ИСТОРИЯ САЙТА И СТУДИИ. ВЕРА.

…Сейчас я уже припоминаю, что во начале нашей деятельности во многих городах России люди пытались заняться аналогичным промыслом, своего рода – организовать бесперебойные босоногие фотосессии. Ну, о московском проекте, быстро обернувшимся банальным выжиманием денег, я уже упоминал. В Питере, кроме сайта Ольги Гавва, очень хорошего и информативного – в том числе со впечатляющим рядом фото самой Ольги, причем в тех погодных условиях, в которых никто, кроме нее, не смог бы босоножить, тоже ничего не появилось. Значительные успехи в этом жанре сделал некто ArtEmius, он же Артём из Москвы; но он не позиционировал себя только как фотографа barefoot style. Что-то подобное пытались делать не то в Орле, не то в Брянске; была даже студия, как сейчас помню, BFG Studio.

Хотя нет, припоминаю еще пару деятелей этого жанра: Михаил Дёмин из Мурманска. Ему удалось создать некоторые великолепные фотосессии босоногих красавиц на фоне шершавого, как борт АПЛ и минималистичного, как рашпиль, мурманского пейзажа: тем более, что лето в Мурманске еще короче, чем в Сибири.

Некоторое время в ВК висела группа Олега Мудреца Безымянного (как сам себя безыскусно назвал сей мудрец): тоже неплохие фото, неплохие девушки.

Беда в том, что все они обращались ко мне с одним вопросом – когда прямым, когда завуалированным: а как вы, мол, находите, моделей? Как уговариваете их гулять босиком «на камеру»?

А еще началась информационная возня, очень напоминающая конкурентный «чёрный пиар»: мол, у эр-бэ-фита все модели «ненастоящие», потому, что они босиком гуляют за деньги, а у нас-де «настоящие», потому, что за просто так… Правда, из выплаты гонораров и мы сами секрета не делали – пару раз обмолвился лично я, а вот что касается других производителей бософото, я там свечку не держал – но сами они глухо молчали. Но как-то не верится…

Хотя, может быть, именно поэтому все эти ценители «настоящего барефутинга» и за всё это время не произвели ничего значительного?

Дело, наверное, в другом.

ЧЕГО БОЯТСЯ ФОТОГРАФЫ

Ни один из тех фотографов, кто работал с моделями Студии, кроме меня – ни Олег Шабинский, ни Сергей Камарницкий, ни даже мастер Виталий Иванов сами не разувались никогда. Считали, что «не царское это дело». Конечно, в чём-то я с ними согласен: дело-то в том, что модель почти всегда видит, куда ступает, она смотрит под ноги (как любой нормальный босоногий человек!), а вот фотограф смотрит в… камеру. В видоискатель.

Самое важное событие моей жизни постигло меня как раз тогда, когда я снимал одну из моделей и неловко попятился в 2011-м… но об этом много позже, а вот другой случай не менее показателен.

Делали мы съемку для только что открытого агентства BAREFOOT LUCK, созданного активной «босоножкой» Марией Безденежных –  для знакомства леди, любящих и/или не гнушающихся гулять босиком с джентльменами, ценящими таких леди. Кстати, их не так мало, и, как правило, почти все они – люди с хорошими деньгами и с неплохими жизненными возможностями; но не суть. Снимали в центре Академгородка, в разгар лета, у великолепной – центровой в Академе! – гостиницы СО РАН «Золотая долина».

Снимали задумчивую, романтичную Елену, подругу Марии, скрипачку; я, по обыкновению, в поисках лучшего ракурса, прилег на ярко-зеленый сочный газон… Снимал. Когда я поднялся, то увидел: в глазах Елены и Марии застыл ужас.

 

Немудрено – весь мой левый бок был равномерно, как краской для снятия отпечатков пальцев, покрыт непроницаемым коричневым колером.

Я умудрился лечь прямо на цепочку собачьих какашек, колбасками выложенных на газоне в самом центре экологически чистого Академгородка!

Как меня отмывали и отчищали – история отдельная… Но кто бы знал, что такое может случиться в этом месте.

В-общем, фотограф должен, особенно, если съемка проходит в «труднопроходимых» местах, и обут быть, и под ноги смотреть…

Но проблема была в том, что все перечисленные мастера фотографии не могли позволить себе разуться. Считали это ниже своего достоинства. Может быть, из пресловутого «мачизма», а может быть… не знаю и не желаю гадать. Только в наших фотосессиях фотограф, то есть я, неизменно встречал модель босиком.

Я родился в посёлке Омской области, но вырос в Академгородке. Собственно, в Городке я себя и осознаю – с самого детства. В зрелые годы, перестав зависеть от родственников, родителей, работодателей, обретя уверенность в своих профессиональных качествах и определенное имущественное благополучие, я работал уже на дому или по контракту, в строго определенные дни. В остальные утром я позволял себе встать не рано и отправиться (летом) гулять по Академу. В драных или просто – простецких джинсах (босиком люблю именно с джинсами, кое-где художественно продранными; в них ощущаешь себя настоящим олдовым хиппарём: ни брюки, ни шорты такого ощущения не дают!), майке с вызывающем принтом какого-нибудь Мэрилина Мэнсона я фланировал по Морскому проспекту; у ресторана «Сибирь», более известной коренным городковцам под непритязательно-издевательским названием «Поганка» была тогда пивнушка под тентом. Я покупал в ближайшем киоске свежий «Коммерсантъ» или «Огонёк», брал стакан холодного, с изморозью на кружке, пива, садился… Раскуривал трубку, чаще всего с чёрным датским табаком Alsbo и блаженствовал: теплый день, холодное свежее пиво, интересное чтение и полная свобода босых ног.

Поначалу я страшно шокировал и продавцов, и местную алкашню.

Потом привыкли.

