ИСТОРИЯ САЙТА И СТУДИИ. ПРАКТИКАНТКА-МЕЧТА.
В 2007-м году началась моя «школьная эпопея». То есть я банально устроился ночным сторожем в обыкновенную школу. Правда, не совсем обычную – я там когда-то закончил десять классов… На лето. Разумеется, «школьная серия» у нас растянется ещё на пять-шесть выпусков, вы уж не обессудьте.
Кого я там снимал? Всех.
Сначала, конечно, мою приёмную дочь Яну – не уверен, сохранились ли эти фото даже в личном архиве. Снимал старшеклассницу – в сете Mademoiselle chante le bluse, и увы, история закончилась печально, но это история другая.
Старшеклассница Аня пала жертвой жгучей зависти и глупости своих одноклассников.
Снимал Антона, ныне московского режиссёра – ПЕРВУЮ модель мужского пола в нашей истории! Причём – на крыше. Там произошла скандальная история с гвоздями, но об этом позже.
Антон – первый юноша в фотосессиях и вторая его съёмка.
Снимал Юлию в сете «Джинсовый перформанс» – и тоже на крыше, буду искать эти кадры.
Ещё одна Юлия – фотосет “Над крышами Парижа”.
Снимал Клаву – не раз! И в спортзале, и в кабинете рисования, и в подвале и – как на фото внизу, на школьном дворе.
Клава – фотосет “Выпускница”.
А потом началась долгая история Вали и Кати – ну, это вообще, сага. Им мы посвятим отдельный выпуск.
Отчаянная Катя в роли хулиганистой ученицы.
И, конечно, успел снять Еву.
А что такое ШКОЛА?
Тут моих литературных способностей не хватает. Тут я призову на помощь Александра Гениса, гениальную язву и талантливейшего критика – с его блестящим эссе о Гарри Поттере…
«Школа – изобретение нового времени… В сочинениях взрослых авторов школа занимает так мало места потому, что этому, кажется, есть только одно объяснение: вырастая, мы стараемся о ней побыстрее забыть… Для ребенка школа – рай, уже на второй день ставший адом. Нужно быть ненормальным, чтобы туда стремиться и извращенцем, чтобы ее полюбить. Машина мучений, школа обращает радость познания в орудие пытки. В мире нет ничего интереснее, чем учиться. Например, футболу. Но школа берет насилием то, что отдали ей по любви…»
Итак, безупречно-убийственная характеристика, данная школе Генисом, конечно. Не учитывает одного: босоножества. Тема эта сколь интересная, настолько же и отдельная. Но не могу коснуться этого аспекта, коль о нем заговорил… Босые ноги в моей школе, школе моего детства, были точно так же, как и в современной, табу – и нарушение табу случалось крайне редко!
Третий-четвертый класс я не беру в расчёт – слишком розовы слюни, слишком расплывчаты воспоминания, но я помню, что Светка Голикова, одна из двух близняшек-худышек! – гоняла босиком из класса, где мы, малышня, вместе переодевались на физкультуру, в конец коридора к питьевой колонке. Ноги, кстати, у обеих Голиковых были замечательные, тонкие, стройные: интересно, какие сейчас?
Помню Галю Мишкович, разувшуюся на субботнике в мае и работавшую босиком – крепкие, ровного бронзового загара ступни, без малейших «пятен» от туфель – она уехала с мамой в США и по этому поводу собирали у нас комсомольское собрание, гневное, разумеется; в частности, поставили в укор это злополучное босоножество – вот, мол, и тут пожелала выделиться из коллектива…
Помню еще, что занимались у нас босиком на «физ-ре» – те, кто забыл спортивную обувь; ибо доски были новыми, недавно крашеными, на дай Бог их поцарапать, а любые чулочно-носочные изделия страшно скользили. Правда, босыми могли позволить себя играть только отпетые двоечники – как некий Сергей Жданов, освоивший криминальное мастерство уже в старших классах (отсидел, освободился, ныне очень хороший человек, предприниматель – пр. авт.), и Георгий Жигульский, ныне ставший большим чином в налоговой полиции… И еще одна девочка, Светлана, увы, самая страшная не только в классе, но и во всей параллели. А вне школы… Вне школы я помню только Любовь Шанину, кареглазую чернокудрую брюнетку испанского типа, ступни которой были просто произведением искусства: один раз я видел их на «малом выпускном» после девятого класса и второй – на льду Обского во время похода нашего туда уже после последнего в этой жизни выпускного…
В общем, зачем я всё это пишу? Увидеть босого человека в школе тогда тоже было не легче, чем туарега в Антарктиде.
