потом подвинула стул и положила на него голые ступни – уставшие в обуви, жаждавшие отдыха.

Лена глянула на них искоса; и ей захотелось ласково погладить эту коричневатую кожу, эти чуть узловатые, как корни, пальцы с крупными ногтями… Конечно, она только пробормотала:

– Мириам… Габи! Я вам так благодарна! Я же знаю, это вы всем руководили.

– Ну, я лишь руководила. А искали вас они. Ваши подруги, ваши друзья. Вы им должны быть благодарны.

Отпив вина и устремив взгляд за пустую стойку – хозяйка Милица опять деликатно покинула их, женщина добавила:

– Самое главное, вы стали командой. Которой всё по плечу. В том числе – изменить жизнь в Щанске. Только…

– Что?

Лене захотелось так же положить ноги, но требовалось встать, подтянуть стул. Она просто вытянула их на ковролин рядом с блестящими штиблетами Руслана.

– Только тебе придётся много чего узнать, и не совсем приятного. Любая публичная политика – дело грязное. У тебя есть «скелеты в шкафу»?

– Скелеты? А-а… – Лена помедлила; и нет, не покраснела, просто подумала. – Есть!

– Значит, их неизбежно вытащат! – сухо обронила Мириам. – И ты должна быть к этому готова. Будут удары лично по тебе, по твоей маме, по её отношениям с папой…

– Габи! – Лена облокотилась на стол, положила руки. – О чём вы говорите… По моему, хуже того, что было, уже не будет!

– Как знать. В любом случае, Лена, ты выбрала эту дорогу.

– Выбрала! И Энигма… То есть Оля хочет. И девчонки нам помогут. Кстати, Габи… а то, что я от Оли услышала, про «Тёмного», вам помогло?

Вот сейчас Габи бросила несколько на самом деле тревожных взглядов по сторонам, хотя зальчик «Ю-Ана-Гриль» был совершенно пуст. По-прежнему играя с бокалом, попросила:

– Руслан, проверьте улицу, пожалуйста.

Когда молодой человек ушёл, Габи резко поставила бокал на стол.

– Очень! Я сама напала на этот след, но ты подтвердила. Я передала её одному человеку в полиции, верному.

– Главное – найти «Тёмного». Я поняла, что он… он просто убивает девчонок! – прошептала Лена, тоже чувствуя необъяснимую волну страха.

– Да. Этот человек всё время где-то рядом с нами. За спиной вашего Никиты Анненского, тех подонков, которые вас похитили – хоть и по другому заказу. Он, как паук, в центре паутины. А мы пока видим только её края. Не сомневаюсь, что он наблюдает и за москвичами… Да, за той самой Аннет, с которой вы провели последний вечер перед похищением. Правда, она вряд ли сама об этом знает!

Что было сказать? Лена ничего не ответила; потом нашла удобную позу – закинула ноги на стул, упёрла упругие пятки в его краешек и обняла бронзовые колени. Габи улыбнулась:

– Я давно с тобой хотела близко познакомиться, Лена. Мне о тебе много рассказывали.

Девушка рассмеялась. Налила себе ещё вина – оно не пьянило совершенно, чистым ручейком протекало через голову; раньше её напитками были коктейли и крепкий алкоголь.

– Да? Представляю. Богатая дурочка, которая решила попачкать ножки. И ей это вдруг понравилось.

– А тебе не понравилось?

– Знаете… в первые разы, когда меня снимал Валерий, я ощущала эротизм всего этого. Просто захлёбывалась. Сейчас это ушло и… – девушка опустила глаза, положила руки на ступни и загнула-разогнула пальцы их, будто проверяя, на месте ли. – А сейчас это ушло, и я… я не задумываюсь. Если меня спросят: ты почему босиком, то я даже не сразу отвечу. И скучно. Без этого эротического чувства.

– Это потому, что пока нет фактора любви… – мягко подсказала женщина, – Но он будет.

– Так что вам про меня всё-таки рассказывали? И кто?

– Ну, уж это большой секрет… Хотя нет. Светлана очень хорошо сказала: ты раньше жила внешней жизнью. А потом скорлупа лопнула, и ты стала жить внутренней. Внутри ты гораздо красивее. И мудрее, надеюсь.

– Спасибо… – Лена поглядывала на дверь, откуда мог в любую минуту появиться Руслан. – И вот ещё что. Скажите, а этот Валера… Ну, я рассказала. Он может быть «Тёмным»?

Мириам-Габи серьёзно покачала головой. Отрицательно.

– Нет! Тут какая-то тайна, но не эта. Этот страшный человек очень приличный на самом деле. Может быть, у него даже есть жена и дети. Он хороший семьянин, у него хорошая работа, и работает он без замечаний. И он никогда не будет ловить у ночного клуба босую девушку.

– Почему?

– Потому, что ему нравятся… – она помедлила, – не босые. А те, которые не хотят такими быть, а он их заставит. Подавление другой личности, насилие, от такого психологического пустяка до физического – вот что его возбуждает. Вообще, тебе бы с Витой поговорить. Серафимой.

Вот и Руслан вернулся. Доложил:

– Всё спокойно, Мириам Даниловна.

– Ну, так я думала… Эх!

Она убрала ноги, под столом засовывала их в туфли. Достала из сумочки портмоне, расплатиться, предостерегающе показала руку Лене: нет, не надо. Видимо, так у них заведено. И словно невзначай поинтересовалась:

– Руслан, а вы художественные книги в библиотеке брали?

– Брал, Мириам Даниловна.

– Расскажите, какие. Елена ведь филолог!

Девушка испытующе посмотрела на парня – и он заметно порозовел от смущения.

– Я в основном лирику брал. Ну, и русских символистов.

– Да, символистов ты проверил не зря! – саркастически хмыкнула Мириам. В них-то весь смысл и оказался. А ещё?

– Сборники Асадова брал. О любви…

– Вот видите, Лена! – засмеялась женщина. – В нашей шпионской работе о любви забывать не надо. Ладно, расходимся, друзья…

 

Для иллюстраций использованы обработанные фото Студии RBF, а также фото из Сети Интернет. Сходство моделей с персонажами повести совершенно условное. Биографии персонажей и иные факты не имеют никакого отношения к моделям на иллюстрациях.

Дорогие друзья! По техническим причинам повесть публикуется в режиме “первого черновика”, с предварительной корректурой члена редакции Вл. Залесского. Тем не менее, возможны опечатки, орфографические ошибки, фактические “ляпы”, досадные повторы слов и прочее. Если вы заметите что-либо подобное, пожалуйста, оставляйте отзыв – он будет учтён и ошибка исправлена. Также буду благодарен вам за оценку характеров и действий персонажей, мнение о них – вы можете помочь написанию повести!

 

Игорь Резун, автор, член СЖ РФ.