Я сам не испытывал ни малейшего смущения перед появлением босиком на публике – мне вообще наплевать на публику, «общество», кроме его четырёх золотых кодексов и своих конституционных прав! – не имел брезгливости перед «грязным асфальтом»: ведь ноги можно помыть так же, как и руки, и поэтому мне-то было легко. Тут, в скобках, переписывая эти воспоминания уже для публикации на newrbfeet, я признаюсь: да, в отличие от многих моих добрых единомышленников, радостно улыбающихся миру и любящих в этом блаженном босоножестве всех людей, я – отвратительный сноб. Срать я, простите, хотел на людей, всех (хотя с каждым конкретным встречным-поперечным буду изначально учтив и вежлив!). Я когда я босиком, то я срать на них хотел вдвойне, потому, что свобода босоноженства меня возвышает над ними, тлями убогими-обутыми, и даёт право смотреть на них свысока… Но это так, мои тараканы.

Вероятно, это и работало: честность. Фотограф просит гулять босиком? Ок, он и сам такой.

Но потом пивнушку закрыли и мои утренние променады стали заканчиваться у фонтана Торгового Центра, некогда – совершенно свободной территории, а в нулевые облюбованной кафе «Восток-Запад» и превращенной им в свою вотчину.

---

ДЕВУШКА В БЕЛЫХ НОСОЧКАХ

И вот как-то раз я сидел за утренним пивом в этом самом месте схождения Востока и Запада, которые, если верить Редьярду Киплингу, никогда не сойдутся и никогда не поймут друг друга. А рядом как раз только что надули резиновый терем-батут: в таких веселится детвора. Но детворы ещё не было и тугую резину покрытия протирала тряпкой юная работница батута, по виду – худенькая студентка с темно-каштановыми волосами.

Я даже толком не помню, во что она была одета. Ну, это понятно: не мой профиль. Но я обратил внимание – тотчас же! – на ее ступни, обтянутые тонкими белыми носочками. Длинные пальцы этих ступней являли собой то, за чем всегда охотится, в прямом смысле, Студия: «крыло ангела», божественный рисунок напряженных сухожилий, великолепную узкую пятку, в общем…

В общем, это была стопроцентная модель.

Кроме того, я понял, что если она, в принципе, настроена подрабатывать, то и этот заработок ее обрадует. И тут же сделал предложение.

 

…Самое катастрофичное во всем этом было то, что Вера, так звали девушку, оказалась школьницей. Закончившей десятый класс и еще не начавшей занятия в одиннадцатом. Школьница! А это же надо договариваться с родителями.

А они, как услышат «ходить босиком по улице», в обморок упадут; а узнают, что еще и для фотосессии, то последует видоизмененная форма вопроса – а почему, мол, не голая?! И вообще, чем это вы тут занимаетесь?!

Поэтому, когда Вера закончила, я пригласил ее испить со мной чашечку чая – девушка, кстати, вполне по-западному заплатила за себя! – и начал выяснять нужную информацию о ее родителях. Конечно, начать пришлось с психологического обоснования публичного барефутинга, с того, что это вообще значит сейчас – босой человек на улице, яркий и смачный плевок в лицо комфорту, каблукам, мерседесам, глянцу, мещанству, приличиям и вообще, всему этому «обществу безудержного потребления» в целом. И тут меня Вера огорошила:

– Да, я это знаю. У меня мама психолог!

Вот тебе и раз. Мама – психолог. Ну, и задаст мне эта мама жару!

Кстати, потом я не удержусь и спрошу: по этому батуту прыгают в носках, и босиком – и мамы, забирая своих детей, вылезают из каблуков и ступают по нему босыми ногами; а почему ты, работница, протирала его в БЕЛЫХ НОСОЧКАХ, мягко говоря, совсем не годящимся для такой работы?! Не логичнее было бы разуться совсем, коль скоро у тебя нет к этому предубеждения?

И знаете, что она мне ответила… Хозяйка батута, сорокалетняя предпринимательница, не разрешает им приходить на работу и обслуживать батут в обуви на босу ногу. И, соответственно, так его убирать…

ПОЧЕМУ???

– Она считает, что это неприлично! – просто ответила Вера.

И всё-таки я примерно договорился с Верой: она ничуть не удивилась идее хождения босиком по улице, и дала телефон мамы. Я решил позвонить.

 

Приятный женский голос меня уже обрадовал. А здравомыслие психолога – тем более; я даже осмелился робко намекнуть, что в данном случае мы имеем зыбкую границу между классическим фут-фетишем и барефутингом, точнее, его психологическим драйвом: некий человек не может позволить себе прилюдно погулять босиком, либо у него нет компании и он воспаряет духом, видя такие яркие, добрые фотографии. Эта дама все знала о сломе общественных стереотипов… Со смехом сказала, что это обстоятельство ни её саму, ни её дочь не пугает.

И так мы начали сниматься с Верой – как и с Юлей, каюсь, без всякого официального договора, по знакомству заочному, с ее родителями. Такое было второй раз в практике сайта, и, в отличие от Юлии, Вера с нами работала два года, пока не закончила школу и с головой не ушла в институтскую учебу; а вторая такая ситуация – с продвинутыми родителями, повторится у сайта, насколько я знаю, только в 2010 году.

Расставить эти фотосессии в хронологическом порядке я уже не смогу: надо крепко ворошить архив записанных и перезаписанных файлов. Даты спутались. Но я четко помню, что начали мы, кажется, с фотосессии достаточно простой по замыслу, стандартной: летние прогулки. Конечно же, по Академгородку, по Нижней его жилой зоне, тем более, что жила Вера недалеко.

Первый, более-менее комичный случай (из серии «это было бы смешно, если бы не было так грустно!») там и произошел.