Школа – как, впрочем, и сейчас, представлялась областью мертвящего формализма и сурового начетничества; угрюмым монастырём знания, аскеза ее еще снисходительно разрешала буйство на переменах и некое подобие выхода эмоций в актовом зале – но во всем остальном эти казенные стены всё человеческое и живое пытались убить.
Вот такая учительница-практикантка идёт по коридору школы вашей юности… Мечта, не правда ли?
И мучительно, всё детство, хотелось в школе ПОХУЛИГАНИТЬ.
Причем хулиганство это, в моём понимании, по крайней мере, совсем не несло в себе ничего криминального и разрушительного, зачем? Мне не хотелось разбить окно, сбросить с подоконников цветы или залить чернилами классный журнал.
А вот побеситься… побегать, покричать, в полной безнаказанности, что сейчас не вынырнет из стены призрак дежурного педагога; не то, что даже совершить какие-то, мягко говоря, сексуальные действия в родной школе (эта шальная мысль иногда посещает особо повзрослевших старшеклассников!), а просто – побыть в школе, КАК ДОМА. Может быть, даже и пошлепать по ней босиком…
Кстати, я не думаю, что я совсем уж был одинок в своих тайных мечтах. Буквально год назад (т. е. в 2014-м – пр. авт.) мне рассказал один приятель, что в родном моем Новосибирске входят в моду… ночёвки в школе! Да-да, ближе к весне, своего рода альтернатива гонимому в школах Хеллоуину. Берут с собой спальники, скидываются на чай-кофе-печеньки, и бесятся – именно бесятся в школе до самого утра воскресенья, чтобы проснуться в ней, непривычно тихой и вроде как ставшей на сутки домом… вот такой «школьный экстрим». Потрясающе! Мне бы спального мешка не хватило; мне нужна была бы палатка и костер – а этим, худосочным выморочным детям айфонов и питомцам гаджетов, и такой, межеумочной романтики достаточно. Так чтобы и «поход», и комфортабельно всё.
Но мы отвлеклись. О босоногости преподавателей и говорить не приходилось: несмотря на гораздо менее жесткие требования в профессиональной педагогической среде, никто такого в стенах учебного заведения позволить себе не мог. Это ясно.
Вот поэтому ночные (а точнее, воскресно-вечерние) фотосеты Евы в школе, которую мне вверено было охранять, и будоражили воображение – своей некоторой запретностью, хотя её, этой запретности, было там не больше, чем в «Полёте ночного мотылька»!
ЦВЕТНЫЕ ЭТЮДЫ
На этот великолепный изгиб ступней Евы можно смотреть бесконечно.
…Кстати, как в любом помещении, снимать в школе, по большому счету, скучно. Достаточно скучно, довольно однообразно, учитывая стандартное оформление классов: ну, разве что есть варианты – босиком с электрофорной машиной или босиком со скелетом в классе биологии-анатомии. Но подобные «ништяки» обычно сокрыты в лаборантских, и к ним ключей на вахте нет, поэтому приходилось удовлетворяться банальным антуражем кабинетов и коридоров. А они типовые – что в новых школах, коробках, что в старых трёхэтажных зданиях, построенных буквой «П».