Наш «поход» начался от 168-й медсанчасти – когда-то ведомственного медицинского учреждения легендарного Сибакадемстроя, ныне – коммерческого медцентра, довольно богатого и дорогого. На конечную остановку приехала Вера; стройные длинные ноги девушки были уже босы и слегка покрыты серой пылью – всё, как полагается. Я пошутил: «Мама не возмущалась тем, что ты…» – не договорил, потому, что девушка пожала плечами: «Нет. Да она сама так с дачи всегда возвращается!».

Жаль, что судьба так и не свела меня с этой замечательной женщиной: как-то не получилось, а назначенная встреча сорвалась по непредвиденным причинам; впрочем, потрясающую, аналогичную ситуацию единения мамы с дочкой я еще встречу буквально через год…

Так вот, Вера шла мимо медсанчасти. Ступни девушки, с этими длинными пальцами и продолговатыми ухоженными ногтями, очень аккуратно покрашенными бесцветным лаком, мерили квадратные плитки двора. Мне пришлось «погонять» Веру туда-сюда перед входом – настраивал фотоаппарат, ловил лучший ракурс – ее стройная фигурка посреди этого белого плитняка… Потом отошли от медсанчасти, метров на сто, в область ее парка.

И тут я заметил медленно приближающуюся к нам «Скорую». Крадущуюся буквально.

Ну, «Скорая» – не милицейская машина, страха она мне не внушила, но сомнение в душу заронила. Вскоре сомнений в том, что медики следят именно за нами, не осталось: мы переместились еще в одно место – машина с красным крестом объехала вокруг стадиончика близлежащей школы и снова встала на боевое дежурство. Вера как раз карабкалась на металлический «земной шар», а я ловил в фотообъектив ее точеные ступни на безупречной синеве неба…

Не выдержав, я направился к медикам. В кабине сидели водитель и молодой пучеглазый санитар; когда я подходил, он первым выбрался из машины. С сигаретой в углу рта и неуверенно разулыбался.

– Деньдобрый! – скороговоркой бросил я – У меня такое ощущение, что вы за нами следите… Так вот, мы проводим специализированную фотосессию, посвященную, бла-бла-бла…

И далее пошел заготовленный текст. Я уже догадывался, что рано или поздно столкнусь с «бдительными гражданами», которые, увидев молодую девчонку и бородатого дядьку, немедленно сделают единственный вывод, на который способна единственная извилина их мозга – и та безнадёжно спрямленная зомбоящиком: педофил! Маньяк и девочка!!! Немедленно надо спасать!

Поэтому ответ у меня был готов.

Санитар снова улыбнулся – как напроказивший школьник. Засмеялся. Потом погрустнел:

– Да я понимаю. Ну, вы извините… просто тут такая ерунда случилась…

Из его, немного путаной речи я узнал, что свидетелем начала нашей фотосессии стала… замглавврача этой медсанчасти. Эта тетка – судя по всему, из разряда дебелых «полУклинических» богинь, и подняла шум. Она побежала к главврачу: мол, тут у нас, перед самыми дверьми, такое-растакое… Санитар сказал, что та хотела звонить в милицию, но главврач (кстати, бывший полковник медслужбы), принял компромиссное решение: просто попросил водителя дежурной «Скорой», которых было две в распоряжении медсанчасти, и санитара Лёху, съездить и «посмотреть».

Расстались мы почти друзьями. И как расстались!!!

Лёха на прощание пожал мне руку, уже сказал «Ну, пока, отец!», а потом вдруг встрепенулся:

– А вы эта… вы часто, эта… девок с голыми ногами снимаете?

– Часто. Именно с голыми ногами. А вас именно ноги интересуют?

– Ну да… ну, то есть с голыми… я это, того… Фанатею, типа… Ну, эта…

И тут лицо санитара залил такой густой румянец, который описывают только в романах девятнадцатого века; он выкатил свои глаза – почуял, что сболтнул лишнее, и юркнул в машинку. Судя по тому, что название сайта я ему сказал, а его, название, «Яндекс» стабильно выдавал в первой тройке по запросу на слово «босиком», у моего таланта появился еще один почитатель.

Вере я рассказал эту историю, но чуть погодя, когда было свободное время; мы от души посмеялись. И тут девушка снова меня удивила. Она задумчиво сказала:

– А представляете, сколько людей любят смотреть на голые ноги… ну, я мужчин имею в виду. А им не дают. Бедные!

Ни одна модель сайта, ни до этого, не после, столь глубоко не чувствовала «тему»!

 

…С Верой было очень комфортно. Я в который раз повторяю эту фразу, ставшую шаблонной – но без расшифровки она мертва. Вера тоже была «тихой», и не очень разговорчивой – реакции от нее можно было добиться, только спросив, и лишь иногда она высказывалась так вот парадоксально, как я уже описал выше; но дело было не в этом. Вера оказалась по духу экспериментаторшей. Через некоторое время я стал чувствовать явную духовную близость. Тут надо возвратиться к началу: и я, и она были босы во время этих летних съемок, что делало нас настоящими единомышленниками – и это усиливало впечатление. Но если у меня стаж хождения босиком был побольше, мои ощущения во многом притупились, Вере же хотелось многое попробовать.

В ту фотосессию, например, она сама нашла «грязь»! Промоину в проселочной дороге (в Нижней жилой зоне, так называемом «Районе», их много), и с удовольствием залезла босыми ногами в коричневую жижу. А потом еще и попросила снять ее испачканные в глине ноги крупным планом. Да, да, не удивляйтесь, попросила сама – я бы и так это сделал, но она просто опередила меня! Она очень любила лазить по металлическим конструкциям: пальцы ее ступней, удивительно гибкие, буквально оплетали чуть ржавые эти прутья, и Вера бесстрашно карабкалась вверх…

Вот тут, во время этих съемок, я и понял, что за очень скромной и миловидной, очень мягкой внешности таится твердый характер; съемки были для нее не заработком, нет – это стало ясно уже позже, она с удовольствием познавала мир барефутинга, исследовала различные варианты контакта босых своих ног с разными поверхностями.