Поэтому расчет строился только на цветовой гамме одного и того же образа; самыми замечательными стали «Черно-белый этюд» и «Красно-желтый этюд». Увы, фото не могу разыскать нигде, ни в архиве галерей, ни на дисках, ни в опубликованных пропали. что ж, таково свойство времени…
Фотосессии с Евой имели особое очарование. И чем они брали? Я не сразу понял, чем. А вот в чем штука: здание старое. Школа эта постройки, если я не ошибаюсь, середины шестидесятых. Поэтому эстетика – чисто советского времени.
Ева в школе была великолепна – до сих пор это одна из лучших фотосессий этой темы. И она до сих пор есть на портале “Босиком в России”!
П-образное здание. На первом этаже в гардеробах и на площадках лестниц – «больничная» кафельная плитка, чередующая грязно-жёлтые и шоколадные плитки; как их не мой, они и выглядят… не то, чтобы «грязными», но как глиняный пол в крестьянской избе. Серый шлифованный пол в коридорах. Массивные широкие подоконники и двери с выпуклыми деталями, «старинные». В-общем, советская классика, как из какого-нибудь «Ключ без права передачи» или «Большой перемены» – культовых советских фильмов о школе. А Еву я специально попросил одеться не то, что бы скромно, но очень сдержанно: так родился образ «молодой учительницы», скромной и романтичной – в длинной черной юбке и в белом платье. И босой, конечно.
Замысел совпал с результатом один в один… Ева бродила по школе, в длинной чёрной юбке и белой блузке. Как призрак. Впрочем, именно это обстоятельство потом и сыграет забавную роль; но об этом позже.
Итак, Ева гуляла босиком легко и видно было, что она также, как и я, наслаждается этим чувством безраздельного господства над школой – в то время, когда в ней никого нет! Нет и не может быть: съемки велись летними вечерами, в тишине, в мертвых коридорах, с черными квадратами окон.
Я не знаю, какие были у Евы личные ощущения от школы, но то, что ей нравилось прикосновение холодного бетона к босым ступням, эта сальная гладкость плиток, намытых сотнями тысяч швабр за всю историю – это точно. Ева тоже «хулиганила» – съезжала по перилам, забралась на стол в вестибюле – интересно, что на заднем плане у нее – в серии «Чёрно-жёлты этюд» – герб и флаг Новосибирской области! Эдакий вызов строгой и мертвящей школьной официальности. Да, именно, в школьных интерьерах великолепные ступни Евы были особенно сексуальны; при том, что ее профессия, образование, насколько я помню, были бесконечно далеки от сугубо учительской стези – на роль «молодой учительницы» она подходила на сто процентов!
И постановка ступней – как на картине Боттичелли. Признаюсь: режиссёрский замысел.
Проблема была только в одном. И эта проблема косвенно затрагивает тему «босоногой школы», которой мой хороший друг посвятит целую повесть. Большинство снимков вышли не очень качественными. Я долго колдовал с ними. Готовя для публикации, и всё равно, в полной мере мне убрать дефекты не удалось!
ПЫЛЬ.
Пыль сочилась из всех щелей школы. Из-под старых деревянных стендов, из-за батарей, из учительских шкафов (когда мы снимали в кабинетах), из каких-то невообразимых улов… Пыль! Поднимаемая в воздух в течение шести учебных дней, она не оставалась непобедима: никакими уборщицами, никакими тряпками, никаким шампунями, ничем. А что же тогда делается днём, когда по всем коридорам кипит клубком и кутерьмой бурная школьная жизнь?! Днём она не видна, ее не успеваешь заметить, а вечером и ночью она ложится белыми крохотными снежинками на объектив фотоаппарата и сверкает в свете вспышки чертовыми «бриллиантами».
Могла бы так преподавать учительница литературы?
Это вот та самая причина, по которой, я соглашусь, мечта о “босоногой школе” – в условиях нынешней советско-российской школы – бессмысленна и даже, страшно сказать, негигиенична.
Не может быть такого образа жизни в современной школе – пятки у всех к концу второго урока первой смены будут черными.
Это нужна школа финская или шведская. С ковролином, с моющими пылесосами и великолепной вентиляцией…
Собственно, к этому эпизоду мне и прибавить нечего. Оба «этюда» не имели никаких последствий. Все прошло гладко. О моей теневой деятельности в школе никто не догадывался. И я взялся за сюжет «Практикантка»…
Ева надевает белый халатик… И моментально превращается в “практикантку”, убирающую в кабинете. По правде говоря, своими съемками мы только добавляли ему беспорядка и учителя бывали удивлены… Что это тут ночью происходило? какой шабаш? Бумаги разбросаны, стулья сдвинуты.
БОСИКОМ И В БЕЛОМ
Ключи от «режимных» кабинетов – физики и химии, мне не давали. То есть я знал, где они лежат, но эти кабинеты были на какой-то мудреной сигнализации, я не рисковал туда лезть. А хотелось именно этого: не скучный класс с партами, а что-то такое, «лабораторное». А тут лаборантка химии забыла в гардеробе белый халатик.
Надо было решаться.
Поэтому кабинет мы выбрали самый ординарный – я уже не помню, какого предмета. То ли русского языка, то ли литературы. Я не помню. Помню, что парты там были интересные: позднее издание совка, «под американский стандарт» – одиночные! Это придавало кабинету какое-то своеобычие…
Ну, и конечно. Сюжет снова крутился вокруг практикантки, которая пришла в школу после уроков – убрать своё рабочее место (на уборщицах в кабинетах экономили уже тогда; всю эту работу выполняли сами учителя – уже не ученики и уже не уборщицы!).
А шла она в школу под дождем, разулась и вот идет по коридорам, с зонтиком свернутым, и капли воды блестят на ее босых ступнях… к сожалению, вот этого фотографического решения не получилось: свет! Отвратительный школьный свет, убивающий всякий блик – а специальной вспышкой с отражателем я не обзавелся к тому времени.
Ева при мне намочила ноги в раковине туалета, но, пока мы с ней дошли до кабинета в пристройке, всё – вода высохла. Остался только зонтик, как свидетель выдуманного «дождя».
Но зато несомненный плюс: ее подошвы приобрели нужный, нежно-коричневый оттенок. Помните, я писал: пыль! Пыль и грязь. А это школа вечером, после стандартной уборки.
А подошвы честно – испачканы!
Ева была обворожительна. Теперь я понимаю этот мировой тренд в эротике: медсестра-стриптизерша! Белый халат делает с женщиной что-то необычайное. Казалось бы, белые ангельские одежды должны сексуальность умалять, давать образ возвышенный, лишенный земного… Ан нет, эротичность образа этот халат только подчеркивал. И крепкие, сытые, белокожие ноги Евы, ступни ее грязноватые шли к этому халатику как несомненное и единственно возможное украшение.
Ох, как потом хвалили этот кадр – “с грязненькой пяточкой”!
…Фотосет «Практикантка» мы снимали в несколько приемов – часть из них совсем в другом кабинете, математики, там Ева уже снимала халатик и вроде как разбирала книги в шкафу. Но дело не в этом; дело в том, что два вечера подряд, два глубоких вечера – Ева тогда временно жила у подруги в Академгородке, которая жила недалеко от школы, девушка гуляла по школе и вполне самостоятельно выучив ее нехитрую географию – я давал ей ключ, она сама находила нужный кабинет и переодевалась, пока я запирал школу на все запоры и приходил с фотоаппаратом.
Как часто это у меня бывает, сюрпризы начались только после того, как Ева перестала сниматься.