И оставалось только ждать, когда она этим пресытится.

 

---

ГОРОДСКИЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ

У меня просто рука не поднималась снимать Веру в каких-то тривиальных, банальных сюжетах. Красота этой девушки, безупречная форма ее ног требовала эксклюзива. Какой-то романтики…

В один из дней мы отправились в город.

Кстати, после первой публикации этих воспоминаний питерец Илья Горбачёв скажет: поразительно, как волшебно Резун смог снять, по сути дела, плоскостопые ноги Веры! Я присмотрюсь к фотографиям и… и пойму: плоскостопие детектед. Очень явное. Но, чёрт возьми, ни я тогда, ни поклонники Веры этого не замечали!

 

Это был летний, мокроватый какой-то день; то лето было вообще очень сырым, дождливым – вот и день настал теплый, но хранящий растворенную в воздухе влагу. Набухшая листва городских тополей, темный от влаги, неохотно высушиваемый солнцем асфальт… такая парижская погода. И Вера оделась, как в Париже. Какая-то кофточка, открывавшая хрупкие девичьи плечи, на которые падали ее пушистые темно-каштановые локоны; на длинных ногах – джинсы, закатанные до середины щиколотки. Je me baladais sur l’avenue, le coeur ouvert a inconnu, как поёт Джо Дассен, avec la guitare a la main… Да, только гитары в руках, точнее, в чехле за прямой худой спиной. Она выглядела совершенно по-западному, независимой хиппи.

Эта фотосессия была, собственно, посвящена не столько городу, столько метро. До по-своему драматичных событий 2010-го года, когда городской метрополитен менял форму собственности, и, соответственно, переутверждал свой катехизис – да под шумок решил внести в него отмененный в 2004 году запрет «на проезд граждан без обуви», оставалось еще два года; в новосибирское метро босиком не то, чтобы не пускали, но каждый раз останавливали, допытывались: а почему, а зачем, а разве вы не знаете, что эскалатор может «засосать» вашу ступню и все тому подобное, в духе официозного бреда. До сих пор исповедуемого метрополитеном московским. Слава Богу, наш мы победили – но это совсем другая история…

Так вот, на станции метро «Речной вокзал» Вера совершенно спокойно прошла босиком сквозь металлический строй турникетов, а меня тормознули. Уму непостижимо: она умела вдруг быть незаметной, просачиваться везде; меня тормознули и стали выяснять, и я потребовал показать мне тот самый пункт правил. Запрещающий. Естественно, его не нашлось, тетка долго переговаривалась по телефону из своей будки с дежурной по станции и нас всё-таки пропустили.

Я обратил внимание: на Веру смотрели немного не так, как на моих других моделей (хотя не со всеми, по правде говоря, мы бывали в метро – такие походы начались гораздо позже, как раз  после десятого года, после отмены запрета!). смотрели особенно. В глазах мужчин моложе сорока читалась зависть, в глазах женщин старше тридцати – зависть. Вероятно, Вера оказалась живым воплощением мечты одних и такой же, только не реализованной, вторых; или вящим свидетельством давно, безвозвратно потерянной молодости, бесшабашности, способности на такие поступки.

Ничего интересного в метро не произошло.

Интересно произошло потом.

Мы прошли по центральной части города, я поснимал девушку на фоне наших основных исторических зданий. Пришли на вокзал. Там перекусили в заведении, где одна из лучших городских маленьких компаний (на тот момент у них были всего две точки в городе), «Узген», кормила удивительно вкусными мантами. Как-то так хорошо рассчитались, почти что каждый за себя, при этом я что-то добавил к ее деньгам – не столь важно; важно, что это был дружеский жест, и никому из нас не показалось это поводом для мимолетного даже смущения… Да, как-то по-дружески.

Вот это было главное в общении с Верой. Она стала не просто моделью, она стала соратницей. И вот тогда, когда она отошла от столика к кассе за чаем, кажется, я глянул с десяти шагов на ее фигурку, на её голые грязные ноги, легко ступающие по довольно нечистому асфальту привокзальной площади – кафе находилось под тентом, на улице, я вдруг увидел ее словно бы со стороны. И что-то такое ворохнулось в душе… Что-то типа: вот ТАКУЮ женщину я себе хочу! Мой брак к тому времени практически распался, жил я по инерции. Конечно же, вглядывался в каждую модель, выбирая. Но парадоксально, именно в Вере, школьнице, я внезапно увидел контуры моей Женщины-мечты, с которой можно вот так вот, как у Джо Дассена – je me baladais sur l’avenue, «болтаться по авеню». Босиком. В джинсах, есть какие-то круассаны (ну, не манты же – в Париже!) в уличных забегаловках, пить кофе или что там есть, в этом Париже? – да и не в Париже, хрен с ним, а хотя бы в родном городе, испытывая сладкое чувство настоящего единения душ, родства, любви, которая основана на беспредельном доверии друг к другу, а не на фиолетовом паспортном штампе и не казенных словах администратора ЗАГСа…

Нет, не ждите мелодрамы – ее не будет. Вера была несовершеннолетней и этим всё сказано; я никогда бы не позволил – таки и не позволил себе намекнуть Вере о том, что вот заплескалось внутри меня, об этих всех мыслях.

Мы были босоногими друзьями.

Один из которых, правда, смотрел на другого с немым обожанием. Le coeur ouvert a inconnu – сердце, открытое незнакомцу, первому встречному, миру; именно так я с Верой себя ощущал.

У Веры было довольно хрупкое здоровье. Несмотря на наши «закаливающие» фотосессии, несмотря даже на то, что она в то самое лето – как призналась сама! – стала больше и чаще ходить босой, не видя уже в этом ничего непривычного, все равно осень и весна традиционно не обходили ее ни одной из своих эпидемий. Тем более было довольно странно, что именно она предложила мне в декабре… сделать фотосессию в жанре «босиком по снегу».

– Я видела, девчонки там ходили… ну, на сайте у вас! – несколько робко сказала девушка.

Я даже не стал спрашивать, что скажет ее мама. Такой опыт, на мой взгляд, ценен для каждого человека, без различия пола и возраста – а уж в том, что девушка не простудится, я был уверен на сто процентов: проверено опытом.

Вера села на скамейку, разулась… Ступни ее казались изваянными из розового каррарского мрамора, буквально мерцали на фоне снега. А потом спрыгнула в сугроб.

Это была вторая моя зимняя фотосессия, и она существенно отличалась от той, что мы делали в ДК «Академия»: бегать греться некуда было. Вера героически выдержала три (!) захода, чтобы я набрал кадры – ведь тут не поставишь девушку позировать, аппарат щелкает безостановочно и на двадцать кадров хорошим выходит один.

Нет, никто не погнался за нами с криками – мол, что это вы тут вытворяете; ну, понятно – Академ, дворик в центре, на Морском проспекте. И носы к морозным стеклам не жались. Тут мне даже придумать нечего, даже если б захотел; интересными разве были что определенные последствия.

Мы и потом куролесили босиком на снегу: и отдельных девушек фотографировали, и всей компанией Ассоциации Босоногих развлекались, и так, и сяк… но необъяснимым образом именно снимок Веры пошел гулять по Сети вскоре после публикации галереи. Не чей-нибудь, а именно этот, вот – который приведен, с ее босыми ступнями, запорошенными снежной пылью! Самое обидное, что газетчики обожали иллюстрировать им материалы с подобными заголовками, как-то: «В Бурятии алиментщик сбежал от приставов босиком по морозу», «В Мурманской области нетрезвая гражданка отморозила ноги», «В Волгограде мать выгнала подростка босиком на мороз» – ну, почему?! Почему именно эта срань господня, эта свинцовая мерзость русской жизни, по меткому выражению классика, всегда украшалась снимком босых ног Веры, которая даже не чихнула после этой снежной купели?! Кстати, она как-то по весне уже, во время какого-то выхода с классом на берег Обского сагитировала нескольких человек (включая классную руководительницу!) побегать босиком по лежащему у берега льду. К сожалению, конечно, меня там не было…

Я боролся. Раза три мне приходилось писать в разные информационные агентства – они убирали фото. И это я делал на протяжении нескольких лет! Последний раз подобную инфу опубликовало какое-то ИА Республики Саха-Якутия и тут у меня терпение лопнуло. Юристы нашего сайта накатали телегу сразу в Роскомпечать, Роспотребнадзор и еще куда-то, кажется… Я думал это так, для очистки совести. Но мне пришло пространное извинительное письмо от гендиректора этого ИА, и кстати, практически по всем ссылкам на эту злополучную новость исчезла либо картинка, либо сама новость. Правда, на сайте ФССП Саха-Якутии еще торчит именно она, да еще без ватермарки сайта (с безупречными ногами Веры!), но на это уже мы плюнули. Что с них, убогих, взять?

Так вот, уже после вокзала я решил провести Веру по улице Сибирской, очень старой улице нашего города, между прочим. Но, как в большинстве городов, старые эти кирпичные особняки лишь в порядке исключения «охраняются государством», и то – те, что начала ХХ века, да вовремя переданы коммерческим фирмам, обеспечивающим какой-никакой уход за ними. А те, что, скажем, построены в начале тридцатых – те проросли каким-то чертополохом заборов, гаражей; всюду буйная неухоженная растительность и какие-то мрачные закутки дворов.

Вот в один такой двор мы и зашли с девушкой – я зашел банально покурить, передохнуть, потому, что влажная жара достигла своего пика, мы оба устали.

Сидели на подобии лавочки, а перед нами виднелись мусорные баки, величественные сооружения, наполненные до краев и сверх того: бытовой, скучный мусор вываливался их них; половину расклевали птицы, другую растаскали собаки, и на асфальте всё это смотрелось вполне художественным трэшем: раздавленные кишки помидор, яичная скорлупа – как кости из склепа…

В этот самый момент и родилась тема разговора. Я не выдержал, спросил Веру: а ощущает ли она себя бунтаркой?!

Ведь это наше шатание по улицам, в образе хиппарей (по крайней мере, как шатались те самые, НАСТОЯЩИЕ хиппи шестидесятых), оно являет собой протест против сытых нулевых – кризис восьмого года еще был только на горизонте, погоня за сытостью еще не сбавила обороты.

Вера ответила задумчиво: нет, мол, не ощущаю, я просто делаю лишь то, что считаю нужным. Я прислушиваюсь к чуждому авторитетному мнению, но поступаю всегда по-своему!

Я сказал ей, как она выглядит со стороны. Что ее до предела романтичный, мягкий облик никак не сочетается с ее босоногим «шатанием» по городу. И поэтому с таким удивлением на нее смотрят!

И тут произошло вот что. Девушка критически посмотрела на свои босые ноги, изрядно испачканные серым налетом городской пыли. Потом повыше подвернула края джинсов и твердо сказала:

– Только это не снимай, пожалуйста!

А затем поднялась и пошла к мусорным бакам.

Я сидел, как окаменевший.

Никогда у меня и в мыслях не было (как ехидно советовали недоброжелатели) гонять моделей по свалке, по отбросам или по чему еще хуже. Эстетики в этом довольно мало; не люблю я панковского стиля, вычурно-провокационного. Но сейчас Вера, это романтичное создание, нарочно топталась босыми ногами в этом всем: и раздавленных яйцах, и подгнивших помидорах, и картофельных очистках…

Нет, ничего криминального, на самом деле – чистой воды органика, скажем так, вреда от этого точно не будет…

Мог ли я это снимать?!

Нет, конечно, раз она попросила и мы были друзьями.