Округляя глаза, мне некоторые знакомые старшеклассницы (о, до них мы еще дойдем!) и даже суровые циничные старшеклассники стали рассказывать байку о Черном Стороже. Дескать, когда-то был в школе сторож, сильно пил и поссорился с рабочими, делавшими ремонт в пристройке. Они, эти рабочие, этого сторожа убили и… замуровали в бетон где-то там ли в подвале, то ли наоборот, на крыше. И вот теперь призрак этого Черного Сторожа бродит по школе и…
Короче, вся эта романтическая галиматья рассказывалась на полном серьезе.
Тем более, что были подтверждения.
Меня часто спрашивают: а ваши модели ДУМАЛИ, что вот такие кадры – самый что ни на есть фут-фетиш?! Ева наверняка – не думала, а знала. И ей откровенно нравилось демонстрировать свои голые ступни, свои босые ноги…
Обнаруживали таинственные кресты на дверях кабинетов, нарисованные мелом. Какие-то слова латинскими буквами абракадабрического языка. И даже рассказывали про зеркальную дверцу шкафа в кабинете литературы, где появилось слово BLOOD, написанное “натуральной кровью”, с художественными потеками! Говорили, что учительницу литературы чуть удар не хватил…
Сначала я ничего не понял, тем более что история с меловыми крестами в ранге шутки рассказывалась в учительской еще в то время, когда мы с Евой снимались (та самая пожилая литераторша пошутила: мол, у нас тут завелся Тимур и его команда!), а вот остальное…
И тут до меня дошло. Несколько раз Ева при мне подкрашивала ногти на руках и ногах. А лак у нее был кроваво-красный, она такой любила! Несомненно, кресты она рисовала по дороге, и писала абракадабру, любимую молодежью из числа эмо (Ева сама когда-то «косила под эмо»), а уж рисунок «надписи с потеками» был высшим пилотажем! Не зря девушка упоминала, что в ее биографии было и полтора года учебы на художественно-графическом факультете нашего пединститута.
Эти рассказы о «Черном Стороже», вызвавшие, кстати, наибольшую популярность у малышей с четвертого по шестой класс, ходили по школе еще год, даже самозабвенно в него играли, как их родители когда-то – в «Зорро». И никто не догадывался о том, что виновница этого всего шла по вечерней школе, бесшумно ступая мягкими босыми ногами по холодному. Еще влажному от уборщицкой тряпки, полу и шла – фотографироваться. Фотографироваться босиком. Наверняка все, кто говорил о «Стороже», были скорее готовы поверить в реальность его существования, но не в такое «необычное» времяпровождение молодой и красивой девушки.
Вот пустила же Ева развлекуху для школьников, переросшую в легенду…
ПЕРЕПОЛОХ В ВЕРХАХ
Едва настала весна, мы с Евой вернулись к теме фотосессий босиком на снегу. Мне кажется, сама девушка хотела этого – пару раз в телефонных разговорах проскользнуло: «Скорее бы уже он начал таять!». Конечно, сниматься при минус двадцати – занятие не из лёгких, да и удовольствие ещё то, я её понимал. Между прочим, в таких фотосессиях и фотографу несладко: думаете, легко жать замёрзшим, потерявшим чувствительность голым пальцем на кнопку спуска?!
Наконец, пришла сибирская весна, такая же затяжная и долгая, как и зима. Температура поднялась до пяти-семи градусов, снег стал мокроватым, жалким, трусливым. И мы с Евой отправились, чтобы уж пофотографироваться наверняка, на теплотрассу, которая проходит вдоль улицы Золотодолинской. Там – остатки деревянных мостков, тротуара, проложенного ещё Первостроителей Академа, когда всё, в режиме стройки, тонуло в непролазной грязи; по этим мосткам шагала когда-то Anna Retro, я писал об этом…
Девушка выбрала очень эффектный наряд. Шубка с белым меховым воротником, а под ней – камуфляжные (!) штаны и мужская сорочка с моим галстуком, одним из сотни (тогда, кажется, было около того). Риск, вызов, нарочитая нелепость – в этом была вся Ева! Да, и голубой зонтик. Для антуража.