Через пять минут «ужаса» она села рядом со мной и хладнокровно, водой из бутылки, вымыла босые ступни, перепачканные отринутой человеком едой. И просто объяснила:

– Мне стало интересно, смогу я это сделать или нет… Насколько я брезгливая. Слушай, надо еще воды купить, я всю вылила.

Вера всегда поступала – по-своему.

---

МИССИЯ ВЫПОЛНИМА – СЕРИЯ ВТОРАЯ.

Я сейчас получил известие, что уже в этом месяце сайт готовит большую ретроспективу Веры: найдены в архиве практически все ее фотосеты. О которых я рассказываю. Вот и хорошо. Эта девушка стоит того, чтобы ей любоваться. Первым это понял мой друг, профессиональный фотограф Андрей Гильберт, который потом неоднократно Веру снимал – да и Виталий Иванов, ценитель прекрасного, тоже работал с ней…

Мне не жалко. Я всегда делился своим богатством с коллегами.

Поэтому далее я буду рассказывать без хронологической последовательности в повествовании, она не нужна. Просто – что запомнилось.

А запомнился поход на «Полигон», или «Зону». Там мы сняли «вторую серию» фотосета-триллера из серии «Миссия выполнима!» – первую снимали в похожем, но более безопасном месте, с Айгуль. И это было, конечно, не так серьезно…

Об этом месте надо сказать особо. Впервые я попал туда не летом, и совсем не в связи с босоногими съёмками. А в качестве фотографа, обслуживающего «экспедицию диггеров» форума сети HomeNet, которые решили проверить слухи о таинственном бункере под Академгородком, в котором якобы есть и узкоколейка, и зенитные орудия на лафетах, и другие странные боксы, камеры и казематы из десятисантиметрового стального листа… Любопытно было!

 

Пробирались мы зимой к этому месту, как белорусские партизаны к железнодорожной линии или «Вервольфу»: по-пластунски, буквально ползли по снегу, преодолели пугающее проволочное заграждение. Много чего там обнаружили, про это был опубликован на форуме захватывающий материал; нашли, конечно, не совсем то, что рисовало воспаленное воображение любителей тайн советского прошлого.

Да, обнаружились два подземелья, изрядно заваленные строительным мусором; неглубокие – ступеней двадцать вниз по узкой лесенке. В одном лежал на бетонном полу ствол зенитной пушки 45-го калибра с заржавленным замком и тянулись по полу рельсы-направляющие для лафета – метров на пятнадцать. В другом подземелье, которое соединялось в первым через металлическую трубу диаметром примерно в полметра и длиной в пятьдесят метров обнаружили листы броневой стали, совершенно неподъемные, но на них виднелись дырки. Пробитые чуть ли не насквозь титаническим шилом. Унести хотя бы один пытались, но затея оказалась непосильной…

Обнаружили бронированные капсулы с мощными дверьми на запорах, как на подводной лодке – внутри полно копоти, и лежат какие-то запеченные в кулич куски металла; а остальной металл буквально брызгами, как ошметки фарша, разбросан по стенами и потолку капсулы. Обнаружили башню непонятного предназначения, высотой примерно с пятиэтажный дом, со слелдами сложной электроаппаратуры и распределительными ящиками на каждом этаже. Обнаружили огромный металлический ветряк, слишком тяжелый, чтобы крутиться от ветра – скорее всего, исполинский вентилятор. Ну, и, конечно, сторожку, затерянную в снегах, где пару раз лениво пролаяли собаки – и всё…

Так как в числе экспедиции участвовал официальный директор новостной информации сети HomeNet, то информация была проверена. И вскоре всем этим «жутким тайнам советской оборонки» нашлось вполне логичное. Хотя и несколько неожиданное объяснение. Дал его один из сотрудников Института гидродинамики им. академика Лаврентьева – того самого института, которым покойный Лаврентьев руководил на заре развития Академгородка.

А занимался Герой Соцтруда и лауреат пяти госпремий «гидро-динамикой» – до сих пор малоизученной силой простой воды, «аш-два-о», сжатой до безумного количества атмосфер. Оказалось, что струя воды, сжатая до пятисот миллионов (кажется, за точность не ручаюсь, я не физик!) атмосфер, обретает свойства плазмы или лазера – кому как понятнее. И буквально прожигает броневой лист.

Когда это поняли, то возникла идея создать водяную пушку: сами представьте, какое мощнейшее оружие, да еще при доступности «боеприпаса» получилось бы! Но вскоре выяснилось, что для нужного сжатия надо у каждой пушки строить башню высотой с десятиэтажный дом, с электрооборудованием и подстанцией; затея умерла. Правда, технологию все равно приспособили: струей воды резали ТВЭЛ, топливное устройство в ядерных реакторах, которые производит и ныне новосибирский завод НЗКХ. Для отработки технологии и нужна была башня.

Кроме того, Лаврентьев одну из госпремий, по линии КГБ СССР, получил, за разработку кумулятивного оружия, еще в годы Великой Отечественной. Что это такое, я не буду здесь объяснять – для особо интересующихся есть всезнающая Википедия, только скажу, что из «сорокапятки» стреляли кумулятивными снарядами в соседнее подземелье, по броневым пластинам – остатки оборудования этих опытов мы и нашли. А вот спеченный в кусок металл был следствием побочного открытия эффекта кумуляции – сварки взрывом, и ныне также с успехом применяется для изготовления стрелочных переводов на Новосибирском стрелочном заводе. Для чего нужен был там гигантский ветряк, уж не знаю, ну это, видимо, и не очень интересно.

Так вот, все это во времена оно тщательно охранялось, и предприми мы такую экспедицию, скажем, в 75-м, в год моего поступления в школу, то мало бы нам не показалось. Совершеннолетние точно бы получили реальные сроки… но угасание советского монстра, последующая разруха и одичание девяностых, свертывание всех этих экспериментальных программ сделали своё дело: территория была уже бесхозной, «охраняемой» изрядно пьющим сторожем. Поэтому мы туда и проникли.

Но это было зимой 2005-2006 годов, а вот в год встречи с Верой я решил подобраться к месту с другой стороны, рассчитывая, что там, где рядом пролегает тропинка, по которой ходят на дачи, нам будет попасть туда ловчее.

И не ошибся.

А Вера, естественно, эту довольно опасную экспедицию поддержала. Причем любопытная деталь: она отказалась обуваться вообще, сказав, что иначе пускаться в это путешествие смысла нет.

Тогда мы и сняли «боевик».

 

Вот эта девочка, в грубых «штанах», с трогательно обнаженным пупком, в топике почти, идет по улице Терешковой – еще Академгородок. Вот забирается босиком на кучу щебня; кто хоть раз это делал, может понять, что это совсем не сахар. Ее босые ноги кусают каменные гранулы. Но она смеётся!

Она вообще нечасто улыбалась, но если я просил сделать это, то эффект был поразительный – кадр буквально освещался, наполнялся энергетикой. Вот мы зашли в чертополох зарослей, нащупываем дорогу босыми ногами: не провалиться бы в какую-нибудь траншею с колючей проволокой. Честно говоря, было страшновато; нет, появления людей Кэй-Джи-Би мы не опасались, но… Но как-то местность становилась все безлюднее и грознее. Какая-то давящая жара, удушающая, сгущалась в летнем воздухе. И тишина… Что я запомнил, хотите верьте, хотите нет – но там, на подходах к «Базе» или «Зоне» (как мы окрестили по аналогии с легендарным «Пикником на обочине» братьев Стругацких), стояла мертвящая тишина. Даже птицы, чирикающие в  Академгородке повсеместно, молчали!

Вот они, первые заграждения колючей проволоки: конечно, уже слабые, не грозные, их остатки, ржавые лохмотья, как иссохшие виноградные лозы. Вера ставит рядом с колючками голую ступню, матово-загорелую, позирует. Переступает – мы двигаемся дальше.

Неподалеку от кирпичной стены, строительство которой, видимо, было начато вокруг полигона в девяностые и брошено, я дал Вере наплечную кобуру и пневматический пистолет, для антуража. Оружие ей нравилось. Она надвинула на нос темные очки, дерзко тряхнула волосами – поиграла пистолетом в тонких, артистических пальцах и приготовилась к миссии «секретного агента».

Конечно, основа любой постановочной съемки – условность, домысливание; тем более столь антуражной, как эта. И понятно, что воображение разыгралось и у меня, и у девушки. Она с азартом кралась, таилась, напускала на лицо «суровое» выражение, резко очерчивающее ее великолепные губы. Несмотря на мои предостережения, она мало думала, что у нее под босыми ногами – а там были и осколки битого кирпича, и битое стекло. Кстати, вот тут я испытал это чувство «братства», я захватил с собой кроссовки в рюкзаке (уже говорил о печальной необходимости для фотографа быть обутым в условиях экстремальной съемки), но я не стал их надевать. Это было бы как минимум нечестно. И тоже крался, с ужасом глядя на мириады сверкающих солнц, горевших на земле.

…Мы вошли на периметр охраны. Бывшей охраны. Легко узнавались будочки для дежурного наряда, будка КПП с остатками шлагбаума, лежащего на земле, ворот. В зелени серели обкрошившиеся массивные столбы, опутанные злой “колючкой”. Вероятно, тут немало повеселились «туристы», бывшие, в  отличие от нас, поголовно обутыми – и не оставили в конах этих брошенных булок ни единого целого стекла. Земля была просто усыпана осколками. Но – пути назад нет.

Дальнейшее вы можете видеть на фото. Надо сказать, что в последующие годы я только несколько раз так рисковал: точнее, находились согласные также рисковать отчаянные модели; Вера босиком взбирается, карабкается по битым кирпичам. Вера прижимается к шершавой стене, пальцы ее ног вцепляются в камень…

Распущенные, чуть лохматые волосы, темные очки, безжалостное – именно так! – лицо, черный пистолет в руке, загорелая кожа голых плеч. Я не знаю, на кого она была похожа в этот момент: на Деми Мур, на Джулию Робртс, на Шэрон Стоун, на подружку Бонда – но это было потрясающе; я буквально дрожал, щелкая затвором фотоаппарата. На моих глазах рождалась одна из самых легендарных фотосессий!

Вот и башни-капсулы. И та же неестественная тишина. И полное отсутствие – обратите внимание! – мошки, комаров. Просто фантастика какая-то…

Мы не пошли к той самой башне, для резки ТВЭЛов: у меня садился аккумулятор – жара, ничего не поделать! Но и снятого хватало. Правда, по той же причине не все снимки получились; не было стопроцентного качества, да к тому же палящее солнце, ярый враг фотографа, давало жестокий пересвет. Поэтому мы покинули вскоре это жутковатое место.

А характерная деталь этой ситуации заключается в том, что именно на выходе из Зоны моя модель порезалась. Хорошо так порезалась – по середине ступни, ближе к пальцам, с каплями густой крови, расползающимися по промытой водой подошве…

Вера восприняла это совершенно спокойно. Не ахала, не охала, не жаловалась и даже не поморщилась. Деловито промыла ранку, пролила перекисью, залепила пластырем (аптечка у меня была) и… и я настоял, чтобы хотя бы остаток пути по лесу она проделала в моих «запасных» кроссовках, хоть они и были ей великоваты.

Я не знаю, насколько этот жест мог быть символичен, но что-то в этом было…

Стальная пружина, стержень, который я с самого начала угадал в этой скромной девушке, показал себя в полной мере.