Снимались мы и на этих мостках, у дышащей теплом крышки канализационного люка, а потом зашли в детский садик рядом. Точнее, детсадом он уже не был, здание передали Музею Археологии СО РАН, где после этого несколько лет будет покоиться знаменитая мумия знаменитой «Принцессы Укок»! – но забор уже снесли. Поэтому нам удалось беспрепятственно туда проникнуть.
Любимый кадр – пяткой в камеру. не он ли вызвал потом пересуды?!
В детских садиках, точнее, на их дворах, в этих деревянных клетушках, словно созданных для павильонно-уличной фотосъемки, я тогда снимал первый раз. Первый раз попытался сделать с Юлией «Морской Звездой», вышли две полные добрые тётеньки и злыми голосами возопили… Второй раз попытаюсь сделать это с Мариной, мамой кати, и тут же выскочит бравая охрана, и начнётся кипеш – что это вы тут, почему это?! Больше не снимал. Ну его.
Но тут вот всё получилось, ибо охраны не было и наши эскапады были никому не интересны. Ева азартно тыкала голые пяткой в камеру – уже тогда это стало нашим фирменным приёмом… И по снегу ходила, да, а не только по холодным доскам, вы можете это видеть.
И нельзя не сказать, что с Евой в ходе той самой фотосессии мы зашли в Дом Учёных СО РАН. Ну, вот тогда, именно тогда, пока эту обитель коренных городковцев не прибрала к руках жадная московская администрация (собственно, РАН), туда можно было открывать дверь буквально пинком, сидеть в Зимнем саду, любоваться баньяном, фотографироваться… Это в ходе съёмок с легкомысленно одетой Дикой Розой нас оттуда выперли, а тут я решил попробовать ещё раз.
И ведь получилось! Никто и слова не сказал. Великолепные кадры дали нам деревянные скульптуры, созданные из корней деревьев, размещённые в фойе. И даже вспышка, которой волей-неволей пришлось пользоваться, впечатления не испортила. Ни от чарующих глаз Евы, ни от её гибких ступней…
Но вернёмся к съёмкам на снегу. Ничего особенного мы не делали, так ведь? Да и здание бывшего детсада было тихо и пустынно…
Такой кадр романтичнее даже, чем по колено в снегу. Дыхание весны… нежное!
Как это часто бывает в моих рассказах, самое интересное случилось потом, много позже. История, так сказать, на сладкое…
Уже году в двенадцатом, наверное, привёз я в этот музей, уже полноценно работавший, группу школьников, как сопровождающий гид-экскурсовод по родному Академгородку. Алтайскую мумию давно вернули на Алтай, остальная экспозиция мне была не особо интересна – мамонтовых костей и наскальных рисунков навидался я в музее-заповеднике “Томская Писаница”! – и я отправился кофе пить с милой женщиной-сотрудницей, очень интеллигентной дамой. Разумеется, заговорили о том, как это хорошо для музея, что получил он своё собственное помещение, что не ютится как раньше, в нескольких кабинетах основного здания института, а коллекции, собранные академиком Окладниковым. Так и пылятся в ящиках!
Отпивая кофе, дама мне поведала:
– А вы знаете, тут, как всегда в России: не было бы счастье, да несчастье помогло…
– Это каким образом?
– Да, когда решался вопрос о передаче здания, у нас тут территорию нудисты облюбовали…
У меня чуть чашка из рук не выпала. Неужели опять – повторение истории с «Целовальником»?! Ну, там дуры-студентки, сплетни-слухи, а тут…
Оказалось – тут, именно тут, и всё то же самое, по одному лекалу!