И вот тогда бы я подумал, что если бы такая девушка была в моей школьной юности, в восемьдесят пятом, в моем 10-Бэ, то я бы полз за ней на коленях на край света, на Северный полюс – я бы натурально целовал эти осколки кирпичей и эту асфальт, по которой ступали ее ноги, я бы,  как в пословице (не зря же такая есть!), мыл бы ее ступни и пил бы эту воду.

---

ОКОНЧАНИЕ. ОФИСНАЯ ХУЛИГАНКА И АДМИРАЛЬША.

На этом месте, собственно, и обрывалась “серия” о Вере, написанная мной пять лет назад. Уже тогда мне казалось, что я взвалил на себя непосильную ношу и не смогу донести её до конца; и ведь не старом портале – не смог. Но вот сейчас продолжаю. Что ж, давайте о Вере всё-таки закончим.

Не так много “золотых” фотосессий с этой девушкой у нас в архиве, и я уже говорил, отчего; не хотелось, скажем так, растрачивать этот фотообраз попусту. Первый же диск с ней стал сенсацией, назвали мы его “Офисная хулиганка”, а почему? А потому, что была фотосессия в офисе, и фотосессия эта родила одну из самых блестящих эмблем Студии.

Вообще, о теме “босиком в офисе” мы говорили с девушкой. И она с большим энтузиазмом отзывалась о ней. Нет, я не думаю, что Вера имела то же ощущение своего босоножества, столь же снобское, как и у меня; она всё-таки была скромной, порядочной, доброй. Это я старый козлоногий Пан, сатир бородатый. Но ей определённо нравилась идея – придти в нагламуренный офис, где шастают на каблуках да в чулочках напомаженные секретутки и гордо – именно гордо! – нахаживать там по ковролину с грязными пятками. Вроде даже с мамой говорила про это, мама обещала что-то такое устроить в офисе знакомых, и сорвалось… Я сам тогда работал в “ХомНете”. можно было бы привести и туда, однако от такой идеи я отказался, оценив ситуацию. Слишком много у нас работало молодых людей, точнее – молодых мужиков – прокладчиков оптоволоконного кабеля, которые так алчно смотрели фото Веры, которые я публиковал на хомнетовском форуме и обсуждали… Не, в этот зверинец я не рискнул её привести.

Ещё не выдержат нервы у кого, не дай Бог!

 

Но вот идея созрела. В один из летних дней я нарочно затянул работу, остался один, дождался ухода последнего сотрудника и главное – ухода из своего кабинета Владимира Левина, директора компании. Ключ был в моих руках. Позвонил девушке. Она приехала. Под неодобрительным взглядом ВОХРовки на вахте выписал я пропуск Вере (само здание бывшего Института прикладной физики с загадочной обсерваторией на последнем этаже – режимное, посему все сотрудники банальных коммерческих контор проходили через вахту с турникетами и по пропускам!), провёл её.

И началась вакханалия. нет, Вера не разбрасывала бумаги, не путала документацию, не переворачивала вверх дном канцелярские “горки”. Она просто ходила по офису босиком, по кабинету самого г-на Левина. Не было там ни ковра, ни ковролина – только какой-то дешёвый жёсткий линолеум. Босые ступни девушки так чувственно шуршали по нему, в июньской-то разморенности и духоте…

И нравилось ей это! Она робко спросила разрешение посидеть в директорском кресле. Забросив голые ноги на стол. Потом села на него! А потом мы вышли на балкон, заваленный всяческим хламом, в том числе и катушкой от оптоволокна. Вот почему этот “офис” так поразит смотревшего тогда эти фото нашего обозревателя Станислава Левина – конечно, это не офис! конечно, это чёрт-те что, и Вера тут смотрится поразительно.

 

 

И вот сейчас, смотря на её бронзово-оливковые ноги на этой катушке, на её точёную фигурку на этом балконе, я понимаю: да кто ж мог из зрителей думать, что Вере всего-навсего семнадцать?! Это ноги взрослой красивой женщины, этот оргастический выгиб ступни, эта ядрёная сексуальность в каждом жесте! Случайный кадр её ног на той самой катушке и стал – эмблемой Студии, но уже в 2015-м.

 

Как я уже упоминал, снимал Веру и мой приятель Андрей Гильберт, маститый фотограф с большим опытом и крутой фототехникой. Что я, мелочь пузатая, против него… И вот этот самый Андрюша и увёл девушку у меня. Украл модель, мерзавчик, по-тихому так украл, как это у нас, фотарей, бывает. Конечно, у него машина, у него яхта, он может вывезти девушку в красивое место…

 

 

Лето 2007-го, кажется, стала последним, когда я снимал Веру. Она “перешла” к Гильберту. А потом закончила школу, поступила и, вероятно, жизнь институтская закрутила её, завертела, стало просто не до съемок. А настаивать я не хотел, никогда этого не делал, отчасти понимая, что мне такие “вымученные” босоногие кадры не принесут ни удовлетворения, ни славы.

В общем, она БЫЛА. и вписала собой очередную золотую страницу в историю Студию – Историю, которую мы сейчас пишем!

 

 

---

Текст подготовлен редакционной группой портала “Босиком в России”. Фотографии Студии RBF.

Все права защищены. Копирование текстовых материалов и перепечатка возможно только со ссылкой на newrbfeet.ru. Копирование фотоматериалов, принадлежащих Студии RussianBareFeet, возможно только с официального разрешения администрации портала. Если вы являетесь правообладателем какого-либо материала, размещенного на данном портале, и не желаете его распространения, мы удалим его. Срок рассмотрения вашего обращения – 3 (трое) суток с момента получения, срок технического удаления – 15 (пятнадцать) суток. Рассматриваются только обращения по электронной почте на e-mail: siberianbarefoot@gmail.com. Мы соблюдаем нормы этики, положения Федерального закона от 13.03.2006 г. № 38-ФЗ «О рекламе», Федерального закона от 27.07.2006 г. № 152-ФЗ «О персональных данных».