В Академгородке каждая недвижимость – на вес золота, предмет острой конкурентной борьбы; вся она принадлежит могущественному Управлению делами СО РАН и только тамошние чиновники распоряжаются, комму дать, кому отказать. Разумеется, не бесплатно. Вот и тянулось дело с передачей помещений несколько лет, вяло его то ли ремонтировали, то ли нет…
А тут кто-то написал кляузу в Президиум: вот, пока вы там рассусоливаете, у вас тут на территории «нудисты зажигают»! Какие нудисты? Почему нудисты?! Почему не «ивановцы», на худой-то конец, ибо в качестве доказательства приводились съёмки босиком на снегу…
Прямо как в легенде про разгром клуба «Под Интегралом» – «сначала они тут босые пляшут, а потом голые на столах начнут танцевать!».
Неизвестно, приложили ли доброхоты к кляузе фото подтверждение, на которых могли быть запечатлены только я да Ева, но машина завертелась. Академик Добрецов вызвал к себе «управителя», устроил тому разнос, тот – своим подчинённым… Работы по отделке бывшего детсада рванули вперёд с космической скоростью, сразу же, конечно, забор с калиткой появился… И Музей быстро въехал в новые хоромы.
Всю эту историю женщина рассказала с добрым смехом, и я не решился ей правду открыть, дабы не плодить новых баек, неизвестно как могущих отразиться в умах. Но всё-таки спросил:
– А вы на самом деле думаете, что тут у вас каким-то нудисты голышом бегали?
Она пожала плечами:
– Не знаю. Но согласитесь, в Академгородке чего только не бывает!
Соглашусь…
Вот такая история была у нас с Евой. Почему – была? Да потому, что Ева «сплыла», как и многие наши модели. Просто под теми или иными предлогами стала отказываться от съемок. Я не настаивал – значит, появились иные интересы, к тому же моё свободное время заполонили Валя и Катя – о, эта «сладкая парочка» заслуживает отдельной главы! Я потерял Еву из виду и… через два года совершенно случайно встретил ее с подпругами на улице Ленина.
Девушка изменилась. Она и раньше была миловидной, и совсем не угловатой, но тут появилась какая-то дополнительная округлость в образе; и я не сразу понял, что округлость эта обтянута серым джемпером под ветровкой, повыше бедер… И что “роковая красота” Евы сменилась тихой благостностью, характерной для этого периода жизни женщины!
Она первая поздоровалась со мной; а я снимал (не помню кого), задержался на пару минут, поздравил понятно с чем, и, так как Ева была не одна, намёком спросил – чего же тогда потерялась-то?
– Я насытилась. Я получила всё, что хотела, от этого… Спасибо! – таков был искренний, предельно краткий и лаконичный ответ.
И вот тут мы вернемся к началу. Помните, я писал: «Ровно, как вальсе, она вела меня – не я её, а она, по Академгородку, по его улочкам, и позволяла себя снимать, именно позволяла. Как сытая кошка позволяет себя гладить и чесать ей за ушком». Вот в этом была вся Ева – она экспериментировала, “наэкспериментировалась” власть и… закончила.
Что ж, вероятно, в этом тоже есть своя правда. И хорошо, что у нее был этот период; хорошо и то, что многие модели фотографируются именно из таких побуждений.
Остановившиеся их мгновения – прекрасны.
Текст подготовлен редакционной группой портала “Босиком в России”. Фотографии Студии RBF.
Все права защищены. Копирование текстовых материалов и перепечатка возможно только со ссылкой на newrbfeet.ru. Копирование фотоматериалов, принадлежащих Студии RussianBareFeet, возможно только с официального разрешения администрации портала. Если вы являетесь правообладателем какого-либо материала, размещенного на данном портале, и не желаете его распространения, мы удалим его. Срок рассмотрения вашего обращения – 3 (трое) суток с момента получения, срок технического удаления – 15 (пятнадцать) суток. Рассматриваются только обращения по электронной почте на e-mail: siberianbarefoot@gmail.com. Мы соблюдаем нормы этики, положения Федерального закона от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе», Федерального закона от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных».
